Богумир Полах - Возвращение Иржи Скалы

Неужели так добры все безобразные люди? Или он просто сочувствует ему, Скале, как товарищ по несчастью?

Скала встает и, не сводя взгляда с лица инструктора, тихо отвечает:

— Да, я рад, товарищ.

«Как просто назвать такого человека товарищем, как легко ему отвечать», — думает он.

— Я тоже рад, — говорит инструктор и отводит взгляд.

Что же это такое? Скала встречает восхищенный взгляд старшего лейтенанта из восточной армии. В глазах этого красивого человека с густой темной шевелюрой, слегка седеющей у висков, такое же тепло, как и во взгляде инструктора. Майору улыбается даже… Кто бы вы думали?… Доудера, ей-богу, даже Доудера! В глазах у Скалы снова мутится. Он садится, опустив голову: «Господи, это я плохой, а не они! Я избегаю людей, а не они меня. Мне улыбаются не только безобразные, но и красивые, и улыбаются от всей души».

Словно только что прозревший слепой, он жадно ловит улыбки. Внезапно глаза майора встречают холодный, угрюмый взгляд генерала. Скала смотрит на него в упор, заставляя своего начальника опустить глаза.

— С вами закончено, товарищ майор, — улыбается и председатель. — Пошлите сюда из приемной следующего.

В самом деле! А Скала, кажется, готов сейчас сидеть здесь до утра!

У двери он еще раз оглядывается и улыбается инструктору крайкома, председателю, улыбается и Доудере. И выходит через высокие, обитые войлоком двери.

Какая погода на улице? Есть ли мороз? Приветствуют ли его солдаты? Как смотрят прохожие на его обезображенное лицо? Ничего не замечая, Скала шагает и шагает, переполненный радостью.

Куда это он пришел? Черт возьми, ведь это…

С шумом проносится сверкающий лимузин и стремительно сворачивает за угол. Глухо скрипнули тормоза.

В три прыжка Скала достигает угла. Роберт, с треском захлопнув дверцу автомобиля, исчезает в садике.

На мгновение Скалу ослепляет луч света — автомобиль поворачивает. Скала не успел прийти в себя, а Роберт уже вошел в дом. Должно быть, у него свой ключ или Карла ждала его и открыла дверь сразу же, едва он коснулся звонка?

У ограды под ноги Скале бросается маленький косматый комочек. Ну да, да, конечно, это ты, Жучок! Умница, ты не лаешь, не кидаешься лизать лицо, как в тот день, когда я вернулся домой, ты тихонько, радостно повизгиваешь… милый, милый, милый…

Хорошо, мы поздоровались, а теперь я пойду. Тебе странно видеть, что я поворачиваю назад у самого порога своего дома? Видишь ли, я не хочу знать — погаснут сейчас огни в окнах или сюда приедет веселая компания. Считай, что я… ну, хотя бы неблагодарен и опять забыл о тебе… Или пусть кажется, что только ради тебя я забрел сюда на минутку.

Так… в последний раз погладить Жучка между ушами, по спине… Я ухожу, дружище! Ухожу!

Вначале люди перешептывались осторожно, с оглядкой — не слышит ли кто-нибудь. Потом слухи поползли все настойчивее, очевидцы клятвенно уверяли, что эти сведения достоверны. Наконец люди при встрече вместо приветствия стали спрашивать: «Вы слышали?»

Арестован секретарь крайкома партии — первый человек в городе и в крае.

Тысячи догадок, правдоподобных и бессмысленных историй, сотни бледных, дрожащих, как в лихорадке, людей и столько же осведомленных, со снисходительной и высокомерной улыбкой, в которой так и сквозит: «А что я говорил?..»

Бесконечное множество рядовых членов партии запутались и ничего не понимают. В испуганных глазах таится немой отчаянный вопрос: как это могло случиться?

Майор Иржи Скала, с головой погрузившийся в собственные переживания, не думает обо всем этом. Его Карла, его трепетная лань, она тоже…

Он боится заговорить об этом, он не отваживается рассказать домашним, поделиться новостью с Лойзиком; на сердце словно лежит тяжелый камень. Сотни раз он твердит себе, что иначе и быть не могло, и все-таки не верит, что и Карла… Он ходит как тень, считает дни и недели. Каждый телефонный звонок выводит его из равновесия. Он хватает трубку, ожидая, что сейчас услышит ее голос и она скажет, что все это ошибка.

Иржи не удивился, когда однажды в его кабинет вошли двое молодых людей. «К генералу», — подумал он. Он не удивился даже, когда один из них, показав удостоверение, коротко сказал:

— Мы из госбезопасности, товарищ.

— Генерала нет, — ответил Скала и спросил: — Вы подождете его?

— Генерал у нас, — сказал молодой человек. — И вы ему там нужны.

— Почему же мне не позвонили? — качая головой, Скала машинально тянется к телефону, чтобы доложить, что он сейчас уйдет.

— Не нужно, товарищ, — говорит молодой человек, задержав руку Скалы. — Генерал вас дожидается.

— Дело не в генерале, — по-прежнему спокойно возражает Скала, — надо же кому-нибудь передать дежурство!

— Все устроено, товарищ! — говорит молодой человек, уже немного нетерпеливо. — Наденьте шинель!

Скала обижен. Он привык к тому, что генерал вскакивает как на пружине, когда звонят из крайкома. А органы государственной безопасности в представлении Скалы весьма тесно связаны с крайкомом. Он молча спускается по лестнице, не замечая изумления в глазах встречных.

В большом новом доме Скалу вводят в просторную комнату, обставленную простой светлой мебелью. За письменным столом сидит человек лет за тридцать. У него худое, аскетическое лицо монаха. Он кивком отпускает спутников Скалы и так же молча указывает ему на стул перед собой.

— Можно снять шинель? — спрашивает Скала, которого начинает раздражать это молчание.

Снова кивок.

«Господин Важный, — думает Скала, снимая шинель, — прочитал три детективных романа и придумал для себя официальные жесты и позы. Ничем не отличается от моего генерала, который напускает на себя такую же важность».

Несколько уязвленный, майор садится и говорит скорее себе, чем своему собеседнику:

— Si tacuisses [6] Если бы ты молчал… (лат.). …

— …philosophus mansisses [7] …то был бы философом! (лат.). ! — подхватывает человек, сидящий напротив. Тонкие губы придают его улыбке, как кажется Скале, чуть-чуть ехидное выражение. — Вспомните об этом, если вам вздумается упрекать меня за то, что я хочу кое-что слышать от вас…

Он устало трет лоб и придвигает Скале коробочку дешевых сигарет.

— Ваш генерал взят под стражу, — выпустив струйку дыма, тихо произносит он.

Если эти слова рассчитаны на эффект, то они достигают желанной цели.

— Арестован? — вскакивает пораженный Скала.

Человек за письменным столом не реагирует на волнение Скалы ни единым словом, ни единым жестом.

— А незадолго до того — секретарь крайкома партии, — говорит он бесстрастно, когда Скала снова опускается на стул. И после паузы, пытливо глядя ему в глаза, добавил: — И ваша жена тоже…