Ибрагим Аль-Куни - «Осень в горах» Восточный альманах. Выпуск седьмой.

«Ригведа» — древнейшая из четырех вед; остальные веды («Самаведа» — веда напевов, «Яджурведа» — веда жертвенных формул, и «Атхарваведа» — веда заклинаний) предполагают «Ригведу», так как ее тексты повторяются в каждой из трех вед, в то время как сама «Ригведа» не предполагает ни одной из них.

Веда — священное знание, знание древнего ария о космосе и земле, о богах и людях; тот же, кто владел этим знанием, мог, по ведийским представлениям, дать своему племени благополучие, принести ему процветание. Исполнение гимнов составляло существенную часть ритуала почитания богов. Правда, на основании текста трудно судить обо всех деталях жертвоприношения. Возможно, в то время еще и не было единого разработанного ритуала. Богам приносили в жертву сому (растение типа эфедры или согласно последней гипотезе гриб–мухомор, обладающий наркотическими свойствами), из которого приготовляли напиток бессмертия, жертвовали также молоко, масло, зерна, лепешки или животных: козла, барана, быка, корову, коня.

Жертва приносилась в жертвенный костер, огонь которого, как считалось, передавал ее богам. Жрец исполнял при этом гимны. Жертва совершалась в интересах заказчика, для которого испрашивались блага у богов. Так, по представлениям ведийцев, происходил обмен во вселенной: люди приносили жертвы и исполняли гимны богам, а те, в свою очередь, исполняли их просьбы о победе, добыче, долголетии, процветании, мужском потомстве и пр.

Содержание основной части гимнов сводится к восхвалению богов и просьбам к ним. В хвалебной части гимна перечисляются характерные признаки бога, упоминаются связанные с ним героические деяния и мифологические сюжеты. Боги олицетворяют силы и явления природы: Индра — гром, Агни— огонь, Сурья — солнце и т. д. Обожествлялись также некоторые абстрактные принципы. Основной миф «Ригведы» — миф об убийстве богом–громовержцем Индрой демона Вритры, сковавшего течение рек, и восстановлении естественного порядка во вселенной.

Кроме того, есть небольшая группа философских и космогонических гимнов (как правило, в поздней части памятника), не связанных непосредственно с ритуалом. Их отличает тон сомнений и раздумий о первопричине мира — вопросы, оставляемые без ответа.

Высказывалось предположение о том, что древнее ядро представляет собой собрание гимнов, посвященных новогоднему ритуалу. В соответствии с общими ведийскими представлениями о времени как циклическом процессе считалось, что к концу года космос приходит в состояние первоначального хаоса и необходим новогодний ритуал для повторения космогонического акта. В этом свете трактуется и убийство Вритры богом Индрой, и бесконечные вариации на тему нескольких основных мифов.

Небольшая группа гимнов представляет собой диалоги — баллады и легенды, предвосхищающие более позднюю санскритскую классическую драму.

Текст «Ригведы» делится на 10 циклов, или мандал (букв.: «кругов»), разного объема, собранных по разным принципам. Мандалы II–VII собраны по авторскому принципу, так называемые фамильные мандалы. Мандала IX составлена по тематическому принципу — она посвящена божеству Сома Павамана (букв.: «Сома Очищающийся»). Принципы выделения остальных мандал не вполне ясны. Фамильные мандалы — наиболее древние, самая поздняя мандала X.

Гимны РВ имеют метрическую форму. Стихосложение — силлабическое: мерой различения является прежде всего число слогов, а долгота — краткость слогообразующих гласных — фиксируется лишь частично для нескольких последних слогов. Наиболее распространенные размеры, или пады: одиннадцати–, восьми– и двенадцатисложник.

Ведийский язык, на котором сложена «Ригведа», представляет собой наиболее древнюю разновидность литературного языка древней Индии — санскрита.

Важнейшая его характеристика заключается в том, что он восходит к общеевропейской поэтической речи, и это налагает отпечаток как на его стилистические, так и на чисто лингвистические особенности. Язык «Ригведы» — образец высокой сакральной речи. Священного Слова, с которым обращались к богам, чтобы привлечь их внимание. Ему свойственна крайняя архаичность. Многое в фонетике, грамматике, лексике, а также фразеологии ведийского языка имеет параллели в авестийском, древнегреческом, латинском, хетском и других древних индоевропейских языках. Наряду с этим, как язык поэтический, он открыт для новообразований и всякого рода формальных экспериментов. В результате язык «Ригведы» парадоксальным образом сочетает в себе статичность с динамичностью.

Обращаясь к богам, риши — слагатели гимнов должны были воспевать их возвышенно и красиво, следуя установленным канонам «прежних риши» — своих знаменитых предков (профессия поэта была наследственной) и стараясь превзойти их в изощренности. Мифологические сюжеты, разрабатываемые в гимнах, были немногочисленны и поэтому повторялись (вся «Ригведа» построена на повторах). При таком положении существенно было не столько то, что сказать, — это было всем известно, а скорее то, как сказать. При этом надо учесть, что за каждым мифологическим сюжетом традиционно был закреплен определенный круг лексики, то есть отчасти мифы излагаются одними и тени же штампами, и по этим штампам аудитория угадывала сюжет, если он не был отчетливо выражен.

Линейное, последовательное изложение сюжета вообще малохарактерно для творческого метода риши. Поскольку мифологические сюжеты слушателям знакомы, в тексте гимнов нередко содержатся лишь намеки на них. Намек, игра, формальные приемы, вызывающие у слушателей цепи ассоциаций, нередко двойных, составляют важный элемент поэтики гимнов. Есть гимны, где идет игра на сюжетном уровне, и, судя по фразеологии, сюжет одного мифа налагается на другой.

Лексика памятника, связанная с культом и мифами, отличается крайней многозначностью, нередко приобретающей символический характер, что позволяет создавать текст, воспринимаемый в нескольких планах одновременно. Определенный круг лексики может описывать одновременно явления микрокосма и макрокосма, и это тоже создает двойную ориентацию текста. Наконец, некоторая часть лексики обладает амбивалентностью значения, приобретая положительный смысл, когда они употребляются в «благоприятной сфере» по отношению к арийским богам и их почитателям, и отрицательный смысл — в «неблагоприятной сфере», при описании демонов и неарийских племен, например, объединение в одном слове значений «друг» и «враг», «давать» и «брать» и т. п.

Часть глагольных форм не связана однозначно с выражением определенного времени или наклонения, и эта особенность широко используется в мифологических контекстах, где повествование ведется в неопределенном, как бы вневременном плане.