Якоб Гримм - Настоящие сказки братьев Гримм. Полное собрание

Выслал судья свою команду, и его посланные легко отыскали парня, который преспокойно шел своею дорогой; да у него же и кошель с золотом нашли.

Призванный в суд, он сказал: «Я к еврею не прикасался и денег у него не брал, он сам по доброй воле мне деньги предложил, лишь бы только я перестал играть на скрипке, потому что он не мог выносить моей музыки». — «Никогда! Как можно! — закричал еврей. — Все-то он лжет, как мух ловит!»

Но судья и без того парню не поверил и сказал: «Плохое ты нашел себе оправдание — не может быть, чтобы еврей тебе по доброй воле деньги дал!» И присудил добродушного парня за грабеж на большой дороге к повешению.

Когда его повели на казнь, еврей не вытерпел, закричал ему: «А, живодер! А, собачий музыкант! Теперь, небось, получишь заслуженную награду!»

А парень преспокойно поднялся с палачом по лестнице на виселицу и, обернувшись на последней ступеньке ее, сказал судье: «Дозвольте мне обратиться к вам перед смертью с некоторою просьбою!» — «Ладно, — сказал судья, — дозволяю; не проси только о помиловании». — «Нет, прошу не о помиловании, — отвечал парень, — а о том, чтобы мне напоследок дозволено было еще раз сыграть на моей скрипке».

Еврей закричал благим матом: «Ради Бога, не дозволяйте ему!» Но судья сказал: «Почему бы мне ему этого не дозволить? Пусть потешится перед смертью, а затем — и в петлю». Но он и не мог отказать ему вследствие особого дара, который был дан парню человечком… Еврей же стал кричать: «Ай, вей! Ай, вей! Вяжите, вяжите меня покрепче!»

Тогда добродушный парень снял свою скрипку с шеи, настроил ее, и чуть только первый раз провел по ней, все стали шаркать ногами и раскачиваться — и судья, и писцы его, и судейские, и даже веревка выпала из рук того, кто собирался скрутить еврея. При втором ударе смычка все подняли ноги, а палач выпустил добродушного парня из рук и приготовился к пляске… При третьем ударе все подпрыгнули на месте и принялись танцевать — и судья с евреем впереди всех, и выплясывали лучше всех.

Вскоре и все кругом заплясало, все, что сбежалось на базарную площадь из любопытства, — старые и малые, толстяки и худощавые; даже собаки, и те стали на задние лапы и стали прыгать вместе со всеми. И чем долее играл он, тем выше прыгали плясуны, так что даже головами стали друг с другом стукаться, и напоследок все подняли жалобный вой.

Наконец, судья, совсем выбившись из сил, закричал парню: «Дарю тебе жизнь, только перестань же играть!»

Добродушный парень внял его голосу, отложил скрипку в сторону, опять повесил ее себе на шею и сошел с лестницы. Тогда подошел он к еврею, который лежал врастяжку на земле, не будучи в силах перевести дыхание, и сказал ему: «Негодяй! Теперь сознайся, откуда у тебя деньги, не то сниму скрипку и опять стану на ней играть». — «Украл я, украл деньги! — закричал еврей в отчаянии. — А ты честно их заработал».

Услышав это, судья приказал вести еврея на виселицу и повесить, как вора.

Некогда жил на свете молодой парень, и обучился он слесарному мастерству, а затем сказал отцу, что хочет пойти побродить по белу свету и попытать свои силы. «Что же, — сказал отец, — я против этого ничего не имею», — и даже дал ему немного денег на дорогу.

Пошел он всюду бродить и стал искать себе работы. Немного спустя разонравилось ему слесарное мастерство, и задумал он поступить в егеря.

Вот и попался ему навстречу егерь в зеленом платье, и спросил его, откуда он и куда направляется. «Да вот, был в подмастерьях у слесаря, — отвечал молодец, — а теперь разонравилось мне это мастерство, захотелось в егеря поступить; так не возьмешь ли ты меня к себе в ученики?» — «О да, охотно! — сказал тот. — Если только ты захочешь за мною следовать».

Вот и пошел с ним молодец, нанялся к нему на многие годы и выучился егерскому делу.

Затем ему захотелось опять-таки повидать света белого и самостоятельно попытать свои силы, и старый егерь за все годы службы дал ему в вознаграждение только духовое ружье, но такое, что он мог из него стрелять без промаха.

Пошел молодец далее и пришел в очень большой лес, шел по нему целый день, а конца лесу все не было видно. Когда завечерело, он вскарабкался на высокое дерево, чтобы обезопасить себя от диких зверей.

Около полуночи ему показалось, что вдали мерцает маленький огонек, и он высмотрел его сквозь ветви деревьев и запомнил, как к нему пройти. Снял он с себя шляпу и швырнул ее с дерева по направлению к свету, чтобы по ней и направиться, как слезет с дерева. Слез с дерева, направился к шляпе, надел ее опять на голову и прямехонько пошел вперед. Чем далее он шел, тем ярче становился этот свет, а когда он к нему приблизился, то увидел громадный костер и около него трех великанов, которые жарили на вертеле целого вола.

Один из них и сказал: «Попробую, можно ли уже есть мясо?» — отодрал кусок мяса и хотел было его в рот сунуть, но егерь выстрелом вышиб у него кусок мяса из руки. «Ну, вот еще, — сказал великан, — ветром у меня кусок из рук вырвало!» — и взял себе другой.

Чуть только он хотел его положить на зубы, егерь опять у него кусок изо рта выстрелом выбил; тогда этот великан, рассердившись, дал оплеуху другому великану, сидевшему с ним рядом, и проговорил: «Зачем ты у меня кусок изо рта вырвал?» — «И не думал вырывать, — отозвался тот, — это у тебя какой-нибудь меткий стрелок выстрелом изо рта его вышиб». Великан попытался было взять третий кусок, да и тот егерь у него из руки вышиб.

Тут стали говорить великаны между собою, что, верно, хорош должен быть этот стрелок, который чуть не изо рта кусок вышибать может… «Такой-то стрелок и нам бы мог быть полезен! — решили они и стали громко его кликать: — Эй, ты, меткий стрелок! Выходи к нам, садись к нашему огню и наедайся досыта, мы тебе никакого зла не сделаем; а коли не выйдешь, мы вытащим тебя силою из леса, и тогда ты погиб».

Услышав это, молодец выступил из леса и сказал им, что он ученый егерь и уж если на что нацелит ружье свое, в то попадет верно и без промаха.

А они ему на это сказали, что если он с ними решится пойти, то ему хорошо будет, да притом же и рассказали: «Там, за лесом — большая река, а за рекой стоит башня, и в той башне сидит красавица королевна, которую бы нам очень хотелось похитить». — «Да, — сказал парень, — эту королевну я скорехонько добуду».

А великаны добавили: «Тут еще кое-что запомнить надо — есть там собачонка маленькая, которая тотчас начинает лаять, чуть только кто-нибудь к той башне приблизится, а как она залает, все на королевском дворе и поднимется; вот почему мы туда и не можем проникнуть… Так вот, не возьмешься ли ты пристрелить ту собачку?» — «Да это для меня сущий пустяк».