Ангелина Шевцова - След. Укус куфии

Они пожали друг другу руки. Пожилой китаист был так растроган, что, казалось, вот-вот прослезится.

— А Мария Петровна дома? — спросил Волков, снимая обувь в прихожей.

— Только что ушла в аптеку. Здесь недалеко, она вот-вот вернется.

«Вот-вот» для жены профессора могло означать сколь угодно долго. Однако Волков не расстроился, он остался холоден и бесстрастен, как это и полагалось человеку, глядящему на заботы с непостижимой высоты своего духа.

Станислав Семенович прошел в кухню, шаркая тапочками, а Волков еще немного постоял, прислушиваясь к себе. В ответ на мысль о смерти китаиста в его душе ничего не шевельнулось. Это было прекрасно.

Ведь он медлил перед домофоном именно потому, что не хотел подвергать себя этому испытанию. Но испытания лишь закаляют дух, не стоит от них бежать. Чувство привязанности теперь окончательно осталось в прошлом — несколькими ступенями раньше. Волков почувствовал, что с уходом этого человеческого свойства он стал много свободнее — а значит, сильнее и ярче.

Следующие полчаса он пил чай со Станиславом Семеновичем — непревзойденным мастером и знатоком в этой области. Потом пришла Мария Петровна.

Волков допил очередную чашку, поблагодарил своего учителя и не спеша достал из-за пазухи маленький ножик с костяной ручкой.

Легким движением он уколол Станислава Семеновича в руку, быстро поднялся и сделал фехтовальный выпад в сторону Марии Петровны, замершей посреди кухни с открытым ртом.

Китаист уткнулся лицом в стол, а его жена кулем упала на пол. Волков бережно спрятал ножик в карман. Для пожилой четы он смазал острие разбавленным Препаратом. Пожалуй, в такой дозировке он может быть смертелен разве что для глубоких стариков и грудных детей. Но Волков хотел, чтобы в организмах профессора и его жены нельзя было обнаружить следы Препарата. Кроме того, нужно было позаботиться, чтобы эти две смерти выглядели натурально — чтоб никому даже и в голову не пришло искать какие-то следы.

— Я становлюсь перестраховщиком, — отметил он вслух. — В Лондоне такого не было.

Он подошел к газовой плите и поискал отходящий от нее резиновый шланг.

Все будет выглядеть как утечка газа. Такое случается.

— Кто еще мог знать об этой легенде?

В глазах «лидера» загорелись огоньки надежды.

— А если скажу, отпустите?

— Чего? — Круглов демонстративно поднял брови. — Да на тебе торговля наркотиками, парень, создание и управление незарегистрированной сектой! Отпустим, ха! Да ты издеваешься! Проси, чтобы у тебя в камере новой секты не оказалось. Такой, которая не нравственную свободу проповедует, а… как бы помягче выразиться… безнравственную. Понимаешь меня?

«Лидер» сглотнул. Приступ нахальства смыло волной страха.

— Я понял, понял… Есть книга. Только она на китайском, перевода на русский нет.

— Какая книга?

— Об… у-учении. Из нее и можно все узнать.

— А ты откуда китайский знаешь? — заинтересовался Круглов.

— Я в… в китайском интернате пять лет отучился.

— Название книги, — скомандовал майор.

— «Дух бесконечности», — выдавил «лидер».

И сполз на стуле, словно сдулся.

Писатель заглянул на репетиционную базу «Пьяною Минотавра» и отметил, что Валера лежит в прежней позе, но еще жив. Он кивнул старому знакомому, но не проронил ни слова. Этот «хвост» и без того можно считать обрубленным. А на лицедейство у Чугунова уже нет времени. Потом он прикрыл дверь и удалился.

Он подошел к лежащему на кровати ребенку. В руке был шприц, который он только что наполнил разжиженным Препаратом из флакона.

Девочку, чтобы не дергалась, он держал привязанной к кровати. За запястья и щиколотки. На этот раз путами служили мягкие махровые полотенца — у живого материала не должно было оставаться бросающихся в глаза следов на коже. Ему этого ребенка еще вести в люди…

Девочка давно не могла кричать. Охрипла, онемела буквально за первый час в гостях у Волкова. Она лишь смотрела на него расширенными покрасневшими глазами. Волков заметил на роговице лопнувшие от напряжения сосуды. Он поцокал языком. В аэропорту могут обратить внимание. Впрочем, ответ «папы» будет тем же, что и на потенциальный вопрос о красных припухших веках: волновалась, не спала всю ночь.

Этих следов на живом материале можно было избежать, если бы он обездвижил ее Препаратом чуть раньше. Но Волков тянул до последнего — ему вовсе не улыбалось везти в Шанхай остывший труп. С трупом могут быть проблемы на таможне.

Круглов и Рогозина сидели за столом и молчали. Говорить пока было не о чем. Майского, отправленного на розыски книги, ждали с минуты на минуту.

Однако первой появилась Валентина Антонова.

— Я закончила вскрытие. Ничего нового. Отсутствуют печень и почки. Разрезы на тканях такие же, как и в остальных случаях. В крови — очень слабые следы яда куфии.

Рогозина мрачно проговорила:

— Похищена последняя жертва. Если мы его не найдем сейчас, мы не найдем его никогда.

— Яд действует, вы сказали, в самой минимальной концентрации три дня, — напомнил Круглов. — Будем считать, что ввел он его сейчас.

— Но откуда мы знаем, в какой концентрации он его ввел? — возразила Рогозина.

— Ниоткуда, — согласился Круглов. — Просто хочу надеяться на лучшее.

Когда вошел Майский, все трое выжидательно посмотрели на него.

— Уф, — сказал он, выкладывая на стол начальства увесистые тома. — Вот. В наших библиотеках есть только пять экземпляров «Духа бесконечности».

На верхнюю книгу легла толстая стопка читательских формуляров.

— За последний год их брали для копирования больше тысячи человек. Еще чуть меньше ста читали оригиналы в читальном зале. Сами книги на дом не выдают.

— Да… — задумчиво проговорила Рогозина. — Какие мысли?

— Никаких, — честно ответил Майский. — Не будем же мы проверять каждого. Да и вряд ли он проделывает это все дома.

Рогозина аккуратно переложила формуляры на стол, взяла одну книгу, раскрыла ее.

— Да, кто-нибудь китайский знает? — поинтересовалась она.

Круглов перестал гипнотизировать тома взглядом и отозвался.

— Предлагаю все-таки проверять по всему списку читателей. Это наш единственный шанс.

Галина Николаевна пролистала книгу, добралась до конца, озадаченно замерла. У этого экземпляра отсутствовали последние страницы. Они были просто вырваны, хотя и аккуратно.

Рогозина схватила следующую книгу, пролистала.