Александр Сегень - Тридцать три удовольствия

Но третьего доллара мелкий мошенник не получил, потому что имел дело с Ардалионом Теткой — одним из выдающихся людей второй половины двадцатого столетия. Наш главнокомандующий с самым невозмутимым видом набрал воздуха в легкие и огласил окрестности пирамиды Микеринаса коротким горловым звуком, который невозможно передать на бумаге. Верблюд в священном ужасе вздрогнул и стал садиться на землю.

Египтянин с восторгом и удивлением взирал, как не поддавшийся его трюку турист слез с верблюда и каким-то другим нечеловеческим звуком заставил животное вновь подняться на ноги.

— Welcome to Egypt [21] Добро пожаловать в Египет (англ.). , — похлопал Ардалион Иванович погонщика по плечу, и тот, как болван, повторил ласково:

— Велькам ту Иджипт.

Наблюдавшие за подвигом Ардалиона Ивановича писатели разразились аплодисментами.

— Откуда ты умеешь обращаться с этими одногорбыми? — спросил Николка.

— От верблюда, — скаламбурил Тетка. — Учитесь, сынки. Надо уметь каждому животному дать сигнал.

— А все-таки? — спросил Игорь.

— Не забывайте, что моя прабабка была таджичка.

— Пойдемте теперь у Сфинкса сфотографируемся, — предложил Бабенко.

Когда мы подошли к Сфинксу, зной раскалился до умопомрачения. Николка истекал потом, Ардалион Иванович был красен, как медный бык, врач Мухин интересовался нашим самочувствием. У меня кружилась голова, и когда я смотрел в изуродованное лицо каменного изваяния, мне до абсурдности мерещилось, что в нем есть какое-то предвечное сходство с лицом Бастшери, но не той Бастшери, которая Закийя, а той, имя которой было тайной.

И я вздрогнул, когда Ардалион положил мне руку на плечо и сказал:

— Думаешь о вчерашней танцовщице?

— С чего ты взял? — взволнованно спросил я.

— Интуиция. Я видел, она на тебя положила глаз. Будь осторожен. Если что почувствуешь, сообщай сразу.

— Я чувствую, — неожиданно для самого себя признался я.

— Что же, если не секрет?

— Тягу.

— Значит, действует.

— Скажу больше, — решил я признаваться по полной, — меня трясет при мысли о ней. Я хочу ее. Мне даже в морде Сфинкса мерещится ее присутствие.

— Вот-вот. Я так и знал. Я видел, что между вами вчера прошла искра. Ты готов к тому, что тебе предстоит служить приманкой?

— Как тебе сказать… Для дела я на все готов. Но мне страшно. Я никогда в жизни еще не испытывал ничего подобного.

— Не жалеешь, что я втянул тебя в эту авантюру?

— Нет, не жалею. Когда мы отправимся на борт «Дядюшки Сунсуна»?

— Когда нас привезут в гостиницу. Возьми себя в руки, на тебе лица нет. Ну и видок же у тебя был, когда мы фотографировались!

— Я не спал всю ночь, как самый последний Ромео, — угрюмо признался я.

— Обещаю тебе, что все мы вернемся домой целыми и невредимыми, — твердо заверил меня Ардалион, крепко сжимая мне плечо.

Нас отвезли к пирамиде Джосера, первой пирамиде Египта, стоящей в отдалении от остальных. Подле этой ступенчатой гробницы зной окончательно сморил нас, и все жались в скудные заливы тени, где валялись спящие собаки, белесые и изъязвленные какой-то местной собачьей заразой. От жары и соседства шелудивых собак пирамида Джосера была не мила, хотелось поскорее залезть в автобус и нажать кнопку кондиционера.

В пять часов мы вернулись в «Индиану». До ужина было два с половиной часа, и мы втроем, оставив в номере Николку, у которого разболелась голова, отправились искать злосчастный теплоход-ресторан. Я шел, как на казнь. Два чувства боролись во мне — страстное желание еще раз увидеть Закийю и рьяно заявившее о себе чувство самосохранения.

— Взбодрись, — посоветовал мне Ардалион Иванович. — Из всего нужно извлекать максимум удовольствия. Жизнь и смерть — на редкость приятные вещи.

При виде «Дядюшки Сунсуна» все во мне загорелось с утроенной силой. Казалось, что стоит нам взойти на борт теплохода, как вчерашний пир сам собою воскреснет, я снова буду танцевать с Закийей, и теперь уже это не кончится так просто. Но никакая Закийя не вышла нам навстречу. Спросив, где можно видеть хозяина, господина Хасана, мы отправились в указанную нам каюту. Господин Хасан, увидев Ардалиона Ивановича, радостно встал с кресла и подошел пожать нам руки. Тетка спросил, все ли в порядке и можно ли сегодня прийти поужинать и вновь посмотреть, как танцует мисс Закийя.

Улыбка вдруг исчезла с лица господина Хасана, он несколько минут молчал, то ли не решаясь сообщить что-то, то ли не находя сразу нужных слов, затем медленно и с расстановкой произнес:

— We have a big trouble. One of our guests tomorrow was much intoxicated. One of our guests from Austria. He stayed for a sleep in one of our rooms at the ship. And in the morning he was found dead. Perhaps a strong intoxication. We had so much trouble with the police. They left us just before your appearance. So, that’s why we shall not work tonight. I’m very sorry [22] У нас крупные неприятности. Один из наших гостей вчера сильно запьянел. Один из наших гостей из Австрии. Он остался ночевать в одной из кают на корабле. А на утро его нашли мертвым. Должно быть, слишком сильное опьянение. У нас крупные неприятности с полицией. Они ушли как раз накануне вашего прихода. Так что сегодня мы не будем работать. Мне очень жаль (англ.). .

— Оп-па! — сказал Ардалион Иванович, глядя на мою реакцию. — Третий за три дня. Она хорошо работает!

— Что он сказал? — спросил Игорь. Я перевел ему сообщение господина Хасана и затем спросил у того, где сейчас мисс Закийя, где она была ночью и можно ли с ней поговорить. Он ответил, что сразу после ночного выступления ее увезли в Александрию, где у нее заболел отец.

— And are you sure, that she wans’t on board the ship that night? [23] Вы уверены, что ее не было на борту теплохода этой ночью? (англ.). — спросил я, стараясь хоть как-то спрятать свое волнение.

— Absolutely sure [24] Абсолютно уверен (англ.). , — отчеканил господин Хасан.

Тогда Ардалион спросил, нельзя ли осмотреть каюту, в которой ночевал и окончил свой жизненный путь австриец. Нет, нельзя — каюта опечатана полицией. Задав еще несколько вопросов, мы пожелали господину Хасану благополучно пережить трагическое происшествие и, распрощавшись, покинули ресторанное плавучее средство.

Спокойствию Мухина можно было позавидовать.

— Ну что, — спросил он, — сегодня отправимся в Александрию или завтра?

— Эта Александрия совершенно не вписывается в мое развитие сюжета, — озадаченно произнес Ардалион Иванович. — Надо как следует пораскинуть мозгами и включить интуицию, она у нас совсем засохла. Может быть, ни в какую Александрию птичка и не улетела. Подозрителен мне этот Хасан.

— Может, и Александрии никакой не существует, — вставил я, чувствуя, что предательское мое сердце горюет от разлуки с той, которая останавливает сердца.

Вернувшись в «Индиану», мы застали Николку у входа, в плетеном кресле за пластмассовым столиком. Рядом с ним сидели две хорошенькие, молоденькие блондинки, которым он рассказывал нечто настолько удивительное, что они смотрели на него с восхищением, чуть ли не открыв рты.