Патрик Гейл - Место, названное зимой

Юный англичанин так быстро сдался – вынужден был сдаться – и так нуждался в деньгах, поскольку семья от него отвернулась из-за краснокожей любовницы, что готов был на сделку, если только Гарри оплатит стоимость изгороди. Труд не в счёт, с усмешкой добавил Троелс.

Вообще многие несостоявшиеся фермеры отказались от своей земли и решили перебраться через южную границу, надеясь, что в американских прериях условия будут лучше; однако нашлось много желающих занять их места, и, как всегда, оттепель обещала новых прибывших. В бесконечных очередях возле службы земельных отношений разыгрывались отвратительные сцены: например, человек мог простоять там целый день, никем не замеченный, только чтобы, вернувшись сюда на следующий день, обнаружить, что его место уже занято.

Чтобы подать заявку, требовалось личное присутствие. Никаких ставленников и агентов не допускалось (при этих словах Троелс скорчил рожу), так что, если человек был слишком робким, слабым или его просто отпихнули, он получал совсем не тот участок земли, какой хотел. Особенно плохо приходилось братьям или, скажем, жителям одной украинской деревни, которые хотели объединить свои территории. Ходила легенда о худосочном юнце, почти мальчике, то и дело терявшем своё место в очереди, пока не явились пятеро его громадных братьев и в прямом смысле не забросили его под дверь компании через головы толпившихся.

Прибыв в Норт-Баттлфорд, Гарри уже валился с ног от усталости, хотя ещё и пяти не было. Удостоверившись, что на станции приглядят за чемоданом, он, к удивлению своему, понял, что ради сна готов проявить решительность. Взяв небольшую сумку с вещами, он направился в ближайшую гостиницу, где очень насмешил Троелса своим серьёзным видом, заказывая номер. Они договорились встретиться за завтраком.

Комнату ему отвели крошечную – втиснулась лишь кровать да умывальник у изголовья. Он умылся, выпил два стакана ледяной воды – Йёргенсены щедро угостили его солёным сыром и огурцами – и едва нашёл в себе силы, чтобы раздеться до рубашки и панталон, прежде чем рухнуть в постель. После того как он целый год проспал на кое-как сколоченных ящиках для яблок, она показалась ему роскошным ложем в отеле «Ритц».

Привыкнув к ранним вставаниям, он, как всегда, проснулся в пять утра, но, вспомнив, где находится, немного расслабился. Достав из кармана пиджака конверт с заработанными деньгами, он вынул оттуда записку Йёргенсена и прочитал:

Важнее всего – жильё. Даже важнее еды. Тебе нужна круглая палатка, лучше с заслонкой дымохода, и простая печь. Спички. Хороший нож. Сковорода (есть можешь прямо из неё). Не забывай заслонять дымоход перед сном, а то… (здесь он пару раз попытался без ошибок написать «задохнёшься», зачеркнул и вывел «помрёшь). Не возись с землянкой, если земля не особо каменистая. Выкопай подвал на случай шторма или пожара и чтобы хранить всё нужное, и построй дом из бруса, если денег хватит. Землянки – для крестьян, а ты в такой и месяца не протянешь.

В поезде Троелс обратил внимание Гарри на то, что местные землянки – новее, чем в Мус-Джо. Представлявшие собой обложенные четырёхугольниками дёрна деревянный каркас и, в лучшем случае, оконные рамы, эти выбеленные дома были более-менее тёплыми, если их проклеить бумагой. Они годились, чтобы защитить от ветра и снега, но, по словам Троелса, там шёл дождь, когда на улице уже кончился.

В ожидании своего компаньона Гарри сходил на почту, отправил Филлис открытку с буйволом и индейцами. Когда он вернулся, Троелс был в отличном незлобном настроении и сразу же сообщил, что ночь провёл у женщины.

– Блондинка, немка, мягкая, как пуховая перина, и очень любит свою работу!

Она пробудила в нём аппетит к кусочкам свинины и яичницы и, по всему судя, к делам тоже.

– Надо быстро переговорить с нашим приятелем, даже если придётся вытащить его из постели, – сказал он. – Такой дохляк мог и другим пообещать то же самое.

– А как быть… с его дамой сердца? Что, если он на ней женился?

– Он, конечно, дохляк и лентяй, но не полный идиот. Да, – Троелс повернулся к официанту, – ещё кофе. Ещё! Мы должны отвести его в земельный комитет, прежде чем он передумает, Гарри, и удостовериться, что сразу же за ним туда придёшь ты.

– Троелс.

– Гарри? – датчанин повернулся к нему и, допивая кофе, смерил выжидающим и вместе с тем озорным взглядом.

В обеденном зале было множество мужчин, шумно обсуждавших что-то. Гарри подумал – интересно, много ли здесь тех, кто собирается заняться тем же, чем и он, по сути, его соперников.

– Почему ты мне помогаешь? – спросил он.

– Потому что ты мне нравишься и я в тебя верю.

– Прости за бестактность, но… ты получишь с этого какую-то выгоду? Может быть, процент с продаж?

– Ах, процент? Его я получу у Варко, когда ты заплатишь ему за изгородь. Бо´льшая часть денег перейдёт мне.

– Вот как. – И всё же Гарри недоумевал: – Но если земля такая хорошая, почему ты не хочешь взять её себе?

– Я не фермер, Гарри. Я деловой человек. Да, да, спать под неописуемыми звёздами, охотиться на уток, скакать верхом по прериям – всё это прекрасно, своего рода приключение, но вот остальное: ставить изгороди, пахать день за днём эту чудовищную землю, смотреть, как растёт пшеница, смотреть, как её жрут жуки и суслики, как её бьёт дождь и сжигает огонь, – это не для меня. Зато я знаю, что земля, хорошая земля – отличное вложение средств. Когда пройдут три года и земля станет твоей – если ты не вышибешь себе мозги, не замёрзнешь насмерть в своей конуре и тебя не сожрут медведи, – если ты решишь, что это не твоё, можешь продать её мне. Как тебе такой вариант?

– Идёт.

Они пожали друг другу руки через маленький стол.

– Может, к тому времени я решу остепениться, – прибавил Троелс и рассмеялся над этой мыслью.

Варко жил не в отеле, не в меблированной комнате, даже не в одном из маленьких, низких деревянных домов, сбившихся в кучу на застроенных участках, а где-то среди бескрайнего моря грязи, в очевидной глуши по ту сторону рельсовых путей; когда Гарри и Троелс шли к нему, худосочные дети таращились на них, выглядывая из раззявленных ртов лачуг и палаток. Троелс остановился у деревянного сарая, который на родине Гарри мог бы сгодиться для хранения газонокосилки, инвентаря для тенниса или крокета. Из того, что, по всей видимости, служило окном, торчала почерневшая жестяная дымовая труба, а оставшееся пространство затыкали связанные в тюки мешки. Когда Троелс постучал в дверь со свойственной ему энергичностью, Гарри сама собой пришла на ум сказка про трёх поросят и волка.

Краснокожая женщина, отворившая им дверь, была бесконечно далека от соблазнительного образа, явно сложившегося у почтенного семейства Варко. На ней был мужской габардин, затянутый толстым кожаным ремнём, а ту часть ног, что торчала из-под заляпанной грязью юбки, скрывали шерстяные носки ненамного чище. Лишь когда она повернулась, чтобы крикнуть: «Варко, к тебе пришли!» – и продемонстрировала целый водопад ослепительно чёрных волос, ниспадавших до лопаток, а также, благодаря оторвавшимся пуговицам кофты, хорошо прилегавший к телу корсет, стало понятно, как она может приворожить мужчину. Пока гости ждали, она не сводила с них глаз, и Гарри ощущал исходившую от неё властность.