Эмилио Сальгари - Корсары Южных морей

– Пусть заходит, – распорядился сэр Уильям, – но не дайте ему уйти и позвать на помощь.

– Уж будьте спокойны, – ответил бретонец. – Мы не подведем. За мной, Малыш Флокко!

Они вернулись в гостиную, когда раздался резкий стук в дверь.

Наполнив три бокала, Каменная Башка наполовину опустошил один из них, вытер губы тыльной стороной руки, повернул ключ в замке и открыл дверь.

На пороге стоял мертвенно-бледный джентльмен в мундире шотландского полковника со шпагой на боку. Он был среднего роста, с рыжеватой бородкой и властным угрюмым взглядом. При виде моряка он не смог сдержать изумленного жеста. Опомнившись, маркиз спросил сурово:

– Кто вы такой и что вы здесь делаете?

– Прошу прощения, сэр, но я хотел бы задать вам тот же вопрос, – невозмутимо откликнулся бретонец.

– А мой мундир ни о чем вам не говорит?

– Никак нет, сэр.

– Я маркиз Галифакс.

– А меня зовут Каменная Башка.

– Как, простите?

– Каменная Башка, – повторил бретонец.

– Вы что, вздумали меня разыгрывать? – вскричал маркиз, начиная терять терпение. – Как вы здесь очутились?

– Господь всемогущий, теперь что, уж и родню нельзя проведать после долгой разлуки, коли Бостон осажден американцами?

– С какого вы корабля?

– С фрегата «Коллингтон».

– Когда прибыли?

– Вчера вечером, сэр.

– Я не видел в гавани такого фрегата.

– Мы встали в аванпорту, так что его и не заметишь из-за острова в устье бухты.

– Где камеристка?

– Со своей госпожой.

– Раз так, пейте.

– С радостью повинуемся, полковник. Нас, солдат и моряков, вечно мучает жажда.

Презрительно отвернувшись, маркиз постучал в поспешно запертую камеристкой дверь кабинета.

– Могу я войти? – угрюмо спросил он.

– Входите, милорд, – дрожащим голосом отозвалась Диана.

Каменная Голова и Малыш Флокко перегородили выход из гостиной, обнажив абордажные сабли.

Маркиз между тем вошел в будуар и невольно вскрикнул. Прямо на него глядел в упор сэр Уильям. Леди Мэри и ее камеристка в ужасе отступили к окну.

– Так это ты! – воскликнул маркиз, оскалившись и молниеносно выхватывая шпагу.

– Удивлен, брат? – с иронической усмешкой осведомился невозмутимый баронет. – Не ожидал увидеть меня снова, да еще в осажденном Бостоне?

Не спуская с бастарда налитых кровью глаз, маркиз молчал, бледный как призрак.

– Ты!.. – повторил он, поднимая шпагу. – Какой черт занес тебя сюда?

– Ветры Бермуд наполняли паруса моего корвета, – ответил баронет и с сарказмом добавил: – Разве братьев встречают со шпагой в руке?

– Ты мне не брат, проклятый ублюдок, – процедил маркиз.

Кровь прилила к щекам Корсара.

– Ублюдок?! – воскликнул он, еле сдерживаясь.

– Так или иначе, это уже не имеет никакого значения. Тебя арестуют как изменника, принявшего сторону врагов британской короны. Мне доподлинно известно, что ты стакнулся с американскими мятежниками и помогал им. Так что не сомневайся, я добьюсь того, чтобы ты завтра же кончил свои дни на виселице.

Галифакс развернулся и стремительно распахнул дверь, но на пути у него встали Каменная Башка и Малыш Флокко.

– Ни с места, полковник! – воскликнул бретонец. – Путь к отступлению закрыт. Спускайте флаг и сдавайтесь!

С криком ярости маркиз шагнул обратно в будуар. Тем временем сэр Уильям уже взялся за шпагу.

– Устроил мне засаду? – скривился маркиз, в то время как Малыш Флокко по знаку бретонца отшвырнул стол в сторону, освобождая место для противников.

– Не льсти себе. Это не тебя я жаждал увидеть, – отвечал баронет. – Явись ты завтра утром, не нашел бы здесь ни меня, ни леди Мэри.

– Мэри?! – зарычал полковник. – Где она?

– Здесь, – кивнул в сторону окна баронет.

– С дороги, или я убью тебя!

– Кому ты смеешь угрожать?

– Тебе, Маклеллан! – с презрением выплюнул маркиз.

– Может быть, я и не Галифакс, – ответил Корсар, – но постоять за себя сумею.

– Давно ли ты выучился махать шпагой? Что-то не слышал, чтобы ты был мало-мальски сносным фехтовальщиком.

– Я покажу тебе, как фехтуют французы.

– Хватит ломать комедию! С дороги, черт подери! Мэри, идите ко мне!

От окна донеслись два приглушенных вскрика.

– Идите же! – зарычал маркиз.

– Не слушай его! – призвал сэр Уильям.

– Тебе не удастся мне помешать, ублюдок!

Маркиз сделал резкий выпад вперед, надеясь испугать Корсара внезапной атакой, но шпага его жалобно зазвенела, лишь чудом оставшись в руке своего хозяина. Она встретила мощный отпор, высекший искры из металла.

– О, да ты сильный противник, – с кривой усмешкой признал маркиз. – Но мы еще посмотрим, кто кого, Маклеллан. Я преподал урок немалому числу лондонских и эдинбургских бретеров. И не с таких сбивал спесь…

– Только попробуй приблизиться к Мэри!

– С дороги!

– Этому не бывать! Я скорей умру!

Маркиз снова бросился на Корсара, но тот легко парировал удар.

Вот это была схватка!

Галифакс яростно наступал, пытаясь оттеснить ненавистного бастарда и добраться до окна, возле которого, дрожа от страха, жались друг к другу камеристка и ее госпожа. Однако ему противостоял не просто моряк, привыкший скорее к абордажной сабле, чем к шпаге.

Неколебимый как скала, Корсар, чья беспощадно разящая шпага снискала ему пугающую известность при самом версальском дворе, изящно отражал свирепые наскоки единокровного брата, распаляя его издевательскими репликами:

– Что же вы, маркиз Галифакс? Вам преградил путь какой-то жалкий бастард! Отчего же вы не пронзите его в самое сердце?

Опытный дуэлянт, полковник пытался прорвать оборону врага чередой стремительных ударов, чуть не шипя от злости и бормоча проклятия, но все впустую. Гибкая как тростник шпага баронета с готовностью отражала смертельные выпады врага.

– Черт возьми! – процедил сквозь зубы маркиз, отирая со лба холодную испарину и перебросив шпагу в левую руку. – Мы еще посмотрим, кто кого!

– Надеешься уложить меня одной левой? – произнес его противник с дьявольской усмешкой. – Мои французские учителя были старой школы.

Сэр Уильям тоже перебросил шпагу в левую руку и отступил на шаг назад, чтобы избежать предательского укола шпагой.

Маркиз был вне себя от ярости:

– Так ты знаком и с этой школой, ублюдок?

– И не с ней одной, любезный маркиз, – отозвался Корсар. – Скоро вам доведется на своей шкуре испытать превосходство французской и итальянской школы фехтования над английской. До сих пор я лишь защищался. Настало время атаковать. И клянусь преисподней, вы узнаете, с каким неистовством я брал на абордаж суда ваших соотечественников.