Иван Беркутов - Собибор. Восстание в лагере смерти

– Вблизи от нас к реке лучше не соваться, – сказал хозяин, крепкий высокий крестьянин. – Вы ведь ночью идти будете, верно? Ну, вот ночь пройдете, выйдете к другому хутору, называется Ставки. Вот там можете попробовать перейти. Хозяин там Петро. Парень он еще молодой, но хозяин хороший. Немцев он не любит, как и я. И, кстати, дальше к югу немцев меньше. Удачи вам!

Было понятно, что хозяин в гости не приглашает, ночевать не предлагает. Да беглецы на это и не рассчитывали. Двинулись на юго-восток. К утру вышли к маленькому хутору. Видимо, это и были Ставки, о которых говорил крестьянин. И хотя теперь они знали имя хозяина – Петро – и даже имели о нем что-то вроде рекомендации, сразу на хутор они не пошли. Кто его знает, этого Петро! Стараясь остаться незамеченными, они подобрались поближе к хутору и стали наблюдать.

Возле Ставок они провели весь день 18 октября. Наблюдали, смотрели, нет ли на хуторе посторонних людей. Хутор был совсем маленький – всего один двор. И ничего подозрительного не было видно. Когда стемнело, решили идти на хутор вчетвером: Цыбульский, Шубаев, Вайспапир и сам Печерский. Пятеро должны были остаться в лесу и продолжать наблюдение, а в случае необходимости прийти на помощь товарищам.

Подошли к хутору, постучали в окно. Занавеска отодвинулась, выглянуло молодое лицо. Спустя пару минут дверь открылась. В проеме стоял высокий молодой парень. Видимо, это и был Петро.

– Добрый вечер. Можно войти? – сказал Печерский.

Сказал, естественно, по-русски – не по-немецки же здесь говорить! А другого языка он не знал.

– Входите, – откликнулся парень на чистом русском языке.

– О, вы русские!

– Нет, мы украинцы, но русский знаем.

Беглецы вошли в хату. Под потолком горела подвешенная керосиновая лампа. В ее свете они смогли лучше разглядеть хозяина. На вид ему было около тридцати лет, волосы были длинные и светлые – таким рисуют былинного богатыря Алешу Поповича. Он был в расстегнутой рубахе и широких украинских шароварах. Кроме него, в хате были еще три человека. У печи сидел старик, он резал табачные листья. А в углу у подвешенной к потолку люльки сидела молодая женщина. Она укачивала ребенка и одновременно пряла.

– Хозяйка, будьте так добры, занавесьте окно, – обратился к ней Цыбульский.

Было совсем не нужно, чтобы кто-то мог незаметно подкрасться к дому и увидеть беглецов.

– Можно и занавесить, – откликнулась женщина и поднялась от люльки. А старик предложил:

– Садитесь, чего стоять.

Гости сели на лавку. Хозяева молчали, словно воды в рот набрали. Видно было, что они не из говорливых.

Наконец Шубаев задал вопрос, который больше всего интересовал беглецов:

– Не скажете ли нам, где можно переправиться через Буг?

Парень, похожий на Алешу Поповича, угрюмо поглядел в пол и ответил:

– Не знаю.

Да, от избытка гостеприимства этот Петро явно не страдал! Надо было попробовать по-другому.

– Вы, отец, наверное, давно живете здесь? – обратился Шубаев к старику. – Уж вы-то должны знать, где тут река. Старики всегда все знают. Говорят, что возле вашего хутора где-то есть неглубокое место, и там можно вброд перейти Буг.

Однако старик оказался не более приветливым, чем его сын. Он ответил:

– Раз вам так сказали, то переходите. Мы не знаем, что это за неглубокое место. Мы к Бугу не ходим и даже не имеем права ходить – немцы не разрешают.

Сказал – и замолчал. Печерский искоса взглянул на Шубаева: дескать, имеет ли смысл дальше расспрашивать? Может, уже пора уходить? Однако Калимали не вставал; он сидел и упорно смотрел на старика – словно ожидал, что тот скажет что-то еще.

И старик неожиданно заговорил:

– Посидите еще, отдохните. Мы вас не гоним, а вы, наверно, устали.

Это уже обнадеживало. Старик помолчал еще немного и снова заговорил:

– Сейчас у нас неспокойно. Немцы так кругом и шныряют. Вот третьего дня были, спрашивали, не проходил ли кто мимо.

– А кого они ищут? – спросил Печерский.

– Да тут такие слухи ходят… – сказал старик. – Говорят, что из печей, где немцы людей сжигают, вдруг стали выскакивать живые трупы и за ними, за немцами то есть, гоняться. Кого поймают, схватят за горло и душат его. Еще говорят, что там недалеко стоял полк немецкий. Так сперва солдаты взялись за оружие, а потом, как мертвецов увидели, побросали со страху автоматы и разбежались куда глаза глядят. А еще говорят, что в том лагере из людей мыло делали. А теперь все эти люди разбежались и бродят по лесам.

Печерский и его товарищи весело переглянулись. Вот как преобразились в народном сознании события их восстания! На их глазах рождалась новая легенда. Было хорошо, что старик рассказал эту легенду. Он как бы пригласил гостей рассказать правду о себе. Надо было это сделать.

– Наверно, это о нас рассказывают, – сказал Печерский. – Потому что это мы сбежали из того лагеря, где людей сжигали в печах. И когда мы прорывались на свободу, и правда положили немало нацистов. Кое-кого и за горло хватали, а кто-то топором по голове получил за свои зверства. Только мы никакие не мертвецы. Мы из России – кто из Донбасса, кто из Ростова. И сейчас хотим вернуться к себе на родину. Так что бояться нас вам нечего.

– А мы и не боимся, – ответил молодой.

И разговор пошел своим чередом. Беседовали больше часа. Хозяева постепенно проникались к гостям все большим доверием. И в конце разговора Петро сказал:

– Вот что, ребята. Место это, переправу через Буг, я вам покажу. Но близко к реке с вами не пойду. Дорога сама вас выведет. А то немцы уж больно сейчас свирепствуют, переворачивают все вверх дном, сбежавших из лагеря ищут. Если вам удастся переправиться – ваше счастье. Но если вас поймают – не губите нашу семью, не говорите, что мы вам помогли.

– Будь спокоен, друг, – отвечал Печерский. – Мы вас ни за что не выдадим. Большое тебе спасибо.

Хотя в таких условиях сказать «спасибо» – это ничто. Слова в этом случае мало что значат.

И, повернувшись к своим товарищам, сказал:

– Что ж, пошли, пока луна не взошла.

Но тут женщина поднялась с места, сказала:

– Подождите, я вам хлеба дам на дорогу.

Она завернула беглецам краюху хлеба, старик перекрестил их на прощание, и Петро повел их к реке.

В ту же ночь с 19 на 20 октября беглецы благополучно переправились через Буг. Теперь они были на родине, в Белоруссии! Двое суток они бродили по белорусским лесам, искали партизан. И нашли. 22 октября в районе Бреста они встретились с партизанами отряда Котовского. И все были включены в состав отряда.

Однако Печерский попросился в другой отряд. Он хотел войти в состав подрывной группы, взрывать немецкие поезда. Его просьба была выполнена – его включили в отряд имени Щорса.