Мэри Брэддон - Преступление капитана Артура

– Вы, миссис Вальдзингам, не можете представить себе, каков мой Соломон! Он последовал тихо за этим незнакомцем до отдаленной улицы, в соседстве Ольд-Кент-Рида, и ему удалось узнать в конце концов, что имя его – Слогуд. Отец его методический проповедник и живет на своей настоящей квартире уже несколько лет. Все это как будто не предвещало много хорошего. Но все же я задумал познакомиться с этим молодым человеком.

– И были у него?

– Да, на другой же день. Я видел и отца его, методического проповедника Джозефа Слогуда… Ну и что же вы думаете: кого я узнал в нем?

– Я не могу придумать,  – сказала Клерибелль.

– Прежнего слугу в Лисльвуд-Парке, сторожа, раскаявшегося браконьера, которого звали, насколько могу вспомнить, Жильбертом…

– Арнольдом?

– Да, Жильбертом Арнольдом,  – продолжал майор Варней.  – Одно это дало мне повод предположить, что между сэром Рупертом и так странно похожим с ним молодым человеком, виденным мною в театре, могло быть нечто общее… Скажите, миссис Вальдзингам, не припомните ли вы, чтобы между вашим сыном и сыном браконьера существовало сходство?… Помните или нет?

Предлагая вопрос, майор Варней взглянул в лицо Клерибелль.

– Не могу вам сказать, чтобы я когда-либо замечала его,  – ответила она с некоторой надменностью.  – Многие говорили об этом сходстве Руперта с мальчишкой Арнольда, но я не находила, чтобы мой красивый сын был похож на несчастного, оборванного Джеймса.

– Вы самый компетентный судья в подобном случае!.. Мистер Джозеф Слогуд, или Жильберт Арнольд, или как там вообще его ни называли, не казался особенно обрадованным, когда увидел меня. Он скрывает свое настоящее имя – а это подозрительно! Он очень испугался и даже обозлился, когда я намекнул ему на прежнюю его обязанность в Лисльвуде, и начал отрицать тождественность Слогуда с браконьером Арнольдом. Когда я попросил его показать мне сына, он стал было увертываться, лгать и в конце концов отказал мне в просьбе. Тут-то я основательно заподозрил его – и поставил ему отличную ловушку: я оставил его, но добился свидания с молодым человеком… Несчастное создание! Бедный, жалкий ребенок! Кто бы он ни был в сущности, кем бы он ни казался, но он, во всяком случае, не сын Жильберта Арнольда.

– О, умоляю вас, говорите яснее!

– Я не могу сказать ничего яснее этого! – возразил ей Варней.  – Я только в состоянии повторить еще раз: я думаю, что этот молодой человек, живущий у Жильберта, бывшего браконьера, мнимого методического священника, – не родной сын его. Полагаю, что он происходит от лиц, занимавших высокое положение в свете, и сделался жертвой какого-нибудь замысла, в котором играл роль этот Жильберт Арнольд… Вот, миссис Вальдзингам, все, что я знаю сам! Я не могу сказать вам ничего, кроме этого, пока вы сами лично не взглянете на этого симпатичного юношу!

– О, ведите меня к нему безотлагательно! Такая неизвестность тяжелее самой смерти!

– Да, но вы тем не менее должны иметь терпение… Должны владеть собою! В подобных обстоятельствах нельзя себе дозволить действовать слишком быстро: один неверный шаг может погубить все дело. Осторожность становится для нас почти обязанностью. Примите еще к сведению, что ведь нам придется бороться с хитрецом и страшным лицемером. Нельзя приступать к делу до вашего свидания с молодым человеком. Я вполне полагаюсь на ваш непогрешимый материнский инстинкт. Всмотритесь зорко в юношу, поговорите с ним, изучите каждую черту его лица, каждый взгляд его глаз, и если после этого вы скажете решительно: «Гранвиль Варней, это мой сын, сэр Руперт Лисль!» – то я переверну тогда небо и землю, чтобы достигнуть возможности доказать это свету и помочь вам вернуть права вашему сыну! До тех пор нам, конечно, нечего делать: нашей исходной точкой будет минута, в которую вы, миссис, разрешите вопрос. Придется удалить куда-нибудь Арнольда, чтобы вы могли увидеться с молодым человеком. Это может устроить мой слуга Соломон; если вам угодно, то сегодня же вечером. Если я ошибаюсь и напрасно заставил вас страдать и волноваться, то простите мне невольную вину. В случае же, если последние слова моего друга указали вам прямо существование тайны и вам при моей помощи удастся разгадать ее…

– То я… буду вам глубоко благодарна! Мой сын будет вам сыном. Все наше состояние будет вместе и вашим, так же как и наш дом.

– Достаточно, достаточно,  – перебил майор весело.  – Миссис Вальдзингам, я попросил бы вас отдохнуть и прилечь на несколько часов. Я пришлю вам что-нибудь прохладительное и немного мадеры, которая совершила столько же переездов, сколько сделал их я. Прошу вас убедительно подкрепить свои силы: не забудьте, что вечером вам предстоит принять решение, от которого будут вполне зависеть последующие действия! Прощайте же, миссис Вальдзингам, до наступления сумерек!

Майор взял руки Клерибелль и сжал их с дружелюбием. Он принял самый кроткий и внушительный вид, а его золотистые шелковистые волосы, блестевшие на солнце, придавали его красивому лицу еще более прелести.

Достойный камердинер майора, Соломон, весьма ловко заставил мнимого проповедника удалиться из дома, и даже на довольно продолжительный срок. Начало уж смеркаться, когда миссис Вальдзингам с майором поехали в его темно-коричневом и щегольском купе в Ольд-Кент-Рид. Майор Варней приказал кучеру остановиться на углу переулка, в конце которого виднелась известная часовня.

– А теперь, миссис Вальдзингам,  – сказал Гранвиль,  – пожалуйте мне руку, мы дойдем пешком до квартиры Слогуда. Я отослал купе несколько в сторону, опасаясь, что ваш прежний сторож может вернуться, пока мы у него, и узнать всю суть дела.

Но Клерибелль, казалось, не слушала Варнея. Она шла машинально и вдруг, остановившись, положила руку на плечо майора и спросила со странной, почти дикой решимостью:

– Майор Варней, скажите! Молодой человек, которого я увижу сейчас,  – сын ли мой или нет?…

Луна уже взошла, и матовый свет ее озарял бледное лицо красивого Варнея, так что он был теперь еще интереснее, чем днем. Он кинул на свою спутницу проницательный взгляд и ответил ей с чувством собственного достоинства:

– Миссис Вальдзингам, вы – женщина одинокая, беспомощная и к тому же вдова дорогого мне друга. Верьте, что я не способен обмануть вас сознательно, и потому отвечу вам: я думаю, что это ваш сын, сэр Руперт Лисль!

Она вздохнула с видимым облегчением и быстро пошла вперед.

– Мы дошли, наконец! – объявил ей майор, остановившись у садовой калитки и дергая звонок.

На звон прибежал Соломон.

– Ну что же: все в порядке? – спросил его майор, когда слуга открыл торопливо калитку.