Горан Петрович - Поймай падающую звезду

Один из выводов, к которым я пришел, листая книги, глядя телевизор, слушая людей и наблюдая за ними, был таков: мы, крысы, и без помощи книг знаем людей так же хорошо, как и они нас. Я довольно быстро понял, что это весьма логично, принимая во внимание то, что мы более слабый вид — и потому стараемся возместить недостатки своего развития как можно более тщательным изучением вышестоящего вида, владеющего миром. Хотя некоторые из нас вовсе не считают, что развиты менее людей.

Те, кто так думают, выступают со следующей оригинальной теорией. Во время Великого удара, когда тот камень врезался в Землю, почти все живые существа на ее поверхности, весившие больше девяти килограммов, погибли, потому что камень был так велик, а удар настолько силен, что всех, кто ходил по Земле, подбросило вверх, после чего, как и следовало ожидать, все они брякнулись на поверхность. (Вес именно в девять килограммов получен на основании изучения людьми соотношения веса тела и последствий воздействия силы притяжения на это тело, если оно неожиданно подбрасывается вверх. Нам, крысам, точность этих расчетов кажется весьма убедительной.) Одним из последствий Удара стал Потоп (высота волн цунами превысила сотню метров, а некоторые ученые утверждают, что и все триста), который уничтожил многих из тех, кто скрывался в пещерах, норах, в своих гнездах и других подземных и надземных укрытиях. После Удара и Потопа диплодоки, цератозавры, динозавры, аллозавры, тиранозавры, горгозавры, бронтозавры, апатозавры, струтиомимы, игуанодоны, стегозавры, трицераптосы — почти все, кто откладывал яйца и ходил, ползал и скакал по Земле, но был тяжелее девяти килограммов, были разорваны на куски. Наш род тоже ужасно пострадал, однако в меньшей мере, нежели другие виды, возможно, потому что мы уже в то время были отличными пловцами. После апокалипсиса наступило время мелких млекопитающих, а среди млекопитающих самыми выносливыми и самыми интеллектуальными оказались как раз мы — крысы.

Учтите, я вам пересказываю не какой-то крысиный миф, а то, что написали люди, а мы это после изучили в библиотеке. В том сериале на «Нэшнл Джиогрэфик» они пошли еще дальше. Там говорилось о том, о чем я со своими помощниками разговариваю с величайшим раздражением, но и с естественной гордостью: именно наши предки, праотцы нынешних крыс, обитающих в каналах, на берегах, в болотах, подвалах, всех этих длиннохвостых тварей, которые пожирают все, что оказывается перед их мордой, которые переносят болезни и неудержимо плодятся, все мы — родня людям, и наши пути развития разошлись только после Большого удара и Потопа!

Должен признаться, что я сразу воспринял эту теорию, и верю в нее сегодня. Впрочем, у нас есть и другие источники, мы получаем знания не только от людей. Мы обладаем знаниями, полученными не только из книг и телепередач, но переданными нам в туманном и одновременно отчетливом виде из глубины веков, вошедшими в нашу плоть и кровь, знаниями, которые трудно передать словами, но которым мы доверяем так, что никто не в силах заставить нас отказаться от них. Люди вовсе не обязательно должны быть подобны нам в своем физическом облике, разница между нами огромна, но сходство все же очень большое: в поведении, уме, физической выдержке, прожорливости, хищнической и сексуальной потенции…

К таким выводам я пришел после долгого размышления в течение недель, которые предшествовали упомянутым выше октябрьским дням. Новые знания привели меня в полный восторг. Иногда мне казалось, что я даже начинаю любить людей, наших заклятых врагов. Именно потому, что в эти дни я был занят поиском наших общих корней, те октябрьские дни так сильно удивили меня. И только позже мои братья рассказали, что примет близящихся перемен было более чем достаточно.

Люди толпами валили в Скупщину со всех сторон, но прежде туда полетели камни и бутылки с горючей смесью, а до камней и бутылок объявился слезоточивый газ. Горели шторы, двери и окна, мебель в коридорах. Духота стояла смертельная. Рев толпы и грохот шагов становился все громче. Я был сильно удивлен, однако быстро понял, что они протестуют против президента страны, и эта акция была гораздо решительнее той, девятого марта, гораздо сильнее всех протестов, которые случались в последние десятилетия. Когда массы прорвались, внутри уже не было никого из тех, кто работал в здании, не было даже охранников. Они бежали через черный ход. Большинство нашего брата, крыс, уже находились в самых потаенных укрытиях, но кое-кто все же пострадал от дыма и газа, в основном те, у кого было неважно со здоровьем, но кто-то из-за того, что пытался бежать из здания через восточный сквер и далее, мимо Почтамта к Ташмайдану. Кто-то расстался с жизнью от ударов ботинками и деревянными палками, троих убила группка юношей и девушек, устроивших на нас охоту метлами. Такая же метла отправила деда моего деда по матери, Хмурого, на вечную свалку.

Больше всего я опасался за библиотеку. Разумеется, я не смог бы спасти ее, но мои новые открытия заставили даже в такой опасной ситуации не покинуть ее, так что я предпочитал не задумываться о собственной безопасности. К счастью, в библиотеке было не очень дымно. Я решил оставаться в ней, пока хватит сил, и ежечасно сквозь перила галереи, на которой стояли витрины с книгами, осматривал помещение. Я стерег то место в витрине, где находились самые важные для меня книги: «Происхождение видов» Дарвина, несколько изданий по биологии, одно из которых было посвящено грызунам. Я перепугался, когда люди принялись открывать витрины, читать названия на корешках, а потом набивать книгами сумки, которые вытащили из-под курток и рубашек. Я подумал: а на кой им эти сумки, если они пришли свергать президента!? Но сразу стало понятно, зачем они им нужны. Кто-то снимал со стен и небольшие картины, которые можно было спрятать под курткой. К счастью, до «моих» книг они не добрались, потому как понеслись дальше.

Услышав вечером крики толпы, мы поняли, что переворот удался, что тот сильный человек с оттопыренными ушами и взъерошенными волосами больше не правит страной, а тем самым — и зданием, в котором мы живем. Все стихло только на рассвете. Разумеется, мы не сразу покинули свои гнезда. Это произошло только на следующий день, и то ближе к вечеру. Но в тот день, до обеда, кто-то бродил по Скупщине, слышался скрип дверей и звуки отодвигаемых стульев, чьи-то шаги. От этих звуков у нас кровь стыла в жилах, и нам было намного страшнее, чем во время вчерашнего штурма и гвалта. В самый отчаянный момент я подумал, что это колобродят духи тех двоих, что погибли в этом здании, или тех, кто когда-то здесь работал или приходил сюда, но умерших естественной смертью. Но вскоре я понял, что это может быть дух только одного человека, дух бывшего президента Тито. В тот момент я был более чем уверен, что это здание проклято. И тогда я принял решение покинуть его, причем организовать и осуществить этот исход предстояло именно мне, как самой сознательной крысе в этом здании.