Анатолий Баранов - Голубые дьяволы

— Не маленькая, понимаю… Я вот что хотела еще сказать: возьмите меня с собой на ту сторону, товарищ лейтенант. Я буду раненых перевязывать. Я умею, честное слово…

Зуев посерьезнел.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Маруся… Мария Кузнецова, — поправилась казачка. — Я ГТО на «отлично» в школе сдавала.

— Вот что, гвардии Маруся, — вздохнул командир группы, — взял бы я тебя за милую душу, да не могу сейчас, неспроста мы сюда пришли. Ну, иди к своей корове, а то ее в лесу волки сожрут.

— Волков тутока отродясь не было, — возразила Маруся. — Вот ежли немцы поймают, то сожрут. Эти почище волков будут.

Казачка ушла, а разведчики, выдвинувшись к дороге, притаились в засаде. Не зря говорят, что догонять и ждать — самые худшие из всех времяпрепровождений. Солнце печет тебе в затылок, в горле пересохло от жажды, по шее муравьи бегают, а ты лежи в траве за кустами, как бревно какое–нибудь, и не смей шевелиться.

Наконец со стороны станицы показался на дороге мотоцикл с коляской.

— Приготовиться, — шепнул Зуев, и команда прошелестела по губам лежащих в ряд разведчиков порывом ветра.

Мотоцикл все ближе, ближе. Уже ясно видно, что за рулем сидит офицер, на заднем сидении — тоже. У Зуева захватило дыхание: в коляске находится солидный чин! Он вгляделся — точно: сидит, откинув на спинку сидения грузные плечи, подполковник. В левой руке держит фуражку, которой обмахивает, словно веером, потное заплывшее жиром лицо.

Вот он уже совсем рядом.

Подал знак. Выстрелили.

Водитель–офицер приподнялся над сидением, словно рассматривая что–то впереди, и повалился мешком на своего пассажира. Мотоцикл вильнул рулем и ткнулся в дорожную канаву. Сидящий сзади офицер в мгновенье ока спрыгнул с мотоцикла и спрятался за его люлькой. Он что–то пролаял обалдевшему от выстрелов толстяку–подполковнику, и тот неуклюже стал вываливаться через борт коляски.

— За мной! — крикнул Зуев, но раздавшаяся из–за него автоматная очередь заставила его снова прижаться к земле. Зуев выругался: повезло фашисту, остался цел благодаря подполковнику. Впрочем, повезло ненадолго. Справа рявкнул пулемет Позднякова; и «шмайсер» в руках офицера умолк.

Между тем пришедший в себя подполковник втянул лысую голову в плечи, бросился к растущей неподалеку кукурузе. Спотыкаясь, падая и беспрестанно оборачиваясь, он палил из пистолета в бегущих за ним разведчиков и верещал перепуганной насмерть собачонкой.

— Стой, шешер тебя забери! — кричал ему Андропов, делая саженные прыжки и стараясь обогнать вырвавшегося вперед одного из своих товарищей. Но тот уже уперся автоматом в жирную спину беглеца:

— Хенде хох!

Подполковник упал, перевернувшись на спину, судорожно рванул в последний раз спусковой крючок парабеллума. Андропов увидел, как дернулся кверху подбородок у разведчика, словно ударили в него снизу боксерской перчаткой, и смелый разведчик опрокинулся на спину.

— Проклятый боров! — Андропов выбил прикладом пистолет из руки подполковника и навалился на него своим двухметровым телом. Но не тут–то было. В ту же секунду он отлетел в сторону, словно котенок, отброшенный разъяренным быком: подполковник был не только толст, но и необычайно силен.

Подбежали остальные разведчики, но и те не сразу смогли справиться с обезумевшим от страха и ярости пленным.

'Теперь — скорее отходить к месту переправы, ибо в любую минуту могут нагрянуть немцы. Разведчики положили в коляску мотоцикла убитого товарища.

Поздняков крутнул ногой кик–стартер, но двигатель, взревев, тотчас заглох. Оказалось, пуля попала в бензобак, и из него вытекло горючее. Пришлось толкать мотоцикл собственным «паром», как определил подобный способ передвижения Ваня. Не слишком удобно, но не бросать же, в самом деле, такой ценный трофей.

Терек появился как–то сразу. Он равнодушно катил изжелта–серые воды, тускло отражая в них склоненные деревья и запутавшееся в листве солнце. «Мне–то какое дело, — казалось, ворчал он, перекатываясь через макушки упавших в воду дубов, — как вы будете переправляться без плавсредств».

Действительно, задача сложная. Мотоцикл можно пока спрятать в лесной чаще; а вот как быть с подполковником? Его нужно переправить на тот берег во что бы то ни стало. Но на чем?

Зуев распорядился просмотреть берег слева и справа, не найдется ли какая–нибудь лодка местного жителя.

Названные командиром разведчики пошли на задание, каждая пара в свою сторону. Но прошло минут пять, и Андропов вернулся, запыхавшийся и весь мокрый от пота. Худое, веснушчатое лицо его светилось радостной улыбкой.

— Нашли лодку? — шагнул ему навстречу Зуев.

— Нет, товарищ гвардии лейтенант, нашел комроты Федосеева с ребятами. Они вон там за поворотом плот сооружают.

К удивлению командира корпуса, плененный разведчиками командир саперного батальона Вильгельм Шульц оказался довольно откровенным собеседником.

— Почему ваши войска не стали форсировать Терек? — спросил Рослый.

— У нас не было в достатке горючего, господин генерал. Тылы отстали, ждали сосредоточения.

Командир корпуса, выслушав переводчика, едва удержался от усмешки: однако, не все гитлеровцы встают в позу преданных фюреру фанатиков, презирающих врага и смерть.

— Когда начнете форсировать Терек?

Подполковник в замешательстве вытер ладонью взмокшую плешь, но, вспомнив, что стоит перед генералом, тотчас вытянул руки по швам:

— Сегодня ночью, господин генерал.

— Вы в этом вполне уверены?

Пленный еще больше выпятил круглый живот. Уверен ли он, когда командующий 1‑й танковой армии генерал–полковник фон Клейст самолично приказал ему на военном совете обеспечить переправу войск в районе станицы Павлодольской и получить за это «железный крест»? «Господа! — сказал в тот день командующий, пользующийся благосклонностью самого Гитлера за энергию и верность национал–социалистской идее, — поезд войны движется строго по расписанию. Второго сентября наши доблестные войска форсируют Терек и овладеют Вознесенской. Предупреждаю, господа, что нарушение графика наступления я буду расценивать как тяжкое военное преступление. Баку должен быть взят не позднее двадцать пятого сентября. Этого требуют от нас нация и фюрер. Хайль Гитлер!»

— Наши солдаты знают, что если мы возьмем нефть, русские проиграют войну, — продолжал говорить пленный. — До конца войны осталось триста километров.

— Вы так думаете? — посмотрел в глаза пленному командир корпуса.

— Так думает наш командующий, господин генерал, — отвел глаза в сторону толстяк–подполковник.

Задав еще несколько вопросов о численности и расположении главных ударных сил противника, командир корпуса приказал адъютанту увести пленного и обратился к сидящему рядом начальнику штаба, который что–то записывал в блокнот.