Женя Гламурная - Тертый шоколад

— Только не для меня. Из «Тертого Шоколада» вокалист ушел, так что у меня ни минуты свободной.

Ну да, сижу на диване сутками и ничего не могу придумать. Ни минуты свободной.

— Лягушкин ушел? А как же любовь-морковь?

— Какая там любовь! — рассмеялась я. — Это все было для рекламы…

Вот дура! А вдруг он ревновал к Боре? Хотя вряд ли…

— Во-от как, — протянул ИЛ и поднялся на ступеньку вверх — ближе ко мне. — Когда кастинг?

— Какой кастинг?

— Ну, вы же собираетесь как-то нового вокалиста искать?

Нового?.. Боже, почему это не приходило мне в голову?!

— Спасибо! — Я проскочила у него под рукой, вляпалась в винную лужу и понеслась вниз по лестнице.

ИЛ весело рассмеялся мне вслед.

По пути к метро я попыталась дозвониться Юре, но его мобильник был недоступен — может, у него появилась девушка?.. Олег отозвался сразу, хотя у него (единственного из группы) с личной жизнью как раз все в порядке. Жениться летом собирается. Ударник идею провести кастинг одобрил и обещал дозвониться до Юры.

Я решила сходить в университет. Вторая неделя после каникул — самое время начинать учиться. И сегодня как раз семинар у Четвертушкина.

В МГУ романтика бьет через край: все, как в школе, носятся с записочками, хихикают и сравнивают почерки. У лестницы на первом этаже стоят две студентки в костюмах развязных снегурочек (предполагалось, что они будут изображать амуров, но несоответствие бросается в глаза). Амуры — это голые младенцы, а не длинноногие барышни, которых во избежание беспорядков пришлось обеспечить костюмами. Между девочками на стуле стоит картонная коробка от телевизора, обклеенная старыми открытками и постерами из «Плейбоя». Туда нужно бросить валентинку, иначе снегурки на занятия не пропустят. Я призналась в любви Одуванчиковой — ничего умнее просто в голову не пришло. Пока сочиняла, пропустила начало семинара, и к Четвертушкину пробиралась по стеночке, стараясь не шуметь.

За первым столом, вытянувшись в струнку и покусывая карандаш от возбуждения, сидит Варежка и усердно делает вид, что ТАК интересно ей в жизни не было.

— Девушка, что вы тут забыли? — заговорщически прошептал мне в спину Четвертушкин.

Я остановилась.

— Тут совсем скучно, можно и опоздать! — завелся он. — Существуют куда более интересные занятия. У вас что, парня нет?

Кто-то на задних рядах захихикал. Я бы подумала, что это Тата, но точно знаю, что она сейчас с ИЛом. Даже знать не хочу, чем они там занимаются. Впрочем, догадаться не так уж сложно. Ох… Просто ужасно, что у меня такое живое воображение! Повернулась к Четвертушкину и честно ответила:

— Нет.

Он оценивающе оглядел меня с ног до головы и нахмурился:

— Что-то я вас на экзамене не видел…

Варежка заржала на всю аудиторию и прикрыла лицо тетрадкой.

— Я тогда очки носила, — напомнила я.

— И сви-свитер наизнанку! — заикаясь от смеха, пролепетала Варя.

— А, ну конечно! Сессия вам не к лицу, — сострил Четвертушкин.

— Она вообще мало кому идет, — мило улыбнулась я. — Мне можно войти?

— Только если на вас свитер не наизнанку, — не уставая, любезничал он.

Я наконец уселась рядом с Варежкой:

— Ты чего тут?

— Хрумкер сдалась, — прошипела Варя. — Сначала не хотела меня брать в свой хваленый журнал, но потом узнала, что я учусь в МГУ, и предложила… — Тут она заметила, что Четвертушкин смотрит прямо на нас, и преданно уставилась ему в рот.

Одновременно она схватила мою тетрадку и принялась писать на полях, продолжая смотреть на препода:

«Че отказывается интервью давать для «Мужика». Если я его уговорю, Хрумкер возьмет меня на работу фрилансером».

«Че Гевара?» — написала я.

«Ха-ха. Че Бурашка!! Четвертушкин, конечно».

К концу семинара я начала зевать и вертеться, чтобы не уснуть. «Не порть мне имидж » — написала Варежка прямо на обложке моей новой тетрадки. Я укоризненно зевнула в ее сторону и отработанным за четыре курса броском закинула тетрадку в мусорную корзину.

— Вы играли в баскетбол? — галантно поинтересовался Четвертушкин.

— Нет, просто часто кормила уточек. Могу забросить булочку прямо в клюв! — с гордостью добавила я.

Кажется, он так и не решил, верить мне или нет. После пары я ждала Варежку рядом с аудиторией, пока она уговаривала Четвертушкина дать интервью. Варя вышла бледная, но довольная.

— Неужели уговорила? — ахнула я.

— Уговорила, — кивнула Варя. — Мне понадобится твоя помощь.

Четвертушкин оказался тем еще плейбоем. На интервью согласился, но встречу назначил в уютном ресторанчике в десять вечера и попросил Варю привести с собой подружку.

— Ни за что! — орала я по пути в буфет.

— У тебя слишком богатое воображение, — уверяла Варя. — Что, по-твоему, он собирается с нами сделать?

Так я и знала, что мое полное и безнадежное одиночество когда-нибудь нанесет мне непоправимый ущерб. Вроде ужина с Четвертушкиным.

Пока мы пили ромашковый чай и обсуждали, что можно надеть на ужин с университетским доцентом, в буфет влетели жизнерадостные Болик и Лелик с ворохом цветной бумаги, маркерами и ножницами, завалили этой макулатурой соседний столик и предложили мне:

— Жень, не хочешь с нами писать Илье валентинку?

— Иди развлекайся! — засмеялась Варежка.

— Бли-и-ин, понятия не имею, что писать, — пожаловалась Оля.

У них сегодня на кофточках буквы «О» и «L», так что различить близняшек вполне возможно. Если только они не перепутали кофточки.

— А я знаю, где взять текст! — обрадовалась Лена и достала из сумки учебник английского для третьего класса.

Варежка поперхнулась горячим шоколадом.

— Это даже для него слишком жестокое наказание, — прошептала она.

— По-моему, в самый раз!

Мы разошлись по домам и как раз вовремя: ко мне приехал Юра с невероятно красивым букетом белых ирисов. Я чуть не разрыдалась от умиления. Он повез меня в кофейню, накормил малиновым тортом, и я наконец перестала чувствовать себя белой вороной среди влюбленных парочек, которые оккупировали сегодня Москву.

— Как ты относишься к тому, чтобы устроить кастинг и выбрать нового вокалиста для группы? — поинтересовалась я.

Юра даже на стуле подпрыгнул:

— Я знал, что ты что-нибудь придумаешь!

Его бы восторг на благое дело. Он тут же потащил меня в ближайшее Интернет-кафе, но сам только бегал вокруг и мешал придумывать объявление. Я часа два подряд только тем и занималась, что пила кофе и размещала текст на всех возможных сайтах. А потом от огромного количества кофеина в организме обнаглела настолько, что позвонила Полине и уговорила поставить маленькую заметку в новый «YES!». Самое удивительное, что она согласилась! Скорее всего, от неожиданности.