Эмилио Сальгари - Корсары Южных морей

Немец тем временем подкрадывался к гигантскому грифу, который, казалось, дремал на ветке.

– Подумай о своей одежде! – вновь прокричал ему Каменная Башка.

Упрямый, как все немцы, Ульрих твердо решил полакомиться уродливой птицей и продолжал идти на грифа, прячась за кустарником. Однако он мог и не прятаться, поскольку, как уже было сказано, гриф невозмутимо клевал носом на ветке. Кто знает, сколькими белками и кроликами он угостился в тот день.

Ульрих уже стоял в пятнадцати футах от птицы и вскинул карабин, когда гриф вдруг взмахнул широкими крыльями и полетел прямо на него.

– Ульрих, беги! – крикнул Каменная Башка.

Но было слишком поздно! Гриф отрыгнул на немца зеленоватую массу непереваренной пищи, издававшую такую отвратительную вонь, которая отпугнула бы даже ягуаров. Так и не выстрелив, немец опустил карабин и отпрыгнул назад с криком:

– Мой нос! Мой нос!

– Он съел твой нос? – заботливо спросил его Малыш Флокко, заряжая второй карабин.

Мерзкая вонь распространилась по всей роще, и даже боцман едва мог сдержать рвоту.

– Пошли, Ульрих! Прочь, Малыш Флокко! – крикнул он, бегом возвращаясь на берег, чтобы глотнуть свежего морского воздуха.

Задыхаясь от нестерпимой вони, немец и юный марсовой бросились следом, а гриф тем временем невозмутимо перелетел на другую пальму и продолжил переваривать свою трапезу.

Очутившись на берегу, все трое вдохнули соленый морской воздух.

– Что это за птица такая? – жалобно спросил немец, которого, казалось, вот-вот стошнит. – Такой отвратительной вони я еще не нюхал!

– Это гриф, – повторил боцман. – Сказал же, оставь его в покое.

– Что внутри у этой птицы?

– О, настоящая выгребная яма! – рассмеялся бретонец.

Немец с отвращением поморщился.

– Индейцев не видел? – украдкой оглянувшись на рощу, спросил Каменная Башка.

– Нет, папаша. Как подумаю, что я хотел изшарить эту птицу!..

– Теперь иди поохотиться на какого-нибудь индейца! – хохотал Малыш Флокко.

– Неизвестно, что в шелудках у этих интейцев!

– Да они даже аллигаторов едят, хоть те и воняют мускусом… – сказал Каменная Голова и осекся, услыхав едва уловимый свист. Боцман насторожился.

Так могла свистеть только стрела, выпущенная индейцем. Бретонцы тут же прочесали рощу вдоль и поперек, но не обнаружили никаких следов дикарей.

– Что-то здесь нам не больно везет, – проворчал боцман. – В шлюпку, друзья!

– Но я весь профонял! – пожаловался бедный Ульрих.

– Пустяки, морской ветер унесет всю вонь.

Тут снова раздался свист, и стрела вонзилась в ствол пальмы всего в метре от немца.

– Проклятые краснокожие! Вы у меня попляшете! – прорычал Каменная Башка, вырывая у марсового карабин. – Я вам покажу, как стрелять по честным морякам!

От тени деревьев отделился высокий смуглый мужчина, с огромным луком и колчаном стрел, и решительно пошел к ним, крича на ломаном английском:

– Вот То-Ко-То.

Он натянул тетиву и нацелил лук на боцмана.

– Друг То-Ко-То, – закричал ему Малыш Флокко, успевший вооружиться карабином немца, – беги, или тебе конец!

– Погружаемся в шлюпку! – скомандовал боцман. – Возможно, этот красный бабуин здесь не один.

Трое приятелей побежали к лодке. Индеец бесстрашно последовал за ними, не сводя лука с пришельцев.

– Эге, Каменная Башка, – сказал юный марсовой. – Разве не стыдно бретонцам бояться красных обезьян?

– Я тебя сейчас отправлю в твой индейский рай! – кричал индейцу боцман, снова схватившись за карабин. – Пора заканчивать эту комедию. Прекрати, шут!

Ничуть не испугавшись, индеец продолжал приближаться.

– Я То-Ко-То! – кричал он.

– А я Каменная Башка, боцман «Громовержца»! – закричал разозленный бретонец. – Стрел у меня нет, так что отведай-ка свинца!

Раздался выстрел. Как и всегда, бретонец не знал промаха. Подстреленный индеец подпрыгнул, повернулся вокруг себя и рухнул в прибрежные заросли, в последний раз прокричав:

– Я То-Ко-То!

Выстрел эхом прокатился по пальмовой роще. В то же мгновение из зарослей с устрашающим боевым кличем выскочили тридцать – сорок индейцев. Почти все они были высокого роста, с гребнем из волос, украшенным перьями, и вооружены луками и дубинами, а то и томагавками, особенно опасными в ближнем бою.

К счастью, товарищи были уже в шлюпке. Чтобы задержать краснокожих, немец сделал еще один выстрел, возможно стоивший жизни одному из дикарей, и все трое принялись отчаянно грести.

– В море! В море! – торопил их Каменная Башка.

Малыш Флокко поскорей развернул парус, который тут же раздулся от прохладного ветра.

Засвистели стрелы, но наша троица была уже слишком далеко. Пока шлюпка входила в канал, немец снова выстрелил. Позади раздался громкий вскрик.

– Куда держим курс, боцман? – спросил юный марсовой.

– Уйдем подальше в море, пока эти дикари не нашпиговали нас стрелами. А потом займемся фрегатом.

Подхваченная усиливающимся бризом, лодка шла со скоростью семи-восьми узлов в час, окруженная рыбами-ежами. Раздуваясь, как шары, эти необыкновенные рыбы могут плавать брюхом вверх у самой поверхности воды. Их пятнистая темно-лиловая кожа покрыта светлыми костяными колючками, из-за чего они напоминают огромных ежей, особенно когда раздуваются.

Устав кричать, индейцы, не имея под рукой каноэ, скрылись в джунглях.

– Надеюсь, эти обезьяны больше не будут нам докучать, – сказал Малыш Флокко.

Боцман покачал головой.

– Хм… – пробормотал он. – Как же, рассчитывай на этот народ! У их берегов всегда стоят тяжелые каноэ, выдолбленные из стволов деревьев. Надеюсь, они не поплывут за нами! Из-за прибрежных скал нам не видно, что они замышляют. Советую держать карабины наготове.

Солнце село, и вскоре на море опустилась мгла. В тропиках быстро темнеет. В небесах парили стаи птиц, торопившихся попасть в свои гнезда до темноты.

По большей части то были фаэтоны – тропические птицы с длинными изогнутыми крыльями и короткими хвостами, придающими этим пернатым весьма необычный вид. Фаэтоны питаются преимущественно рыбой, особенно летучей, и уничтожают ее в огромных количествах.

Вечно голодный Ульрих хотел было пристрелить хоть одну птицу, но боцман успел его остановить.

– Возможно, фрегат ближе, чем мы думаем. Ты же не хочешь одним выстрелом поднять тревогу среди англичан? Оставь птиц пока в покое, Ульрих, не такие уж они и вкусные.

– Та, папаша, – смиренно ответил немец. – Я тепя слушать, как родного отца.

– Значит, Каменная Башка, – подхватил юный марсовой, – если он будет бедокурить, можешь надавать ему отцовских подзатыльников.