Альбер Камю - Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959)

Мое ремесло – в том, чтобы делать книги и бороться, когда свобода моих близких и моего народа оказывается под угрозой. Вот и все.

Художник подобен дельфийскому богу: «Не показывает и не скрывает: он обозначает».

Чехов: «Я не либерал, не консерватор… Мое святая святых – это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы и лжи, в чем бы последние две ни выражались.

Вот программа, которой я держался бы, если бы был большим художником» (Письмо к Плещееву. 1888).

Музиль: Великий проект, в котором должны участвовать все средства искусства, которых у него нет. Отсюда творчество, волнующее своими неудачами, а не тем, что оно говорит. Это непрекращающийся монолог автора, где местами блистает гений, но искусство никогда не озаряет его целиком.

Музиль. «У каждого из нас вторая природа, придающая невинность всем нашим деяниям».

«Обычная жизнь – средняя линия всевозможных наших преступлений».

Мама. Если бы мы достаточно любили тех, кого мы любим, то мы помешали бы им умереть.

9 июня 1958 г.

Снова еду в Грецию.

10 июня.

Акрополь. Не такое грандиозное впечатление, как в первый раз. Я был не один, мне надо было заботиться о своей компании. И потом мне мешала встреча с О. Акрополь – не то место, где можно лгать. Два часа на самолете до Родоса. За нами по морю дрейфуют острова, скалы. Распыление континентов. На Родосе мы сели посреди полей, где росла невысокая и цветущая пшеница, которую ветер заставлял бежать волнами к лазурному морю. Роскошный и цветущий остров. Прогулка ночью среди франкской архитектуры. Встреча с P. Л. Брюкберже, объявившим мне о намерении разорвать с Церковью, но не отказывающегося от духовного сана. Я по-прежнему испытываю к нему живейшую симпатию. Прогулка на корабле с Мишелем Г. и семейством Прассинос.

11 июня.

Я покидаю корабль рано утром и отправляюсь купаться в одиночестве на родосский пляж в двадцати минутах от корабля. Вода светлая, теплая. Солнце еще в самом начале пути, оно греет не обжигая. Эти дивные мгновения возвращают меня к тем ранним часам в Мадраге [212] Название пляжа рядом с Ораном (Алжир). , двадцать лет назад, когда я выходил заспанный от своей тетки, жившей в нескольких метрах от моря, чтобы погрузиться в сонную утреннюю воду. Увы, теперь я разучился плавать. Или точнее, я больше не могу дышать, как прежде. Это не страшно, и я с сожалением ухожу с пляжа, где только что был счастлив.

В десять часов мы отчаливаем с Родоса, чтобы обойти северную оконечность острова и добраться до Линдоса.

12 ч. 30 мин. Линдос.

Небольшой почти полностью закрытый порт, созданный природой. Безукоризненная бухта. Мы бросаем якорь в абсолютно прозрачной воде. Над бухтой возвышаются белые дома селения, потом Акрополь, укрепленный средневековыми земляными валами, среди которых вырастают стволы дорических колонн.

До пляжа добираемся на ялике. Купание. В конце дня восхождение к Акрополю. Добравшись до широкой вершины, мы быстро поднимаемся по лестнице, ведущей к огромной площади под открытым небом. С одной стороны она возвышается над портом, где мы бросили якорь, с другой, обрывается отвесно над головокружительной пустотой, – еще одной закрытой бухточкой – той самой, где высадился святой Павел. Над всеми этими пространствами кружат ласточки, опьяненные светом, они вертикально ныряют в пустоту и взмывают вверх с пронзительными криками. Наш день заканчивается у колонн – отсюда видны оба залива, горные вершины, разрастающиеся до самого горизонта, и прямо перед нами – безмерное море. Перед такой красотой ощущаешь бессилие – ее не уловить и не выразить словом. Но в то же самое время чувство благодарности при виде совершенства мирового бытия. По возвращении в город – маленькие ослики, вечерняя лодка… Ночью громкие ослиные крики.

12 июня.

В шесть часов я поднимаюсь на палубу, чтобы в последний раз увидеть мой любимый залив. На борту все спят, кроме капитана. Легким утром запах Линдоса, запах пены, жары, ослов и трав, дыма…

Родос в 8 часов 30 мин.

Экскурсия в ущелье, переполненное только что родившимися бабочками. Сплошной ковер из бабочек – на траве, деревьях, гротах, – поднимается из-под наших ног молчаливыми и трепетными облаками. Удушающая жара. Возвращение. Отплытие в Мармарис, турецкий порт, в пятнадцати часах хода. Прибытие в семнадцать часов. Бросаем якорь посреди красивого, но темного залива. Издалека этот маленький город кажется нищим. Мы видим, как постепенно всё его население собирается у причала. К нам на борт заявляются турецкие полицейские и таможенники. Бесконечные объяснения для улаживания принятых здесь формальностей. Потом мы выходим на землю, где нас тут же окружает толпа нищих детей, которые потом будут следовать за нами повсюду по пятам. Бедность, запустение на улицах и в домах – нам становится настолько тягостно, что, не теряя времени, мы возвращаемся. После ужина – еще один визит официальных лиц. Снова долгие, бесконечные объяснения (они не знают ни одного западного языка). Они забирают наши паспорта и т. д. Обещают вернуть в шесть утра. Капитан протестует… и т. д. На самом деле за ними надо будет пойти на следующий день утром.

13 июня.

Отплытие в семь часов. В одиннадцать часов остров Сими. Восхитительная греческая чистота. Даже самые бедные дома заново выкрашены известью, украшены, и т. д. Просто немыслимо, возмутительно, что турки смогли так надолго подчинить себе этот народ. Купание. Но клаустрофобия нарастает. В остальном – чувствую себя превосходно. В пятнадцать часов мы отплываем на Кос.

Кос .

Маленький порт вечером, где жизнь проста. Музыка. Радио-репродукторы кричат о событиях на Кипре – мне слишком хорошо знакомы эти интонации. Ужинаем при розовом свете.

14 июня.

Остров. Маленький храм на пляже с прозрачной водой. Купание и обед в Псамеросе. В крошечной бухточке пять белых и голубых домов, выкрашенных известью. В воду заходят девочки в рубашках и плывут к нам.