Оксана Усенко - Хрупкие плечи

Олег

Я не был в восторге от идеи Лиды перебраться в это село, как, впрочем, и от самой идеи переехать из лесничества, но жизненные обстоятельства сложились так, что выбирать не приходилось. Да и остановить ее, если уж она что-то решила, довольно сложно. Приехав в этот большой и на удивление окультуренный (садик, новая школа, парк аттракционов с колесом обозрения, кинотеатр, мельница, маслобойня) населенный пункт, я вынужден был признать, что условия для жизни здесь лучше, чем в лесничестве, из которого мы уехали. Хотя, там был лес… Всегда разный, с массой птиц, диких животных… Природа во всем ее величии была буквально за двором. Да, что там за двором – во дворе. Опенки можно было собирать просто под окном! Да и до электрички в город недалеко… Впрочем, переехали и ладно. Правда, председатель колхоза мне не понравился, как и его предложение поработать здесь агрономом. Пришлось вежливо, но настойчиво отказаться. Тем более, что мне предложили работу в Донецке. Как-никак - областной центр. Ну, подумаешь, подъем каждый день в пять утра – не такая уж и проблема. Лиде же в селе нравилось. Ей всегда нужен был простор, животные. Она постоянно заводила какую-то живность - то козу, то фазанов, то уток, то баранов… Полезная, конечно, штука, но и ухода требует. То сено для парнокопытных коси, то ряску для уток собирай… Оригинальное времяпровождение, а в лесу так еще и интересное, но не все ж время этим зверьем заниматься! А тут еще отец за брошенную аспирантуру «голову прогрыз». Ну надоело мне, и вообще… Нет же… Вбил себе в голову, что я должен учиться, стать как минимум кандидатом наук, а лучше доктором… И объяснить ему, что я практик, а не теоретик – нереально! Он просто не тот человек, который принимает отказ. Не хочет он понимать, что сидеть корпеть над бумагой - это не мое… Мое - это смотреть, что и где посадить, что и как растет, как себя ведут разные растение в заданных природой или мной лично условиях. Смотреть, садить, лечить, обрезать, формировать, а не описывать все это! Я практик! Но когда мои интересы отца волновали… Он и женитьбу мою до сих пор блажью юношеской считает, хотя, дочке- то уже пять лет…

Животные, сено… Отличный костер получился с этого сена, и с соседями сразу познакомился. А то знал только тех, кто спозаранку на работу уезжает, да вечером на лавочке сидит. Жаль, конечно, что Лида расстроилась, ну ничего - еще выпишет. Чтоб Лида и какое-то несчастное сено не нашла для баранов! На крайний случай и соломы им хватит, не сдохнут от голода. Дочистив картошку, пока Лида скупала ребенка и нарезала салат, я воткнул нож в последнюю картошину и торжественно вручил кастрюлю жене.

-Жарим?- обреченно спросила она. «Отвертеться» от моего любимого блюда, сегодня шансов не было.

-Естественно. И обязательно с канцерогенами! – улыбнулся я, зная, что Лида считает мою любовь к поджаренной корочке не самой полезной слабостью. - Руслана, жареную картошку будешь?

-Нет, меня тетя Таня накормила – отозвалась, что-то уже усиленно раскрашивающая в альбоме, дочка.

-Вот же удачливый ребенок. Что-что, а голодной точно никогда не останется,- рассмеялась Лида, напомнив мне, как малышка в общежитии уходила гулять по коридору и возвращалась дважды, а то и трижды пообедав. И Лиде потом приходилось оправдываться перед подружками, что она ребенка голодом не морит, и, вообще, доча только-только поела, а конфеты от нее уже просто пора прятать. Но, кто ж сможет устоять перед огромными зелеными глазенками и непосредственной улыбкой этой непоседы?

Гертруда.

Ноябрьское утро было хмурым и серо-белым от летящего в лицо снега. Зима в этом году началась как-то на удивление рано и, несмотря на последний месяц осени на календаре, на улице были снег, мороз и стылый ветер. Гертруда шла на работу, кутаясь в серое драповое пальто, вязаный шарф и не забыв надеть рукавицы - руки у нее мерзнуть начинали уже при +10, а при морозе так вообще без рукавиц из дому выходить не стоило. В сумке у немолодой учительницы лежали тетради семиклассников с проверенными контрольными работами. Оценки были как всегда - «не очень». Ее предмет - немецкий язык, был не самым любимым у учеников сельской школы, и она за годы работы с этим практически смирилась, но каждый раз, проверяя работы, надеялась на что-то хорошее. Хорошее было, но очень редко. Гертруда приехала работать в это село учителем давно, еще по распределению из института. Колхоз уверенно шел вперед, приглашая молодых специалистов, предоставляя им жилье, работу. Поначалу она думала отработать и уехать в город, но потом вышла замуж, родила сына и дочь, да так и осталась. Не самое плохое место для жизни, хоть иногда ей и вспоминают, что она приезжая. Но это - местный менталитет, есть свои и есть - приезжие, даже если прожил здесь чуть ли не всю жизнь. С этим бороться сложно, проще привыкнуть.

Впереди, сквозь снег, показался силуэт ребенка. Медленно, но упорно, топающая против ветра девочка в валенках, черной шубейке и пушистой белой шапочке, казалась крохотной и беззащитной, потерянной и совсем неуместной на этой бесконечной пустынной дороге.

- Куда идет сама такая маленькая девочка?- Гертруда, догнав малышку, удивленно рассматривала этого самостоятельного ребенка. Конечно, местные родители редко водили детей в школу, даже в младшие классы - село небольшое, все всех знают (если не лично, то заочно, но вплоть до седьмого колена), но этой малышке, судя по росту, место было еще в садике.

- В школу,- серьезно ответило дите, поправив портфель на спине и обтряхивая снег с вязаных рукавичек.

- А тебе не страшно самой идти?

- Нет, только вот холодно и далеко…

- Давай вместе идти, мне тоже холодно, а так будет теплей. Согласна?

- Согласна, – ребенок доверчиво взял ее протянутую руку.- Меня зовут Руслана, а вас как?

- Меня - Гертруда Ивановна. А сколько тебе лет, Руслана?

- Шесть, я уже во втором классе. А вы где работаете?

- В школе. Я учитель иностранного языка.

- Да? А у нас еще нет иностранного, только чтение, математика, природоведение, рисование…- начала перечислять девочка, и тут же полюбопытствовала, - А в каком классе начинают учить иностранный язык? В нем такие смешные буквы…

- В шестом.

- Мне еще далеко…- так сокрушенно вздохнула девочка, словно это самая большая трагедия в ее жизни.

- Ничего. Оглянуться не успеешь, как школу закончишь,- рассмеялась Гертруда. Девочка недоверчиво на нее посмотрела большими глазенками, обрамленными пушистыми ресницами, на которые то и дело норовили прицепиться снежинки, и, судя по всему, не поверила. Неудивительно – для детей время идет не так быстро. Это в пятьдесят понимаешь, что жизнь не просто идет, а мчится галопом, зачастую - мимо тебя, а ты уже ничего не успеваешь, несмотря на все старания. Фраза «когда-нибудь» уже практически приравнивается к «никогда», а мечты не идут дальше покупки холодильника или цветного телевизора, да и то - детям. А в шесть… В шесть еще все-все впереди, а самое большое расстройство – сбитая коленка. Хорошо быть ребенком. Хотя этого ребенка очень уж рано в школу отправили. В шесть лет и во втором классе… Некоторые в семь в первый только идут, так как их родители считают, что «нечего дитю детство портить». Сама Гертруда не считала, что учеба сильно портит жизнь ребенку. Ведь пока ребенок хочет получать новые знания, их стоит ему давать, а не отправлять в школу в семь-восемь, когда уже сформирован круг интересов, в котором знания, как и собственно школа с учителями- это не более, чем досадная помеха. Вот и получаются в итоге ученики, с первых классов дымящие самокрутками за школой и открывающие учебники только под угрозой внепланового нагоняя. У некоторых же и нагоняев дома не бывает, так как родители считают, что «читать, считать умеешь – что там еще штаны протирать, лучше дома по хозяйству помогай». И потом мучаются директор и учителя с такими обалдуями, сидящими по два-три года в одном классе, с трудом усваивая учебный материала даже при его неоднократном повторении. А ведь в район отчитываться нужно, показатели «подтягивать», и каждый двоечник - это как минимум обязательный нагоняй всем - от классного руководителя до директора…