Ангелина Шевцова - След. Укус куфии

Галина Николаевна посмотрела на тело, прикрытое простыней. Оно казалось до ужаса маленьким на этом длинном прозекторском столе.

— Зашиты они тоже профессионально?

— Абсолютно, — ответил патологоанатом. — И шов, и нить… все говорит, что Органист — медик по образованию.

Рогозина невесело усмехнулась.

— Хоть что-то… Круг подозреваемых сузился до нескольких сотен тысяч. Лет за сто найдем.

Клавдия не помнила, как добралась до дома. Не тратя время на выслушивание причитаний старушки, она кинулась на площадку, с которой пропала дочь. Там снова после постобеденного отдыха начали собираться мамашки с колясками.

— Вы девочку не видели? Белокурую. С двумя хвостиками… Наверное… — Только тут она поняла, что с горе-няней все-таки придется поговорить. Когда родители выходили из дома, малышка еще спала. Что поднимать ее, если в садик не идти? Пусть отоспится. Скоро школа. Там не забалуешь.

— Ну перестаньте вы реветь. — Клавдия Степановна не заметила, что перестала вести себя корректно, и не скрывала уже своего раздражения на Тамару Михайловну. — Четко отвечайте, во что была одета Леночка? Как причесана?

— Хвостики. Два. Собранные красными резинками. Ну, этими, с гномами поролоновыми… Комбинезончик джинсовый. Под ним — футболочка полосатая. Бордовые с розовыми широкие полоски… Туфельки красные. Белые колготки.

— Вы девочку не видели? — снова заметалась по двору мать. — Хвостики. Два. Собранные красными резинками. С гномами поролоновыми… Комбинезончик джинсовый. Под ним — футболочка полосатая. Бордовые с розовыми широкие полоски… Туфельки красные. Белые колготки.

— Светленькая такая? А они к остановке пошли со старшей девочкой…

— Девочкой? Точно девочкой? — На душе стало немного легче. Но не надолго. Вдруг это просто подсадка? — А что за девочка? Ее кто-нибудь знает?..

— Да нет. Она не из наших.

— Теперь из наших, — включилась в разговор угрюмо молчавшая до этого момента женщина. — Она в соседней квартире живет. Там хохлушка комнату снимает. А девчонка целыми днями на улице болтается.

— Номер квартиры?! — От перенапряжения Клавдия не заметила, как перешла на начальственно-деловой тон. Но никто ее не осадил. Все понимали, что с ней сейчас творится.

— Одиннадцатая. Во втором подъезде…

Когда-то здесь был полноценный гаражный кооператив. Потом несколько рядов кирпичных гаражей разобрали, поскольку они мешали очередной грандиозной стройке.

Рядом возвели приземистое здание в несколько этажей, которое так и не стало фабрикой или комбинатом — грянули девяностые, и проект свернулся сам собой. На территории, примыкающей к кооперативу, образовалась «вечная стройка» с характерной атрибутикой: высокий забор, за ним — груды строительного хлама и догнивающие вагончики-времянки. А еще сюда каким-то ветром занесло пару остовов сгоревших автомобилей. При жизни они, скорее всего, были джипами или «шестисотыми». Кроме того, внутри недостроенного здания были места, где под слоем бетона явно покоились безвременно почившие вованы и коляны.

Останки иномарок и могилы неизвестных братанов были не только наследством «эпохи первоначального накопления капитала». Они были явным признаком глухого и безлюдного места.

По крайней мере так рассудил Чугунов. И он не ошибся — глубокое исследование местности показало, что на стройке не появляются даже бездомные. Чем-то их недостроенная фабрика отпугивала — должно быть, своей гнетущей атмосферой сырой и промозглой бетонной коробки.

А Чугунову нравилось ходить по бывшей стройке. Исследуя здание, он пытался представить вокруг себя работающую типографию — это был единственный вид производства, который Чугунов когда-то видел воочию. К тому же он был издающимся писателем, так что в таком выборе не было ничего удивительного.

Вскоре он изучил здание так досконально, будто собирался держать здесь оборону с ротой солдат. Крыша, подвалы, шахты грузовых лифтов…

Он купил хороший навесной замок и, чувствуя себя как минимум рейдером, занял один из ближайших к стройке гаражей. Кооператив все равно был таким же заброшенным, как и неслучившаяся типография. Чугунов оставлял здесь машину, когда бывал налегке — до подземки он добирался за полчаса и вскоре уже входил в свой подъезд. Узурпированный гараж был хорош наличием электричества. Такой роскошью грех не воспользоваться. Навык у Чугунова был, оставалось запастись черт-знает-сколькими метрами провода — и электрификация одного из помещений заветной стройки стала вполне реальной затеей…

Иван, оккупировавший компьютер Рогозиной, занимался вводом информации, не забывая прихлебывать кофе из пластмассовой чашки. И тем, и другим он поживился на кухоньке.

Осторожно открылась дверь, и на пороге появился Круглов.

— Ну что, нашел маньяка?

Тихонов вздрогнул и обернулся.

— Ага, — ничуть не смутившись, ответил он. — Вон там, под столом спрятал.

Круглов, заинтересовавшись, подошел к столу, на котором стоял монитор. На экране мелькали буквы: латинские, кириллические, иероглифы, разнообразные закорючки…

— И что это такое?

— Азбуки народов мира.

— А, — без особого воодушевления сказал Круглов.

Он придвинул стул и уселся.

— Я тут побуду, ты не против? А то кто знает, когда ты в следующий раз бежать захочешь…

По прошествии пары часов, когда за окнами стало светло, картина изменилась незначительно — Иван Тихонов все так же сидел за компьютером, Круглов мирно спал, откинувшись на спинку стула.

Внезапно послышался звуковой сигнал. Майор вздрогнул и проснулся.

— Так, я…

Иван ударил сжатой в кулак правой рукой по раскрытой ладони левой.

— Есть!

Круглов подался к монитору, растирая ладонями лицо.

— Что есть?

Он слабо разбирался в алфавитах, но греческие буквы все же опознал. На экран была выведена то ли газетная, то ли журнальная статья.

— Есть упоминание всех убитых в одной статье, — возбужденно заговорил Тихонов. — Так, это на греческом… минуточку… сейчас переведем…

Он пощелкал клавишами. Появился текст на русском языке.

Круглов начал читать.

— Газета «Элленика». «Группа русских туристов из сорока восьми человек подала в суд на греческого туроператора за то, что тот не выполнил ранее заявленные в договоре требования относительно бронирования номеров в гостинице… так… сорок восемь туристов из России, включая семнадцать маленьких детей… от шести до восьми лет… два года назад провели десять дней в автобусе, встретившем их в аэропорту… мест в гостинице, где они должны были остановиться, не оказалось… Русские прожили десять дней в тесноте и духоте, многие перенесли тяжелые отравления и солнечные удары… По возвращении в Россию они подали коллективный иск… и обанкротили греческого оператора..»