Анатолий Баранов - Голубые дьяволы

— Не керосин, а самовоспламеняющаяся смесь, КС называется, — поправил соседку Минька, подкладывая сухое поленце в летнюю печку, на которой варился ужин.

— Молчал бы лучше, грамотей, — обернулась к нему мать. — Вот еще раз отлучись без спросу, всю шкуру спущу отцовским ремнем, так и знай.

Вот и объясняй им после этого. Минька отвернулся от разговаривающих женщин, презрительно шмыгнул носом.

— На Ярмарочной площади наши танков набили немецких — страсть! — продолжала делиться свежими новостями соседка. — А еще дед Макковей сказывал: в степе за станцией наш бронепоезд полдня сражался с танками. Танок целая тыща, а он — один. Набросились они на него, ровно волки на кабана, в клочья порвали. Никто в живых не остался, всех поубивало в том бою. Охо–хо! Грехи наши тяжкие. Что–то с нами будет? Сёдни цельный день в ямине просидела. Должно, и завтра сидеть придется…

Кому придется, а кому и нет. Там на путях разбитый бронепоезд стоит, а он тут с бабами картошку варит. Минька поднялся с деревянного обрубка, направился к калитке.

— Куда это? — насторожилась мать.

— Да к Лешке…

— Я тебе дам Лешку, — погрозила мать кулаком, — А ну сядь на место!

— Да ведь тихо на улице, — проворчал Минька, возвращаясь к печке. Снова уселся на дубовый чурбак, мучительно соображая, каким образом вырваться из–под родительской стражи. Ну конечно же только так: зайти в хату, через летнюю половину пробраться в коровий хлев, а через него в огород — и ищи ветра в поле. Как он не сообразил сразу?

Спустя немного времени он уже бежал по луковскому пустырю к дымящемуся вдали бронепоезду. Кругом было тихо. Заходящее солнце близоруко всматривалось в растерзанную снарядами кукурузу, пытаясь осмыслить, что это здесь делали люди?

Чем ближе к железной дороге, тем больше на земле воронок. Одни побольше, другие поменьше — как кратеры на поверхности луны в учебнике географии. А вот рядом с воронкой убитый красноармеец лежит. На рыжей гимнастерке целый ворох земли, и по ней муравьи бегают. Рядом валяется лошадь, тоже мертвая. Наверное, верхом ехал.

Минька в страхе отвел глаза. В груди сжалось сердце: вот так же неподвижно лежали в ГУТАПе его друзья артиллеристы. Не вернуться ли назад? Что, если немцы где–нибудь поблизости? Минька остановился, осмотрел из–под ладони окрестность: по–прежнему нигде ничего не видно. Только поднимается дым над горящим элеватором, да еще три–четыре дымка виднеются в самом городе. «Плохо все же без Австралии!» — вздохнул мальчишка и снова устремился к бронепоезду.

Он действительно стоял неподалеку от будки обходчика, чудом уцелевшей во время боя. Железнодорожная насыпь вся изрыта снарядами и бомбами. На ней, что говорится, нет живого места. Кругом чадят какие–то ящики. Чадят и сами вагоны или что–то внутри их. Под откосом валяются обломки бронеотсеков, снарядные гильзы и трупы людей в комбинезонах. Они полузасыпаны песком и гравием.

Минька с замирающим от страха сердцем подошел к крайней платформе, встав на подножку, заглянул в распахнутую дверь.

— Тебе чего здесь надо? — услышал он сбоку недовольный голос.

Минька вздрогнул и кубарем покатился с насыпи — так жутко прозвучал живой человеческий голос среди дымящихся обломков и мертвецов. Когда поднялся на ноги, увидел перед собой двоих незнакомых ребят.

— Проваливай отсюда, — сказал один из них, рослый, с темнорусыми вихрами на голове. — Это наш бронепоезд.

Минька исподлобья оглядел незнакомцев: один, примерно одного с ним возраста, другой — помоложе.

— Ты его купил, да? — спросил с вызовом и снова пожалел, что нет рядом Австралии.

— Не твое дело, — надвинулся грудью к нему тот, что постарше. — Сказано, наш — и весь разговор.

— Танки, небось, тоже ваши? — прищурился Минька, показывая рукой на подбитые немецкие танки, которые только сейчас увидел по ту сторону насыпи.

— Наши, — кивнул вихрастой головой незнакомец. — Вот осмотрим бронепоезд и за танки примемся.

— А если немцы нагрянут?

Вихрастый присвистнул и с выражением превосходства на лице взглянул на чужого мальчишку:

— Они теперь до утра дрыхнуть будут.

— Почем ты знаешь?

— Да уж знаю. Они и вчера также: время ужина подошло — шабаш войне. Тебя как зовут?

— Минькой, Мишкой, то есть. А тебя?

— Меня — Колькой, — голос у вихрастого заметно подобрел, — а это Петька. Мы с ним видели вчера, как десантник гранатой танк подбил возле кирпичного завода, понял?

Минька усмехнулся:

— Я по танку из пэтээра стрелял и то не хвастаюсь.

— Брешешь? — вылупил глаза Колька.

— Брешет кобель и кривой Максим, да ты вместе с ним. Век свободы не видать, — побожился Минька и, чиркнув большим пальцем руки у себя под подбородком, ткнул остальными себе в глаза.

Клятва подействовала. «Хозяева» бронепоезда с невольным уважением посмотрели на чужака: такого можно принять в компанию.

— Мы тут, думаешь, просто так, да? — задышал Миньке в лицо Колька. — Мы оружие собираем и носим в кукурузу. Уже три винтовки спрятали и ручной пулемет с диском. Как стемнеет, перетащим домой. Хочешь с нами?

— Хочу, — согласился Минька. — А для чего вам, пацаны, так много винтовок?

— Да разве ж это много? Ведь нас только с кирпичного завода восемь гавриков. Каждому по винтовке — восемь штук понадобится. А еще на станции сколько ребят, да в поселке…

— Что ж вы будете с ними делать? — снова спросил Минька.

— Вот чудак! — изумился Колька недогадливости нового приятеля. — Если немцы возьмут Моздок, мы все в лес уйдем, партизанить начнем. Если хочешь, возьму тебя в отряд начальником штаба. Расписываться по–взрослому умеешь?

— Плохо, — признался Минька. — У меня вообще почерк дрянь.

— Ничего, научишься, — ободрил его будущий командир отряда. — Ну, пошли искать, пока не стемнело.

Вот ведь как в жизни случается иногда: еще минуту назад был рядовым мальчишкой—и вдруг в начальники попал. Минька шел по железнодорожной насыпи, прощупывая глазами и пальцами ног взрытый бомбами песок, и думал о превратностях судьбы. Он представил себе, как вытянется у Австралии конопатый нос, когда увидит его, Миньку, с винтовкой в руке и красным бантом на груди. Теперь, когда он очутился в компании таких же сорванцов, каким был сам, ему уже не было страшно среди этого дымящегося вороха обломков? Мысль работала только в одном направлении: найти побольше боеприпасов для будущего отряда имени Гайдара, как единогласно решили его назвать юные патриоты.

— С красным пояском нашел и черной головкой! — крикнул Петька, поднимая над своей белой головой бронебойный патрон.

— А у меня целая обойма! — прокричал в ответ Колька. — Глядите, пацаны, мина торчит, не разорвалась почему–то.