Женя Гламурная - Тертый шоколад

— Мы безнадежно опаздываем! — взвыла Варежка и газанула с места, даже не дав мне закрыть дверцу машины.

— Ты с ума сошла? — Моему возмущению не было предела. — Я чуть не вывалилась!

— Мы опаздываем-опаздываем-опаздываем… — твердила она, обгоняя машины на Ленинском проспекте.

— С ума сошла? — повторила я, с подозрением глядя на Варю. — Знаешь же, что такие вечеринки никогда вовремя не начинаются!

— Знаю, но мне надо быть там раньше его.

— Кого «его»?

— Гоши! — Она умудрилась подрезать сразу две маршрутки на повороте.

— А Гоша что забыл на свадьбе Билла?

— Он теперь в Ликином театре работает. С тех пор как приехал. Декорации рисует.

— Что?!

— Вообще вся эта каша с Нового года варится. Ты когда с крыши сбежала, мы ваши фужеры к Гоше отнесли. Позвонили, но ты уже уехала, а Ирина Родионовна так переживала за свой любимый хрусталь, что за бокалами пришлось идти Лике. А у Гоши все стены разрисованы…

— Стену спальни она тоже видела? — испугалась я.

— Видела, только твоего… — Варя замялась. — Твоего портрета там тогда еще не было.

На следующий день Лика снова к нему пришла и предложила работу в театре. Гоша как раз собирался в Ставрополь ехать, но она не торопила, предложила созвониться позже…

— Стоп, Варь, ты что, все это знала и мне не рассказывала?

— Как бы не так! — кисло улыбнулась Варежка. — Я сегодня с утра встретила их в ЦУМе — Лику, Гошу и Вовочку. Они костюмы искали для фуршета. Так испугались, когда меня увидели. Хором стали оправдываться…

— Лика не перестает меня удивлять, — мрачно вздохнула я.

— За трудоустройство ей можно только «спасибо» сказать. Но это Лика уговорила Гошу переехать и не говорить мне, что он в Москве.

— Да ну! И как она оправдывалась?

— Говорит, что хотела помочь Гоше освоиться, чтобы он почувствовал себя самостоятельной личностью, а потом уже разбирался в отношениях со мной.

Убедительно, но раньше Лика ни разу не была замечена в бескорыстной помощи влюбленным парочкам… Я потянулась за мобильником, чтобы сказать ей все, что думаю о настоящих материнских чувствах, и поняла, что сумочки-то нет.

— Варь, я сумочку дома оставила!

— Умничка!

— Надо, наверное, вернуться, — робко предположила я.

— Уже мчусь обратно, — неприязненно буркнула Варежка и припарковалась около театра. — Так и быть, я поделюсь с тобой расческой и блеском для губ.

— А телефон?.. — ныла я, вылезая из машины.

— И телефоном поделюсь!

На фуршете я сразу нашла чем заняться. Любимое развлечение фотографов — подшучивать над окружающими. Снимать то, чего не видят другие. Обычно это называется «искать интересный кадр», но, по сути, самое настоящее издевательство. Лялечка с вожделением смотрит на торт и давится овощным салатиком. Один из актеров пялится на Лялечку и обнимает свою жену за шею (видимо, не смог разобраться, где талия). Жених вытирает ботинок краем скатерти. А вот… хм… Варежка липнет к какому-то неизвестному субъекту в лиловом твидовом пиджаке. Субъект радостно смеется. Она хочет заставить Гошу ревновать?..

Только я собралась просветить Варю, что это избитый прием, да и Гоша никогда не был особенно ревнивым, как в зале эффектно появилась Лика. Золотистое платье, макияж с пятой (шестой? седьмой?) попытки, а за спиной… Они похожи на охранников. В очень дорогих, но абсолютно одинаковых костюмах и начищенных ботинках. Только галстуки разные: Вовочка в красном, Гоша в зеленом. Если золотистую Лику поставить в середине, получится светофор.

Гоша коротко подстригся — раньше у него были длинные рыжие кудри. Варежка, похоже, в ярости. Ее твидовый знакомый все еще хохочет, никак не может успокоиться. Интересно, чем она так его рассмешила?

Я подошла к Лике, она покровительственно чмокнула меня в щеку.

— Кто это с Варей? — нахмурился Гоша в сторону лилового пиджака.

Варежка заметила его взгляд и рассмеялась еще громче своего нового знакомого.

— А, не парься, — махнула рукой Лика. — Это Филя, он гей.

— Жень, это я просил Лику ничего тебе не рассказывать, — начал оправдываться Гоша.

— Забыли, — отрезала я и отправилась спасать Варежку.

На сцену как раз выскочила Лялечка в полупрозрачном свадебном платье, так что Филя отвлекся, а я незаметно увела Варю.

— Ты чего? — зашипела она. — Мы так чудесно общались! Гоша с ума от ревности сходит!

— Он гей.

— Гоша?! Так я и знала!

— Да нет, Филя, — улыбнулась я. — И Гоша в курсе, так что ревновать не собирается.

Лялечка на сцене принялась рвать на себе платье.

— А Билл как относится к тому, что его невеста раздевается перед гостями? — поинтересовалась Варежка.

— Это же искусство! — сказал Филя, умудрившийся незаметно подкрасться к нам сзади.

— Для тебя искусство, а для натуралов — бесплатный стриптиз, — уверенно заявила Варя.

Он снова расхохотался. Лялечка произносила какой-то длинный прочувствованный монолог, но ее не слушали — все пытались найти ракурс, откуда поинтереснее смотреть сквозь разорванное платье. Вовочка тоже увлекся этой порнографической игрой. Гоша подошел к нам, а Лика и вовсе исчезла.

— Нам нужно поговорить, — буркнул Гоша.

Варежка изобразила удивление:

— Зачем? Мы чудесно поговорили утром!

Но то, что она ужасно довольна, заметил даже Филя.

— Пошли уже, — настаивал Гоша.

Я немножко потопталась у сцены, глядя, как Лялечка голыми руками крушит праздничный стол (за убийство этой буйной невесты с Синей Бороды можно снять все обвинения), но быстро заскучала и отправилась обследовать зал. Ряды кресел из партера были убраны, но на полу остались крепления для них, о которые гости все время спотыкались. Чтобы народ не отвлекался от Лялечки, в зале почти весь свет выключили, поэтому мало кто мог разобраться, что именно таскают на подносах официанты. Большинство гостей скопились вдоль стен, где стояли столы с угощением, и лопали все подряд, потому что в темноте сориентироваться было трудно. Один именитый режиссер в белом френче ходил по залу с тарелкой, полной черной икры, и поглощал ее деревянной ложкой.

— Как это по-русски! — ахнула одна из молодых артисток, и режиссер уж было обратил на нее благосклонный взор, но тут она неизящно споткнулась в самый неподходящий момент.

Мне пришло в голову посмотреть на эту тусовку с балкона, и я, осторожно переступая через крепления, пробралась в фойе. Там на одном из диванчиков рыдала Варя. А я-то уж начала надеяться, что у них с Гошей все наладится…

— Варь, может, тебе водички принести?

— Только тебя тут не хватало! — простонала она. — Неужели нигде нельзя хоть минуту посидеть одной и чтобы никто не предлагал водички?!

Я поспешно ретировалась на балкон. Когда Варежка в таком настроении, с ней лучше не связываться. Но на балконе тоже было занято. Там устроила себе любовное гнездышко Лика. Ни за что не догадаетесь, с кем! С Синей Бородой! Правда, борода болталась у него на шее, как слюнявчик, но от этого не легче, потому что он сегодня жених.