Пол Кворрингтон - Ураган

На следующий же день она отправилась в библиотеку, чтобы все разузнать об обратных прибойных потоках. Персонал публичной библиотеки состоял из трех пожилых дам, которые, стоило Беверли сообщить, что ее интересует, тут же разразились целой чередой кошмарных историй и наводящих ужас предостережений. Однако книг на данную тему в каталоге библиотеки не оказалось.

В поисках достоверной информации Беверли даже позвонила своему школьному учителю мистеру Харди. Поздоровавшись, она назвала фамилию по мужу, и сначала мистер Харди не мог ее вспомнить. А когда она напомнила свое имя в девичестве, тот надолго умолк.

— Да, Беверли? — наконец произнес он очень любезным тоном.

В период обучения в школе Беверли постоянно ставила мистера Харди в неловкое положение, но она надеялась, что за прошедшие десять лет он уже забыл об этом. Эта неловкость объяснялась целым рядом причин. Во-первых, он дружил с ее матерью, вырос с ней на одной улице и ходил в одну школу. Поэтому мистер Харди не просто знал о том, что произошло с матерью Беверли, — об этом знали все в городе, — он еще и воспринимал это как личную утрату. Кроме того, мистеру Харди могло быть не по себе потому, что на уроках химии он регулярно вставал за спиной Беверли и наблюдал за тем, как она работает с микроскопом. Он спрашивал, как она поживает, и заглядывал ей за ворот блузки. Он ставил Беверли хорошие оценки, и от этого ему становилось еще более неловко. И судя по всему, эта неловкость не прошла, потому что он снова переспросил:

— Да, Беверли?

— Вы что-нибудь знаете об обратных прибойных потоках?

— Извини?

— Об обратных прибойных потоках, — как можно отчетливее повторила Беверли.

— Что-то я тебя не очень понимаю, Беверли.

Беверли объяснила, что собирается поехать отдыхать с дочерью, но боится обратных прибойных потоков.

— A-а. И чем я могу тебе помочь?

Беверли ответила, что не знает, и повесила трубку. Она очень разозлилась, потому что на самом деле он мог ей помочь. В конце концов, он был учителем естествознания. И он мог объяснить ей, способна ли наука противодействовать этому явлению и может ли сила знаний его победить. Она истолковала ответ мистера Харди как отрицательный и решила, что, раз наука бессильна, надо ко всему как следует подготовиться.

Когда жаркими летними днями они ходили в Коронационный парк, Маргарет бултыхалась в воде, как все остальные маленькие дети. Она даже немного плавала, правда очень своеобразно — держа руки вдоль тела и отталкиваясь ногами. Когда ей надо было сделать вдох, она на мгновение выкидывала руки вперед и высовывала из воды голову. Все это выглядело очень изящно и напоминало какое-то морское животное. Возможно, выдру, особенно учитывая то, что Маргарет прятала длинные золотистые волосы под купальную шапочку и голова у нее становилась гладкой и блестящей. Но обратные прибойные потоки только и поджидали девочек, умевших плавать разве что в тихих канадских заливах и заводях. Поэтому Беверли села на телефон и принялась наводить справки о местах, где учат плавать.

Беверли подняла голову и увидела, что все присутствующие смотрят на нее. Неужто она потеряла над собой контроль и издала какой-то стон? Видимо, так оно и было, потому что стоило ей с кем-нибудь встретиться глазами, как люди тут же отводили взгляды. Гейл и Сорвиг сразу же погрузились в свой десерт, Мейвел Хоуп вернулся в бар, Полли отошла к маленькому столику и занялась кофейником, а Джимми Ньютон начал сосредоточенно наливать в стакан кока-колу из банки.

И лишь учитель физкультуры снял наконец свои темные очки и прямо посмотрел на нее. У него были голубые глаза, такие же голубые, как безоблачное небо. Их цвет напомнил Беверли об одном научном факте — одном из той дюжины, которую ей удалось сохранить в памяти: даже если небо абсолютно чистое и на нем нет ни единого облачка, всегда остается потенциальная возможность того, что пойдет дождь, из-за которого может начаться потоп.

Джейм и Энди вошли в дом через несколько минут после того, как Колдвел повесил трубку. Он так и не встал с белой табуретки, стоявшей рядом с телефоном, и продолжал смотреть на падающий за окном снег. Хлопья падали все сильнее, ударяясь об оконную раму и заставляя ее дребезжать.

Джейм, скинув ботинки и не снимая пальто, поднялась из прихожей наверх и тут же принялась поливать цветы, расставленные на полках. Снег, усеявший ее волосы и плечи, начал подтаивать, и она от этого словно покрылась блестками. Такие большие снежинки изысканной формы приносил лишь ветер, который дул с залива. Жена Колдвела всегда возвращалась с тренировок сына полной сил и энергии. Отчасти поливка цветов являлась формой укора, хотя и добродушного. Они оба совершали этот ритуал, возвращаясь с тренировок, даже в тех случаях, когда их ждали неотложные дела, для того чтобы другой ощутил чувство вины.

Энди подошел к кухонному столу, раскрыл газету в поисках результатов хоккейных матчей, состоявшихся накануне, и принялся их тщательно изучать. Он не мог выучить таблицу умножения, зато мог назвать любого игрока НХЛ, а также перечислить все забитые им голы и сделанные передачи; стоило назвать одного из его любимцев, и он тут же выдавал процент точности ударов и количество штрафного времени; когда же дело доходило до кумиров, тут Энди готов был рассказывать всю их биографию, начиная с команды юниоров. Энди встал коленями на стул и обхватил голову руками, чтобы на глаза не падали волосы. В течение какого-то времени в доме царила полная тишина, и Колдвел даже не подозревал, что это последние минуты покоя в его жизни.

Наконец Джейм что-то почувствовала и, оторвавшись от цветов, с тревожным видом повернулась к Колдвелу:

— Что случилось?

Она передернула плечами, и пальто сползло на пол. У нее была привычка скидывать одежду прямо там, где она стоит, как только та становилась ненужной.

— Лемье сделал хэт-трик, — сообщил Энди.

— Что случилось? — осторожно повторил Колдвел. — Мы разбогатели.

Когда Джейм сталкивалась с чем-то непонятным, она хмурила брови и начинала вглядываться в глаза собеседника в поисках разъяснения. То же самое она сделала и теперь, уставившись в глаза Колдвелу и пытаясь понять, что он имеет в виду.

— Так, и что это значит? — наконец расслабившись, осведомилась она и принялась стаскивать с себя свитер, свидетельствовавший о том, что когда-то она играла за женскую хоккейную команду «Бэрри Берриз». Нижняя рубашка тоже задралась, и на какое-то мгновение Колдвел увидел грудь жены.

— Это значит… — Колдвел щелкнул пальцами, и плотный бумажный прямоугольник взлетел вверх. Он уже не помнил, как давно держит билет в руках, — что мы выиграли в лотерею.