Оксана Усенко - Хрупкие плечи

Спустя полтора месяца Лида смогла констатировать факт, что Татьяна Сергеевна будет приглашена в следующий раз только в крайнем случае.

Нет, она не ругалась с дочками, не обижала их… Просто… Просто не прижилась. Не смогла завоевать доверие и уважение детей. Умудрилась случайно отравить рыбок в аквариуме (трагедия для Русланы покруче исчезновения Олега), разбить любимую вазочку Вероники… Все случайно, по незнанию, но… Нет, дочки не спорили с ней, не ссорились, не баловались, даже не попрекали ее… Они вежливо слушали и … поступали, по-своему. Делали все, как привыкли, а не как требовала Татьяна Сергеевна(точнее – пыталась требовать). Может, если б она с ними это обсуждала, объяснялась, они б и договорились, но она предпочитала жаловаться Лиде. А жалобы «за спиной» у них в семье не приветствовались… Точнее, ни Руслана, ни Вероника, их не уважали. В ответ каждая из них выставила свой список претензий. И список, к удивлению Лиды, был не маленький, и, увы, отнюдь не глупый или необоснованный.

Собираясь уезжать после возвращения немного подлечившейся Лиды, Татьяна Сергеевна с какой-то обидой констатировала:

- Да, Лида. Дочки у тебя самостоятельные…Они вполне справятся без меня…

- Маленькие они еще…

- Нет, совсем не маленькие… А уж благоразумия…

- К Вам, если что, можно будет еще обратиться?- расстроенно спросила Лида, понимая, что дочки будут «против руками и ногами».

- Можешь… Но, знаешь, мне кажется, меня не любит твой дом – огорошила пенсионерка молодую женщину, собирая сумку, аккуратно укладывая кофты и кухонный передничек. Лида думала та назовет причиной дочек, хозяйство, удобства во дворе…

- В смысле?

- Неуютно мне у вас… Сны мне снятся какие-то муторные… И просыпаюсь такая, словно всю ночь уголь грузила, а не отдыхала.

- Может просто приболели? – подавила в себе первый приступ недоумения Лида. Должно же быть логическое объяснение… Не может взрослый серьезный человек аргументировать свои действия снами…

-Нет, я знаю, о чем говорю. Уже как-то сталкивалась с подобным. Твоему дому я не нравлюсь… У него явно есть Душа. И, если девочек она трепетно оберегает, то я для нее чужая и нежеланная…

- Если есть душа, то она должна понимать, что девочкам нужен взрослый в доме - попыталась перевести все в шутку Лида.

- Она, похоже, считает, что они и сами вполне справляются - пожала плечами собеседница. Ну, или лично я ей не нравлюсь. – шутку не подержали…

Проведя женщину до остановки, Лида вернулась к довольным дочкам. Руслана уже дожаривала оладушки, замешанные Лидой. Вероника их втихаря таскала с самым невинным видом, то и дело строя смешные рожицы под грозным взглядом старшей сестры. Они явно были рады отъезду не слишком-то понравившейся им «сиделки».

-Ну и что мы будем делать в следующий раз? – со вздохом спросила Лида, впрочем, едва удерживаясь от улыбки, глядя на двоих невозмутимых проказниц.

- Сами справимся, - пожали синхронно плечами дочки, сразу поняв, о чем речь.

-А если нет?

-А с чего бы вдруг? – удивленно обернулась к ней Руслана, вертя в руках нож, которым наловчилась переворачивать оладьи на сковороде.

Лида только покачала головой… Дочки явно преувеличивали свои способности… Или нет?

С болезнью Лиды львиная доля работы по дому оказалась на Руслане… Ей и раньше доставалось нормально, но в пределах нормы для ребенка (например, помыть посуду, накормить курей), а теперь… Теперь свалилось все, так как регулярно «сваливалась» Лида. Дочка справлялась не особо. У нее имели свойство пропадать куры, их засохшие тушки по углам сарая находила Лида позже, когда более-менее приходила в себя, . Нутрии начали подражать блеянию овец, требуя еды, цыплята вообще бесследно исчезали, несмотря на то, что были в закрытом цыплятнике. Овцы, правда, слава Богу, в «теплые края» не уходили всем стадом. Хотя, что ждать от одиннадцатилетнего ребенка? Но особенно шикарно у Русланы получалась готовка. Однажды приготовленная картошка-пюре на воде из ведра из-под масляной краски, была просто феерична - с явным привкусом растворителя. Лиде даже закралась мысль, что дочка решила ее отравить, чтоб не мучилась… Вообще, Руслана часто выводила из себя Лиду – маленькая копия Олега. Чем дальше, тем больше его напоминая… Его глаза, его жесты, даже манера говорить! Как это бесило… Особенно, когда сам Олег не просто ушел, а еще и, как оказалось, связался учительницей географии из этого же села! А в селе такая информация быстро становится достоянием общественности… Добрые люди донесли, смакуя подробности и делясь информацией о предыдущей личной жизни его избранницы. И, главное, чем она лучше? Коса в пояс? Моложе на пять лет? Неужели это того стоило? Впрочем, красотка, чтоб оправдать себя в глазах односельчан, начала рассказывать, что Лида мужа не кормила, одежду ему не стирала и, вообще, валялась целыми днями на диване с книжкой… Слушая все это, Лида могла только изумляться… И злиться… На Олега - за предательство, на себя - за слепое доверие мужу и нынешнее бессилие, на Руслану - за то, что она его копия… Причем, Олег уже сколько времени не показывался, Руслана с ним давно не общалась, но при этом то и дело воспроизводила в точности до мелочей его позы, жесты, выражения. Смотришь на стоящую у стены сложившую руки на груди упрямую девочку с приподнятой удивленно бровью и словно наяву видишь бывшего мужа. Больно, обидно и бесит до чертиков!

Но злись не злись – ничего не изменишь. Мужа не вернешь, дочь не переделаешь, а жить как-то дальше нужно. Руслана, слава Богу, оказалась не злопамятна, и часто спустя полчаса после яростных споров (а они были и не редко, нервы сдавали от такой жизни быстро), мать и дочь вполне могли уже вместе что-то делать, не вспоминая о сгоряча брошенных словах. Но, несмотря на «привилегии» старшей дочки, Веронике доставалось не меньше, хоть и по другим причинам. Лида, старалась быть справедливой с детьми, возможно из-за своего пожизненного неравноправия с сестрой у собственных родителей. Своим девочкам она такого не желала.

Олег

Я узнал о болезни Лиды практически случайно. Ведь почти все связи общения почему-то оказались оборваны. Как-то так вышло… При том, что новость была плохая и явно требующая каких-то действий, я далеко не сразу нашел в себе силы хотя бы проведать бывшую жену. Что-то, словно, не пускало. Но, в конце концов, нельзя ж вечно бегать от собственной совести. Ире я, естественно, ничего не сказал. Лишнее выяснение отношений мне ни к чему. Она и так болезненно реагировала на все, что касалось напоминаний о Лиде или моих дочках. Хотя, спрашивается, с чего бы это, я же с ней живу… А их даже не проведывал вот уже сколько времени.