Богумир Полах - Возвращение Иржи Скалы

— Ты и впрямь «хозяин», Роберт, — не без сарказма говорит Иржи и пристально смотрит на Карлу. Но все принимают его слова всерьез. А тщеславный Роберт — Иржи заметил это — самодовольно усмехается.

— Что поделаешь, — говорит он. — Должен же кто-то все организовать.

Это камешек в огород Карлы: во-первых, она хозяйка дома, во-вторых, заворготделом крайкома.

Шуточка попала не в бровь, а в глаз. Уязвленная Карла, покраснев, скрывается в кухне, гости восхищены остроумием Роберта, а его самого вдруг словно подменили. Собственноручно наливает в рюмки аперитивы и поглядывает на золотые часы на пухлой руке. Лицо у него, как у судьи в последние минуты напряженного матча.

— Яромир выполнит приказ, я его знаю.

Общий рев одобрения встречает Яромира, явившегося с лимонами минута в минуту. Роберт сияет. Не будь он так антипатичен Скале, Иржи не мог бы не признать, что в секретаре крайкома есть известное обаяние. Общее преклонение необходимо ему как воздух, и он получает его в таких лошадиных дозах, что это претит даже ему самому. Он отлично различает угодливую лесть и искреннее восхищение.

— За нашего майора! — восклицает он астматическим голосом, хрипловатым от неумеренного курения.

Скала глядит только на Карлу. Она единственная стоит не улыбаясь и избегает его взгляда. «Так тебе и надо!» — думает Иржи, и все-таки ему жалко ее.

— За нашего гениального хозяина, выдающуюся личность и прочая, и прочая, и прочая! — мстительно провозглашает он с улыбкой, полной сарказма.

Но Роберта и его окружение не смущает такой тост. Звякают рюмки, слышен говор и смех, гости в наилучшем расположении духа усаживаются за стол.

Пьян Скала или просто обозлен? Он сам себя не узнает. Может быть, ему, человеку с обезображенным лицом, хочется уязвить этого красавчика, словно олицетворяющего здесь баловня судьбы? Его трепетная лань, простая и милая! Никогда он не мог представить себе ее в такой компании… Его сверлит мысль, что сюда больше подошла бы… Эржика! Да, Эржика была бы здесь к месту!

Компания жрет, хохочет и до тошноты восхваляет человека, который уверенно восседает во главе стола. А ведь среди них есть вполне порядочные, честные люди, думает Скала. Вот, например, Руженка, крохотная, как воробушек, девушка, кажется, можно посадить ее на ладонь. Она, конечно, совершенно бескорыстна. Вон сидит юноша, только что окончивший среднюю школу и сразу назначенный сотрудником партийной газеты. Какую он напускает на себя важность и серьезность! Да и сама Карла… «Обманщик! — мысленно обращается Скала к Роберту, и ему жалко всех этих взрослых детей, опьяненных уверенностью в том, что они творят новую эпоху и что без них все пошло бы прахом. — Обманщик! — думает Скала. — Окружаешь себя молодыми, неискушенными людьми. Среди слепых и одноглазый — король».

Ну а начальник Скалы, генерал? Разве он неопытный юнец? А этот отъевшийся инженер, который пьет, жрет и бахвалится?

— За тобой ответный тост! — хрипловатый голос Роберта выводит Скалу из раздумья.

Скала берет рюмку, с трудом удерживаясь, чтобы не выплеснуть ее содержимое в лицо секретарю крайкома. Встревоженные глаза Карлы не дают ему покоя. Она читает его мысли, ей понятно, что творится у него в душе. Ни за что на свете он не позволит себе сорваться.

— Пью за то, чтобы ты поскорее попал туда, где твое настоящее место! — глухим голосом провозглашает свой тост Скала, поднимая бокал и поворачиваясь к Роберту. — Еще выше, во главе партии! — тихо добавляет он после паузы.

Напряжение на лице Карлы достигло предела. Взоры всей компании обращены на секретаря крайкома. Не слишком ли переусердствовал этот майор, опьяненный успехом? Правда, он перескочил чин штабс-капитана и обязан этим Роберту. Но все-таки ведь и у стен есть уши…

Роберт усмехнулся. Он недооценивал этого летчика: у Скалы есть чувство юмора, в особенности когда он в подпитии и говорит таким вот замогильным голосом. Да и не такую уж глупость он сказал: для него, Роберта, нашелся бы пост и повыше. И еще найдется!

— Слушай, не стоит об этом, — останавливает он Скалу: нечего, мол, говорить об этом вслух, хоть это и правильно. И он чокается с Иржи. Чокаются и остальные и, заметив, что Роберт не возразил по существу, разражаются громовым ревом. Только Карла испуганно глядит на Скалу, и глаза ее туманят слезы. Сейчас в этих глазах снова робость, они опять стали похожи на глаза лани.

Время за полночь, гости пьют черный кофе — редкий деликатес. Секретарь крайкома вдруг тычет пальцем в грудь Скалы.

— А когда ты собираешься вступить в партию?

Скала сразу трезвеет. Не в первый раз он слышит этот вопрос. Его уже задавал человек, которого он уважает куда больше, чем десяток робертов, — Лойза Батиста.

— Вступлю, когда сослужу партии службу, — не колеблясь, отвечает Скала.

— Из Бучовского района нам сообщили, что твоя агитация очень помогла партии на выборах, — торопливо вставляет завсельхозотделом и закусывает губу. При Роберте лучше не говорить о выборах, потому что, хотя компартия победила в целом по краю, в краевом центре, городе, где подвизается Роберт, она вышла на выборах лишь на второе место. Недоброжелатели Роберта приписывают это его методам, и он знает об этом.

И в самом деле, Роберт нахмурился и принужденно улыбнулся.

— Сагитировал там старых бабок, — говорит он.

— И старых бабок нельзя забывать, они тоже избирательницы, — возражает Скала.

— Гм… — усмехается Роберт. — Это попахивает оппортунизмом. Ну да ладно.

— Если хочешь знать, — атакует его уже совсем отрезвевший Скала, — мне дороже старая бабка, которая с трепетом в душе, ослушавшись своего попа, пошла голосовать за компартию, чем, например, мой генерал. Потому что он не верит партии…

Воцаряется напряженная тишина. Все смотрят на Роберта: что он скажет. Это его крупное достижение: командующий округом — один из первых кадровых генералов, которых он завоевал для партии.

— Это ты о Новотном? — хрипит наконец Роберт.

— Да, о Новотном, — подтверждает Скала.

— Об этом мы поговорим в другом месте, товарищ, — сухо говорит Роберт и встает из-за стола. — Пусти-ка музычку, — обращается он к Карле, — хватит болтать…

— Сердишься? — спрашивает Скала жену наутро, за завтраком. Во рту у него пересохло после множества сигарет, голова трещит, Иржи непривычен к алкоголю.

Карла не отвечает.

— Наверное, я был пьян. — Иржи опускает голову.

— Нет, не был, — говорит она тихо. — Ты был озлоблен. Никогда я не думала, что ты можешь быть таким злым.

— Я тоже не думал, — смиренно соглашается Скала. — Если хочешь, я извинюсь перед Робертом.

— Если я хочу? А почему я? — Карла вскакивает, как ужаленная. — Ты сам за себя отвечаешь. А у меня есть свое мнение.