Владимир Яцкевич - Цветок в пыли. Месть и закон

— Да, ты стал каким-то консерватором, — осуждающе покачал головой Джавад.

— Зато ты очень изменился, Джавад. Ты стал совсем другим человеком. Когда здесь работал инспектор Тхакур…

— Опять ты об инспекторе Тхакуре! — досадливо поморщился собеседник. — Конечно, я благодарен ему за то, что он помог мне освоить азы профессии, но пойми, его время уже ушло! Лезть под пули — разве это геройство? Упорный, кропотливый труд по перевоспитанию личности преступника — вот настоящая доблесть!

Пракеш понял, что с ним бесполезно спорить, да его собеседник и не собирался продолжать разговор. Озабоченно посмотрев на массивные золотые часы, он воскликнул:

— О, извини! Мне пора, я еще не успел составить график отчетности за текущий период. Ну, заходи, не стесняйся — как-никак мы коллеги, хотя и с разными методами, но задача-то ведь у нас одна — искоренение преступности!

Выкрикивая еще что-то на ходу, Джавад исчез за стеклянными дверями с мерцающей золотой табличкой «Хозяйственное управление».

С грустью посмотрев ему вслед, Пракеш вздохнул и пошел прочь из управления.

В душном после прошедшего ливня воздухе пахло прибитой пылью, тонким ароматом цветущих растений. Закурив сигарету, Пракеш двинулся в сторону центральных улиц. Он решил воспользоваться случаем и кое-что купить в городе.

— Господин офицер! — звонко закричал чумазый мальчишка с деревянным ящиком, подвешенным на ремне через плечо. — Разрешите, я почищу вам ботинки, и вы будете выглядеть, как генерал!

Рассмеявшись, инспектор остановился. Мальчишка мигом подставил ему ящик, вытащил оттуда пару щеток и принялся лихо ими орудовать, напевая между делом песню из последнего фильма с Капуром в главной роли. Пракеш смотрел на него с улыбкой — когда-то и он вот так же бегал по улицам с деревянным ящиком, в котором хранилось немудреное имущество уличного сапожника. С детства ему пришлось помогать семье, в которой, кроме него, было еще пятеро, и он вынужден был перебраться в город к дальним родственникам. Пракеш хотел учиться, а в селе невозможно было получить хорошее образование. На медные деньги он продолжил учебу. Кое-кто из ровесников поглядывал искоса на его бедную, хотя и чистую, безукоризненно выглаженную одежду, морща нос от запаха ваксы, въевшийся в уличного чистильщика, но Пракеш не обращал на это внимания. Стиснув зубы, он упорно стремился к своей цели.

Мимо его внимания прошли обычные развлечения, переживания и впечатления, которыми жили его более благополучные товарищи. Он не принимал участия в дружеских вечеринках, проводя время за книгами, и ровесники стали считать его надменным и нелюдимым гордецом, но это не ожесточило Пракеша. Он знал, что лишь упорный труд поможет ему, сыну простого крестьянина, выбиться в люди.

Пракеш видел изнутри жизнь трущоб, многие обитатели которых, задавленные нищетой, становились на путь преступлений. Почти каждый из них имел столкновения с блюстителями порядка, и все они ненавидели полицейских. Он же хотел стать слугой Закона, чтобы помочь людям изменить их жизнь. Пракеш понимал, что существует явная несправедливость — эти люди работали не разгибаясь с утра до ночи, но жили и умирали в жестокой бедности, значит, их кто-то обкрадывает! Он мечтал поймать этого вора.

— Блеск! — воскликнул мальчишка, прервав воспоминания инспектора.

Ботинки, действительно, сверкали, как зеркало. Щедро вознаградив чумазого мастера, Пракеш потрепал его по кудрявой голове. Он очень любил детей, но обзавестись собственными все как-то не получалось — то время, которое молодые люди тратили на ухаживания и свидания, Пракеш проводил сначала в учебе, потом в работе.

— Приходите еще на нашу улицу, — дрогнувшим голосом произнес мальчишка. Он не привык к такому обращению со стороны клиентов, норовивших бросить ему монету помельче.

— Здравствуйте, сахиб! — раздался веселый голос за спиной Пракеша.

Он обернулся и увидел «амбассадор» с желтой крышей, из окна которого выглядывал улыбающийся таксист. Инспектор сразу узнал его:

— Нанак!

— Да. Я рад, что вы меня запомнили. Садитесь, пожалуйста, в машину.

— Спасибо, Нанак, мне здесь недалеко.

Таксист внезапно посерьезнел. Подкручивая длинные усы, он открыл дверцу:

— Мне нужно поговорить с вами, господин полицейский. Вы здесь новый человек, и мне кажется, вам можно доверять, не то что этим взяточникам.

Внимательно посмотрев на таксиста, Пракеш глухо сказал:

— Это серьезное обвинение. Вы можете ответить по закону за такие слова.

— Извините, сахиб, кажется, я ошибся.

Захлопнув дверцу, Нанак собрался было отъехать, но инспектор, взглянув по сторонам, окликнул его:

— Не спешите! Подвезите-ка меня к железнодорожной станции.

Дребезжащий «амбассадор» покатил по мокрому асфальту. С минуту они молчали, потом сикх заговорил:

— В городе разбойник из банды Габбара.

— Что?

— Я видел его собственными глазами!

Нанак похлопал по рукоятке кинжала, высунувшейся из-за пояса.

— Я бы сам поймал этого бандита, да он скрылся там, куда я не мог попасть.

— Постой-ка! Давай все по порядку. Откуда ты знаешь, что видел разбойника? Да еще из банды Габбара?

— Долгая история, — сикх вывернул руль, проскочив между двумя грузовиками, между которыми, казалось, не протиснулся бы даже мотоциклист.

— Эй, притормози! — воскликнул Пракеш. — А не то мы врежемся куда-нибудь!

Машина остановилась у тротуара. Нанак выключил мотор, и продолжил свой рассказ:

— Когда-то я проезжал по дороге близ Мансура вместе со своим отцом. Мы знали, что места там опасные, но надеялись, что нам повезет и мы спокойно доедем до города. Однако путь нам преградила банда. Их было трое. Мой отец хлестнул лошадь и передал мне вожжи, а сам выхватил из-под сиденья ружье и стал отстреливаться. Разбойники пришпорили коней и погнались за нами. Пули свистели над моей головой, одна из них сбила тюрбан, но и отец стрелял метко — одного бандита он убил, под другим подстрелил коня. Оставшийся огромный уродливый головорез ранил нашу лошадь в ногу, она захромала и вскоре не смогла бежать. К несчастью, у отца кончились патроны. Бандит тоже не стрелял. Он догнал повозку соскочил с коня и набросился на нас с кинжалом. Раненая лошадь опрокинула повозку, меня придавило, и я лежал со сломанной ногой, глядя, как сражается отец, выхвативший свой кинжал. Это был жестокий бой — головорезу удалось нанести отцу удар в бок, но он стиснул его руку и в ответ полоснул разбойника по щеке. Тот вырвался и убежал. Потом, когда мы подобрали его пистолет, оказалось, что оружие заклинило — иначе мы были бы мертвы.

— И что же было дальше? — спросил Пракеш, прервав внезапно наступившее молчание.