Августо Кури - Покупатели мечты

Одно из учений, услышанное от человека, за которым я следовал, и проникшее в мой мозг подобно режущему лезвию, заключалось в том, что любой долг может быть прощен, уменьшен и забыт, за исключением долга совести: тот, кто не верен своей совести, имеет неоплатный долг перед своим собственным «я» .

Я учусь оплачивать долги перед своей совестью, и надо сказать, что признавать свою незрелость и говорить о том, что вызывает во мне чувство стыда, не так-то просто. Но бежать от себя самого — это значит увековечивать собственные раны, это значит выносить на подмостки могилы конфликты своего сценария.

Мы шли через квартал в Южной Зоне. Это был бедный квартал, в котором жили представители класса С, D и Е. Учитель любил бывать там. У него там было несколько друзей: работники физического труда, техники машин, шоферы, дежурные, а также безработные. Им не хватало средств, но многие в действительности были богатыми. Они любили поделиться тем немногим, что у них было.

Иногда они приглашали нас пообедать или поужинать. Учителю особенно нравился господин Луис Лемус, которого даже мы, изголодавшаяся группа, ходившая за Учителем, не знали. Позже мы выяснили, что это был человек, натерпевшийся на своем веку, но веселый, уравновешенный и, прежде всего, искренний. После автокатастрофы у него парализовало ноги и он перестал двигаться. Он был женат на донье Мерседес, любезной и проворной, хотя у нее была только одна нога, поскольку вторую она утратила во время несчастного случая на производстве.

У этой супружеской четы не было детей, но, несмотря на свою физическую ограниченность, они по мере возможности присматривали за чужими детьми. Продавец Грез уже бывал в их доме несколько раз, и прием оборванца стал для них предметом гордости. Казалось, что Учитель и господин Луис Лемус уже давно были близкими друзьями.

Как-то раз эта семья пригласила всю группу пообедать у них в доме. Поскольку их дом был маленьким, без дворика, без пристройки, без сада перед ним и боковых проходов, с маленькой гостиной — восемь-девять квадратных метров, толпа, которая нас сопровождала, не принимала участия во встрече, только близкая группа учеников.

Мы сели в метро и после того, как дважды перешли с одной линии на другую и проехали несколько станций, прибыли в квартал Коружас, где проживала эта пара инвалидов. Мы вышли из метро и пошли пешком. До их дома идти было довольно далеко. Мы поднялись по невероятно большому склону, повернули несколько раз и через двадцать минут дошли до этого жилища. У всех нас пересохло в горле.

— Какой дорогой обед! высказался усталый Мэр.

Его грузное тело не допускало больших усилий. Он любил добывать пищу более простым способом.

В отличие от товарища Краснобай находился в хорошем расположении духа и, увидев жалкое состояние здания, в котором жили Лемусы, заметил:

— Какие бедные люди есть в этом мире! Я предпочитаю проживать в квартале Кеннеди. — Разумеется, он имел в виду виадук, под которым мы частенько спали.

Сеньор Луис Лемус был миллионером по сравнению с нашим социальным положением. Мы были крайне бедными, у нас не было ни зала, ни обоев, ни комнаты и тем более гардероба. Учитель, позволив следовать за ним, выдвинул несколько требований. Помимо того чтобы научиться признавать нашу глупость и бессвязность, мы должны были иметь такое количество денег, которых бы хватило, чтобы удовлетворить свои потребности в течение дня. Некоторые небезосновательно считали нас неудачниками, бездомными, лишенными надежды и без Бога в душе. Когда мы спали на площадях, нашей крышей было небесное одеяло, испещренное звездами. К счастью, некоторые врачи иногда оставляли покрывала в багажниках машин и холодными ночами выходили в поисках несчастных, чтобы подарить их.

Ученики с достатком оставались дома. Утром они пытались разыскать нас по нашим меняющимся адресам. Но, поскольку Учитель был непредсказуем, они не всегда нас находили. Моника и профессор Журема относились к той части учеников, которые жили нормально, но они были самыми прилежными среди ненормальных. В тот день они были с нами.

Дом приглашающей стороны был Лишен всякого блеска: облупившиеся стены, покрытые трещинами, окна с отвалившейся краской и ржавчиной по бокам, обитая деревом крыша с прогнившими решетками и с вывалившимися кусками черепицы. В комнате был один стол с четырьмя стульями. Чета едва помещалась в этом пространстве.

Дверь передней комнаты выходила прямо на тротуар. Когда мы приближались к дому Луиса Лемуса, мы заметили, что он с нетерпением ждет нас в своем инвалидном кресле. Нам еще оставалось идти метров десять, а Учитель уже стал выкрикивать приветствия — Дорогой друг Луис Лемус! Как поживает человек, который свободно ходит там, где другие не бывают? — Он обнял и поцеловал его в щеку.

Демонстрируя необычную почтительность, хозяин ответил:

— Я не достоин того, чтобы вы вошли ко мне в дом. Учитель возразил:

— Это я не достоин войти в ваше жилище. — Потом он обнял за плечи донью Мерседес и сказал ей: — Как дела у этой очаровательной женщины? Как приятно вас видеть! — И тоже обнял и поцеловал ее нежно в голову.

Охваченные огромной радостью, как будто бы они принимали короля и его принцев, хозяева восхищенно воскликнули:

— Какая честь принимать вас в нашем скромном доме!

Мы нежно поприветствовали друг друга. Учитель разговаривал с четою хозяев о том, как они жили в последнее время. Несколько минут спустя НСГ (неотвратимый синдром голода) Мэра начал бередить его мозг. Нетерпеливый и изголодавшийся и, что самое худшее, без запасного бутерброда в сумке, он вышел на сцену, привычно воплотившись в обнаглевшего политика.

— Глубокоуважаемые хозяева этого голодного племени! — воскликнул Мэр. — Мы пришли сюда поговорить или поесть?

— Поговорить! — сказали Моника и Журема, стараясь сгладить его бестактность.

— Поесть! — выкрикнули одновременно Краснобай, Димас, Саломау и Эдсон. Я не знал, куда деться от стыда, и, как всегда, лез на стенку. Я был голоден, но мне нравилось скрывать свои инстинкты.

Донья Мерседес уже немного слышала о той славе, которая шла об этих чертях, следовавших за Учителем. Пытаясь сохранить приятную атмосферу общения, она торопливо сказал а:

— Сейчас будем есть, а то еда остынет.

Она приготовила небольшого жареного цыпленка, мясо в горшочке, салат и большие порции отварного риса, чтобы набить желудки этой толпы. Донья Мерседес готовила великолепно.

Так как кухонька была крайне маленькой, по предложению сеньора Луиса Лемуса мы разместились за столом в комнате четы. Мы должны были сесть на полу. Когда освободилось место, появился лидер.