Альва Бесси - Антиамериканцы

Однажды поздно вечером в середине января Бен опять встретился с Бушем и другими ветеранами. В театрах только что закончились представления, и ветераны пикетировали Таймс-сквер. Зрелище было очень эффектное. В пикетировании участвовало, наверное, около тысячи человек. Все они несли плакаты с надписями: «Отменить эмбарго!», «Оружие — Испании!», «Самолеты — Испании!». Пикетчики были настроены по-боевому, но Бен понимал, что само пикетирование — это хотя и красивый, но бесполезный жест.

26 января пала осажденная Барселона. Четыре дня спустя нерешительный президент республики Мануэль Асанья дезертировал во Францию и сделал для прессы заявление, которое ничего, кроме вреда, республиканцам принести не могло. Впрочем, какое это теперь имело значение? С самого начала Асанья был пораженцем — Бен понял это, когда брал у него интервью. Однако Асанья все еще оставался человеком, официально представляющим республику.

В том же месяце Бен присутствовал на втором партийном собрании, а потом побывал на вечеринке, устроенной одним из возвратившихся ветеранов в квартире кинокритика газеты «Бруклин дейли игл». (На стене висел даже испанский плакат). Бен уже в третий раз попадал на такую вечеринку, и сейчас, едва войдя в гостиную, он решил, что никогда больше не пойдет на них: скука! Кто-нибудь из присутствующих обязательно напивался и требовал повторить сражение под Бельчитой. Обстановка искусственного веселья коробила Бена; новости, поступавшие из Испании, не давали повода к веселью.

По ночам Бен часто думал, не лучше ли было бы погибнуть в Испании вместе с Джо Фабером? Иногда во сне его мучили страшные кошмары, в которых он снова видел Джо на высоте «666» среди осколков камней и снарядов. Ему снилась всегда одна и та же картина: ночь тишина, как на кладбище; он спит на земле, завернувшись в одеяло, и чувствует, что продрог до костей; потом просыпается (все это во сне), услышав голос друга: «Бен… Бен…»; затем из темноты беззвездной ночи появляется сам Джо; улыбаясь, он протягивает руку и манит его пальцем: «Пошли… пошли…»

Вскрикнув, Бен просыпался, на этот раз по-настоящему, и остаток ночи проводил в кресле у окна. У него были знакомые, была любящая семья, и тем не менее Бен чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо раньше, даже более одиноким, чем во время предрассветной вахты в «вороньем гнезде», на верхушке мачты трансатлантического грузового парохода.

В день вечеринки Бен получил от Джо Норта пятьдесят долларов за свои статьи. Это несколько повысило его настроение, и, явившись на вечеринку, он присоединился к шумной компании. Прихватив с собой рюмку вина, он отправился в дальний конец комнаты и уселся на кушетку. Рядом с ним оказалась молодая женщина.

— Вы — Бен Блау, — сказала она и улыбнулась. Бен кивнул головой. — Эллен Гросс, — назвала она себя. — Мы встречались с вами во время забастовки моряков в тот год, когда был организован Национальный профсоюз моряков. Помните?

— Забастовку — да, но вас — нет. Простите, пожалуйста.

— Не вижу причин, почему вы должны обязательно помнить меня. Я была одной из тех девушек, которые носились по городу и добывали еду для забастовщиков. Как-то вы заходили от своей газеты в забастовочный комитет в Бруклине.

— Молодец, — похвалил Бен. — У вас прекрасная память.

— Потом мне вручили грамоту почетного пикетчика, — пояснила Эллен.

— О, да вы, должно быть, прекрасно себя зарекомендовали! — усмехнулся Бен.

— Но все это было еще до моего замужества, — сказала Эллен без всякой связи с предыдущим (а может, это только так показалось ему).

— Да? — спросил Бен, ощущая какое-то странное разочарование, которое, очевидно, отразилось на его лице, потому что Эллен вдруг засмеялась и добавила — Но теперь я уже не замужем.

— Быстрая работа!

— Но это еще не вся моя история. У меня есть дочка Стелла полутора лет.

— Мою сестру тоже зовут Стеллой, — заметил Бен, чувствуя себя очень неловко, но молодая женщина, не слушая его, порылась в сумочке, достала любительскую фотокарточку и протянула ему.

— Прелесть! — воскликнул Бен, и оба они рассмеялись. — Нет, я серьезно, — подтвердил Бен. — Хотя в подобных случаях я отвечаю обычно невпопад и могу даже сказать, что ребенок прхож на этого урода киноартиста Чарльза Лоутона.

— Да все дети похожи на Чарльза Лоутона, — ответила Эллен. Бен помолчал.

— Что-то наш разговор не клеится, — пожаловался он.

— О чем же вы хотели бы говорить? Об Испании?

Бен отрицательно покачал головой.

— Так я и думала. Вы совсем не похожи на хвастуна. — Эллен сделала жест в сторону компании, собравшейся в другом конце комнаты. — Вот там люди уже снова на Хараме.

— Может быть, мы скорее найдем тему для беседы, если уйдем отсюда?

— Может быть, — ответила Эллен. — В моем распоряжении еще час. С ребенком сейчас мама.

Они зашли в кафе «Джо» около районной ратуши, где расщедрившийся Бен потратил часть своего гонорара на бутерброды с жареным мясом и пиво. Молодая женщина, сидевшая напротив, нравилась ему. У нее была хорошая фигура, красивый бюст, длинные черные волосы и карие глаза.

— А вы неважно выглядите, — заметила Эллен.

— Устал.

— И не кажетесь очень счастливым.

— Кто сейчас счастлив?

Эллен неопределенно покачала головой, и Бен неожиданно для себя спросил:

— Почему вы разошлись с мужем?

— Длинная история. Думаю, что сегодня вы не захотите ее слушать.

— Извините, что я спросил.

— Пожалуйста. Это вполне естественный вопрос. В этом отвратительном мире людям нелегко найти общий язык. Но у нас, кроме того, были еще и политические расхождения.

— Да, жизнь — вещь не легкая, — отозвался Блау.

— Что вы сейчас делаете, Бен? — поинтересовалась Эллен, и он, сам не зная зачем, принялся рассказывать ей о себе. Ему почему-то казалось, что это очень важно — сообщить ей все о себе, но его поразило, что, слушая, она часто и искренне хохотала.

— Разве это смешно? — спросил он наконец. — Я не знал.

— Ваш отец… — ответила Эллен, — как он три раза в день менял костюмы и так часто мыл руки.

— Он был хороший человек, — сказал Бен. — Хотя и был убежден, что о людях судят по их внешнему виду. У него было добрейшее сердце; встречая на улице беременных женщин, он всегда снимал шляпу.

— Серьезно?! — воскликнула Эллен и снова принялась смеяться. — Зачем?

— Я как-то спросил у него, и он ответил: «Она скоро будет матерью». Это все, что он мне сказал.

— Готова спорить, вы похожи на него! — воскликнула Эллен. Бен кивнул головой:

— Бедняга!

— Почему бедняга?

— Посмотрите на меня.

— Смотрю. Судя по вашему лицу, у вас необыкновенно твердый характер.

Бен насмешливо поклонился.