Альва Бесси - Антиамериканцы

— Очень удобное словечко — характер. Отзываясь так о мужчине, обычно имеют в виду то же, что подразумевают, когда говорят: «Какая хорошенькая мордашка у этой девушки!»

Эллен снова чистосердечно расхохоталась.

— Эллен, вам следует смеяться все время.

— Почему?

— Вам очень идет, когда вы смеетесь.

— Спасибо, сэр. Вы очень добры. Мужа мой смех всегда раздражал, и он обычно называл меня «смеющейся гиеной».

— Чем больше я слышу о нем, тем меньше он мне нравится.

На этот раз Эллен ничего не ответила, но ее лицо внезапно стало серьезным.

— Проводите меня домой, Бен, — попросила. — Нельзя, чтобы мама всю ночь была на ногах.

В течение следующих двух недель Бен часто встречался с Эллен. Они побывали в Бруклинском музее, гуляли с ребенком в Проспект-парке, посмотрели несколько кинокартин, в том числе «Блокаду» — Эллен смотрела ее второй раз. На Бена этот фильм произвел очень тяжелое впечатление. Заслышав на экране канонаду, он невольно пригибался.

Затем они отправились на большой митинг в Мэдисон-сквер гарден, где основным оратором был Фрэнсис К. Лэнг, только что вернувшийся из Франции. Присутствовало двадцать две тысячи человек. Пламенный гнев, бурный энтузиазм и боевая настроенность собравшихся заставляли забыть, что Испанская республика агонизирует и доживает последние дни.

Лэнг, казавшийся похудевшим и утомленным, произнес блестящую речь. Он производил впечатление опытного оратора. Никто не поверил бы, что он впервые выступает на таком большом митинге. Он говорил, лишь изредка заглядывая в маленький листок бумаги с несколькими заметками, и без труда овладел вниманием огромной аудитории.

— Мы должны возложить вину за это преступление, — говорил он, — на тех, кто его совершил: на фашистские правительства Германии и Италии, а также на финансовую олигархию Великобритании, Франции и Соединенных Штатов.

Гитлер и его банда с активной помощью Ватикана и его зловещей международной организации совершают величайшее в истории человечества надругательство над народами всего мира, распространяя ложь о мнимой борьбе между католицизмом и коммунизмом.

Запомните мои слова: мир идет к величайшей катастрофе, и то, что мы видели в Испании, все эти ужасы и хладнокровно совершавшиеся жестокости, повторятся во всех столицах так называемого демократического мира.

Когда Долорес Ибаррури воскликнула: «Vale mas morir de pie que vivir de rodillas!» (к сведению присутствующих здесь агентов ФБР и американских фашистов, в переводе это означает: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!»), она дала нам нечто большее чем лозунг; она дала нам путеводную нить и знамя, вокруг которого должны сплотиться все честные люди, которым дорога жизнь на земле, для борьбы против тех, кто извлекает прибыли из смерти, кто живет трудом других.

Время для этого пришло! Настал решающий момент. Если сейчас мы не вступим в бой, это будет равносильно тому, что мы добровольно ляжем в уготованные нам могилы.

В огромном зале царила тишина. Лэнг поднял руку и тихо продолжал;

— Во имя погибших американцев, которые спят сейчас в своих могилах в Испании, во имя убитых граждан Герники, во имя безыменных детей, утопленных в крови на улицах Барселоны, Мадрида, Альмерии, Валенсии и Алианте, во имя пятисот тысяч измученных людей, которые две недели назад перешли из Испании во Францию, во имя еще не родившихся детей всех наций так называемого цивилизованного мира я призываю вас, друзья и товарищи: к борьбе!

Двадцать две тысячи слушателей в стихийном порыве, как один человек, поднялись со своих мест. На возвышении в центре зада, в круге белого света, Лэнг поднял руку со сжатым кулаком — в приветственном жесте борцов Народного фронта…

В день рождения Джорджа Вашингтона Бен шел по Бруклинскому мосту в Манхеттен, направляясь в верхнюю часть города. После возвращения из Испании он думал, что никогда больше не будет ходить пешком: так находился там за два года, но здесь к нему вернулась его давнишняя привычка совершать длительные прогулки, и он снова находил в них особую прелесть. Сегодня к тому же ему хотелось подумать об Эллен, которая стала очень близкой и дорогой ему, и поразмыслить над своим будущим. Найти клочок земли и пустить в него корни? Но где? Когда? Как?

Ясно, что ни одна из буржуазных газет не возьмет его на работу. Он был «совсем не то», что им было нужно. Джо Норт сообщил, что штаты «Мэссис» и «Дейли уоркер» полностью укомплектованы, вакансий нет. На основе написанных пяти статей он приступил к работе над книгой, но кто согласится издать ее? Международная обстановка, как показывали события в Европе, была такова, что в ближайшие годы нельзя было рассчитывать на мир. Конечно, время от времени можно будет заработать несколько долларов статьями для «Дейли уоркер» и для Норта, но все его сбережения уже растаяли. Израсходованы и те пятьдесят долларов, что он получил от Джо, и сейчас ему очень нужна работа. Норт предложил Бену включить его в список ораторов, выступающих иногда по поручению журнала «Нью мэссис». Но Бен понимал, что на это неопределенное и эпизодическое занятие нельзя полагаться как на постоянный источник существования.

«Придется, — подумал Бен, — обойти редакции всех профсоюзных газет и выяснить, не нужен ли где-нибудь редактор».

А пока Бен решил зайти к Фрэнсису Лэнгу в надежде, что тот окажется дома. В телефонном справочнике номер его телефона не значился, но у Бена был его адрес, который дала ему Энн в ту ночь в Гавре — Бэнк-стрит, 48. Бену хотелось поговорить с Зэвом, особенно после его речи на прошлой неделе. Кроме того, он надеялся, что решится попросить у Лэнга взаймы.

На звонок Бена дверь открыла горничная-негритянка. Она сказала, что узнает, дома ли мистер Лэнг. Бен назвал свою фамилию и, испытывая неловкость, прошел в огромную гостиную. В углу комнаты стоял большой концертный рояль с раскрытыми на пюпитре нотами какого-то произведения Баха. Над кирпичным камином висел подлинный, или, во всяком случае, похожий на подлинного, Ван-Гог. Пол был покрыт толстым ковром, совершенно заглушавшим шаги, и Бен даже вздрогнул, когда кто-то позади него воскликнул:

— Блау, это ты, черт возьми?!

Лэнг был в пижаме и халате, очки в толстой роговой оправе он сдвинул на лоб.

— С днем рождения нашего дорогого Джорджа! — шутливо воскликнул он, пожимая Бену руку. Лэнг, видимо, нажал какую-то кнопку, так как сейчас же появилась горничная, и он распорядился: «Чего-нибудь выпить, Эмми». Затем, взяв Бена за руку, он подвел его к широкой кушетке и чуть не силой усадил.

— Если бы я был колдуном, то все равно не наворожил бы более дорогого гостя, — заявил Лэнг. — Я надеялся увидеть тебя в Мэдисон-сквер гарден на прошлой неделе.