Андрей Дугинец - Боевое задание

— А, что? — вскочил Коля. — Кладка готова? — и смутился, увидев, что небо начало светлеть, а весь отряд, кроме Моряка, уже на том берегу ручья.

— Хорошо, хорошо, что вздремнул! — подбадривал Моряк. — Легче будет идти.

— Да тут и осталось совсем ничего, — уверенно сказал Коля, переходя по жердям ручей.

— Если река близко, то нам пока идти дальше незачем, — сказал командир и остановился на бугорке, окруженном ольшаником. — Отдыхайте, ребята, а я с кем-нибудь схожу, разведаю, что там и как.

— Сосни часок, товарищ командир, а я схожу, — сказал Реутов. — Я ведь подремал, когда делали мостик. Поспи, а я заодно пройду к сараю, посмотрю, можно ли из сухих бревен плот соорудить.

— Чтоб в случае чего перебраться на ту сторону?

— Да ведь надо изучить тот берег. И чем раньше, тем лучше.

— Ну что ж, тогда я немножко сосну, — и Моряк прикорнул под кустом ольхи.

Коля тут же примостился у него под боком и спокойно уснул.

Моряк с двумя партизанами лежал в густом ольшанике у самого берега реки. Припять в этом месте поворачивала довольно круто. Рыжая, словно спитой чай, вода клубилась, ходила широкими кругами, величаво гуляла большими привольными хороводами. Глядя на нее, можно было мечтать и мечтать. Но партизанам некогда было любоваться красотой этой вольготной матери полесских рек. Они смотрели на реку с тревогой и напряжением. Не появился бы вражеский катер или моторная лодка с полицией…

А внизу, под крутым берегом, среди зарослей камыша и лозняка вовсю кипела работа. Отряд строил плот из бревен от старого сарая. Нужно было успеть связать плот, пока не взошло солнце и по реке не пошли суда. Всем почему-то казалось, что с восходом солнца начнется движение по реке, и люди спешили изо всех сил.

А оно, щедрое июльское солнце, уже зажгло лес и камыш на том, на дальнем берегу, под самым Пинском. И вот-вот брызнут его первые лучи, ударят в небо и как барабанные палочки возвестят начало дня, начало движения по воде. Начало… А плот еще не готов.

Но вот из-за кручи, под которой трещал камыш и глухо постукивали о сухое бревно тяжелые каблуки спешно работающих партизан, раздался троекратный свист.

Моряк протяжно, с перерывом свистнул в ответ.

И тотчас дозорные увидели, как от их берега отчалил плот с шестью партизанами и ручным пулеметом, установленным на середине.

— Хватит любоваться! — оторвался от этого зрелища Моряк. — Теперь смотрите в оба.

И вдруг над лесом загорелся диск восходящего солнца. На реке и ее берегах стало торжественно тихо, словно вся природа, все живое вокруг было занято лишь одним — ожиданием восхода. И в этой тишине партизанам вдруг почудился глухой гул мотора. Моряк посмотрел вверх по течению, потом вниз. Но ничего подозрительного не заметил.

— Видно, самолет, — успокаивал боец, лежавший справа.

— Не самолетный гул, утробный, наземный… — он кинул тревожный взгляд на плот, не достигший еще и середины реки и снесенный течением на добрый километр вниз.

А гул нарастал, усиливался. Но пока что непонятно было, с какой он стороны. Были мгновения, когда казалось, что он родился где-то позади, среди болот и трясин.

— Вижу! — непозволительно громко воскликнул боец, лежавший слева.

Моряк пристально посмотрел в сторону Пинска и увидел черную точку на сверкающей розовой глади реки. Тотчас он поднял на палке свою бескозырку и помахал ею в сторону плота. На плоту ответили таким же троекратным взмахом.

Но скорости плот не прибавлял, хотя видно было, что четверо партизан изо всех сил работают огромными шестами. Моряк знал, что шестами там служили целые жерди, недавно бывшие стропилами на сарае. Но вот на илоту произошла смена двух гребцов, и дело пошло быстрее.

А черная точка на розовом зеркале между тем превратилась в бронекатер, сопровождаемый двумя полицейскими моторными лодками. Моряк прикинул расстояние и сделал вывод, что плот едва ли успеет причалить к тому берегу, когда фашисты будут здесь. Значит, стрелять придется с этого берега. А вся затея с илотом была лишь для того, чтобы обстреливать немцев с противоположного берега, отводить удар от места фактического расположения отряда. Днем партизаны будут на том, более высоком и лесистом берегу, а на ночь будут возвращаться на свой, болотистый берег. Но теперь все это может перепутаться.

Уже виден черный паук свастики на боку бронекатера и немец-офицер, стоящий на борту со скрещенными руками на груди.

— Совсем как Наполеон! — сквозь зубы процедил Моряк.

— А что, если я этого Наполеона отправлю на дно, пока он не заметил нашего плота, — просит стрелок, лежащий слева.

— Без сигнала с плота мы стрелять не можем, — ответил Моряк, обеими руками сжимая автомат.

Он и сам с удовольствием дал бы очередь по приближающемуся полицаю, с винтовкой сидящему на носу моторки.

Но полицай ждать не стал. Моторка, шедшая слева от катера, вдруг резко прибавила скорость, вырвалась вперед по направлению к плоту, и на борту ее появился ручной пулемет. Очередь вспенила воду.

На плоту произошло замешательство. Кто-то выронил шест и бросился за ним в воду. Другие разделись, чтобы в любой момент пуститься вплавь.

— Костя, сними пулеметчика! — потребовал Моряк. — Не горячись, бей наверняка, одним выстрелом. Ахмет, а ты — моториста. Только спокойно, ребятки. Без промаха! И если можно, одновременно, чтоб не засекли, где мы находимся.

Два винтовочных выстрела грянули разом. Лодка сразу же пошла в крутой разворот и чуть не перевернулась. Пулеметчик на этом повороте медленно сполз за борт. А моторист в белом кителе с черепом на рукаве откинулся на спину и застыл.

Бронекатер, на котором не было больше видно того Наполеончика, тут же развернулся и ударил из пушки по берегу, с которого так метко стреляли.

— Весь план разрушили, гады! — процедил сквозь зубы Моряк, уползая с товарищами в овраг, по которому в Припять впадал ручей.

— Зато отвлекли от наших, — тешился Костя.

— Товарищ командир, смотри! — воскликнул Ахмет. — Наши совсем причалился! Псе на берег пошел! Псе шесть!

Плот действительно прибился к берегу, и вся группа ушла в лес.

— Хорошо вы стреляли, ребята! Очень хорошо! — отозвался Моряк. — Теперь бы из кривого ружья из-за кручи со второй моторкой так же разделаться.

— Зачем такой кривой ружье! — горячо возразил Ахмет. — Смотри, какой щель на круча. Патальон может засада делать. Разреши, стреляю. Один раз, пторой раз!

— Давай ползи, Ахмет! — махнул рукой Моряк.

Но Ахмету не повезло. Пока он добрался до намеченного места, уцелевшая моторка взяла на буксир подбитую лодку, а сама зашла за бронекатер.

Ахмет перечислил всех казахских шайтанов и русских чертей, но полицейская лодка больше не попадалась на мушку.