Александр Дюма - ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ. IV том

Оставив больного около часу спать тем неодолимым сном, который обязательно следует за большой потерей крови, монахиня тихо подошла к нему, сняла повязку с его руки и, когда кровь потекла снова, на цыпочках удалилась.

Робин Гуд проспал до утра, не испытывая никаких неприятных ощущений, но открыв глаза, он попытался подняться и не смог; он чувствовал такую слабость, что понял: настал его последний час. Кровь, лившаяся из артерии, залила всю постель, и Робин Гуд осознал смертельную опасность своего положения. Сверхчеловеческим усилием он заставил себя дотащиться до двери и попробовал открыть ее; поняв, что она заперта, он усилием воли преодолел слабость, добрался до окна, отворил его и хотел из него вылезти, но не смог; тогда он обратился с последней молитвой к Богу и, словно вдохновленный свыше, взял охотничий рог и слабо, еле слышно протрубил в него.

Маленький Джон, который не мог надолго расстаться со своим любимым товарищем, провел ночь под стенами монастыря. Он только что проснулся и думал, как бы ему повидать Робин Гуда, но тут услышал слабые звуки рога.

— Предательство! Предательство! — крикнул Джон и побежал как безумный к небольшому лесочку, где остановился на ночь отряд лесных братьев. — В аббатство, ребята, в аббатство! Нас зовет Робин Гуд, Робин Гуд в опасности! — призывал он своих товарищей.

Лесные братья в одно мгновение поднялись, бросились за Маленьким Джоном. Маленький Джон забарабанил в ворота аббатства. Привратница отказалась открыть, но Джон не стал терять ни минуты на бесполезные уговоры: он вышиб дверь огромным гранитным валуном и, ведомый звуком рога, добежал до кельи, где в луже крови лежал Робин Гуд. Увидев, что его друг умирает, могучий Джон почувствовал, что силы отказывают ему, по его загорелому лицу покатились слезы; печалясь и негодуя, он упал на колени, схватил в объятия своего старого друга и, рыдая, сказал:

— Робин, любимый Робин, кто же поднял свою подлую руку на больного? Какой нечестивец попытался совершить убийство в Божьем доме? Отвечайте, Бога ради, отвечайте!

Робин тихо покачал головой.

— Какая разница, — сказал он, — теперь, когда для меня все кончено, когда вся кровь до последней капли вытекла из меня?..

— Робин, — заговорил Джон, — скажи мне правду, я должен это знать, нужно, чтобы я это знал! Тебя убила рука предателя? (Робин Гуд утвердительно кивнул.) Дорогой мой, — продолжал Джон, — подари мне последнее утешение: дай отомстить за твою смерть, позволь мне посеять смерть и боль там, где было совершено убийство. Скажи только слово, подай только знак, и завтра от этого нечестивого дома камня на камне не останется: я чувствую еще в себе великие силы и у меня есть пятьсот храбрецов, которые придут мне на помощь.

— Нет, Джон, нет, я не хочу, чтобы ты, честный человек, поднял руку на женщин, посвятивших себя Богу. Это было бы святотатством. Та, что убила меня, видимо, повиновалась чувству более сильному, чем религиозный долг. Если она раскается, ее замучают угрызения совести, а если Небо не простит ей, как я ей прощаю, она понесет наказание на том свете. Ты знаешь, Джон, я никогда не позволял причинять зла ни одной женщине, а монахиня для меня вдвойне неприкосновенна. Не будем больше говорить об этом, друг мой, дай мне лук и стрелы, поднеси меня к окну, я хочу умереть там, где упадет моя последняя стрела.

Поддерживаемый Маленьким Джоном, он прицелился, натянул тетиву и стрела, птицей взвившись над вершинами деревьев, упала далеко от монастырской стены.

— Прощай, мой верный лук, прощайте, мои меткие стрелы, — нежно прошептал Робин Гуд, роняя их на пол. — Джон, друг мой, — уже спокойнее сказал Робин, — отнеси меня на то место, где я хочу умереть.

Маленький Джон поднял Робина и спустился во двор монастыря, где, по его распоряжению, спокойно ждали лесные братья. Но, увидев своего атамана, смертельно бледного, которого Маленький Джон нес как ребенка, они страшно закричали, желая немедленно отомстить за него.

— Тише, ребята, — сказал Джон, — оставим Господу вершить правосудие, сейчас нас должно занимать только состояние нашего любимого господина. Идем, поищем то место, куда упала последняя стрела Робина.

Отряд стал в дна ряда, пропуская старика, и Джон твердым шагом прошел между ними до того места, где воткнулась в землю стрела Робина.

Там, постелив на траву куртку, принесенную лесными братьями, Джон с бесконечной осторожностью уложил на нее умирающего.

— А теперь, — слабым голосом сказал Робин, — позови всех; я хочу еще раз оказаться в окружении храбрецов, которые верно служили мне с любовью и преданностью. Я хочу испустить среди моих доблестных товарищей свой последний вздох.

Джон трижды протрубил в рог, и каждый раз по-разному: этот сигнал говорил о наступившей опасности и торопил лесных братьев прийти туда, откуда он разносился.

Среди людей, услышавших призыв Джона, был и Красный Уилл, поскольку, живя теперь в другом месте, он чуть ли не каждую неделю навещал своих бывших товарищей, чтобы подстрелить оленя, пожать руку друзьям или поделиться с ними своей добычей.

Мы даже не будем пытаться описать оцепенение и отчаяние славного Уильяма, когда он увидел, в каком состоянии был Робин Гуд, когда он увидел изменившееся лицо своего друга, которого он так нежно и верно любил.

— Матерь Божья! — воскликнул Уилл. — Что с тобой случилось, мой бедный друг, мой бедный брат? Чем ты болен? Ты ранен? Он еще жив, этот проклятый убийца, поднявший на тебя руку? Скажи хоть слово, и завтра он искупит свое злодеяние.

Робин Гуд с трудом приподнял голову с плеча Джона, посмотрел на Уилла с глубокой нежностью и отвечал, слабо улыбаясь:

— Спасибо, добрый Уилл, не надо за меня мстить. Погаси в своем сердце ненависть к убийце того, кто умирает если не без сожалений, то, во всяком случае, без страданий. Я достиг конца своей жизни, раз Матерь Божья, моя Небесная заступница, покинула меня в эту роковую минуту. Я жил долго, Уилл, и все, кого я знал, меня любили и почитали. И хотя мне тяжко расставаться с вами, милые мои друзья, — продолжал Робин, долго и нежно глядя на Маленького Джона и Уилла, — эта боль умеряется христианской надеждой, уверенностью, что наша разлука не будет вечной, что Бог соединит нас в лучшем мире. Твое присутствие у моего смертного одра для меня большое утешение, дорогой Уилл, дорогой брат, ведь мы были друг для друга добрыми и нежными братьями. Благодарю тебя за все знаки внимания, устами и сердцем благословляю тебя и прошу у Божьей Матери послать тебе все счастье, которого ты заслуживаешь. Ты скажешь своей любимой жене Мод, что я не забыл ее в своих молитвах, поцелуешь ее от имени ее брата Робин Гуда. (Уильям неудержимо рыдал.) Не плачь так, Уилл, — помолчав, продолжал Робин, — не мучь меня, разве твое сердце стало слабым, как у женщины, что ты не можешь мужественно перенести несчастье? (Уильям не отвечал, рыдания душили его.) А вы, старые товарищи, друзья моего сердца, — обратился Робин к лесным братьям, молча стоявшим вокруг него, — вы, делившие со мной труды и тревоги, радости и горести с редкой преданностью и верностью, примите мое последнее благословение и мою благодарность. Прощайте, братья, прощайте, храбрые саксы! Вы наводили ужас на норманнов, вы навсегда заслужили любовь и признательность бедняков; будьте счастливы, будьте благословенны и молитесь иногда нашей Небесной заступнице за вашего Робин Гуда.