Сирил Массаротто - Маленькая ложь Бога

Я отвечаю на первые вопросы как придется, полицейские поздравляют меня с тем, как мне удалось обратить вора в бегство, а инспектор просит его описать — рост средний, телосложение среднее, на голове балаклава, — не слишком-то он продвинулся в своем расследовании.

После тишины и покоя, царивших в саду, где я к тому же был абсолютно невидим, я оказываюсь в самом центре страшной кутерьмы, и у меня от этого идет кругом голова. Но вот чей-то голос возвращает меня к действительности:

— Ты видел, который час?

Я смотрю на большие часы над камином: ноль часов пятьдесят восемь минут.

Мне осталось две минуты жизни.

— Ты не можешь исчезнуть среди всех этих людей, сделай что-нибудь, чтобы снова оказаться одному! Поторопись!

— Ну, ты смешной, как я тут могу уединиться?

Один из полицейских оборачивается:

— С кем вы говорите, мсье?

Блин, я отвечал вслух! Совершенно утратил привычку общаться с Богом мысленно, как раньше!

— Ни с кем, господин полицейский, просто, эээ… У меня возникла настоятельная необходимость уединиться! Стресс и все такое, ну, вы понимаете, что я хочу сказать, мочевой пузырь…

— Думаю, туалет должен быть где-то там.

Прекрасно! Туалет — именно то, что надо! Закроюсь изнутри, открою окно, и все решат, что я сбежал!

Я благодарю полицейского, иду через комнату к двери, мельком взглядываю на часы: остается минута. Отлично, как раз успею проделать все, что надо.

— Минутку, мсье.

Голос инспектора. Он обращается ко мне твердым, властным тоном, совсем не тем, каким принято говорить с героями. Я закрываю глаза, вздыхаю и оборачиваюсь:

— Инспектор, я всего на минуту, мне правда очень надо…

— Я хотел бы только уточнить. Со слов этой девушки, вы застали грабителя врасплох, подойдя к нему со спины, то есть спустившись с этой лестницы. Это так?

— Да.

— Тогда как вы объясните ваше присутствие на втором этаже этого дома, мсье?

Все пропало. Чего там объяснять. Секундная стрелка уже на цифре десять, мне не выкрутиться. Если только…

Последняя возможность: я сломя голову мчусь к входной двери. Она открыта. Отталкиваю появившуюся у меня на пути мать Эммы, но в каком-то метре от двери на меня набрасывается молодой полицейский, скручивает мне руки, придавливает к полу и молниеносно защелкивает на мне наручники.

Все пропало.

Я смотрю на часы: секундная стрелка приближается к двенадцати.

Вспышка.

Я снова в саду на берегу реки. Рядом — Бог.

— Что случилось? Я что, исчез при всем честном народе?

— Нет, конечно! Твое тело никуда не делось.

— Так что же тогда?

— Сердечный приступ.

— Что? Ты убил меня?

— Я изъял искусственную жизнь из пустой оболочки, созданной специально для твоего последнего часа.

— Да нет же, убил, что уж тут говорить. И плюс ко всему, умер я в доме у собственного сына?

— Разве у меня был выбор?

— Не было… Не думал я, что мои последние мгновенья будут вот такими. Я представлял, что буду сидеть или лежать, спокойно, безмятежно, закрою глаза, вздохну в последний раз полной грудью…

— Да ладно, не расстраивайся. И потом, ты ведь останешься героем! Безымянным, странным, но все равно героем…

— Ну, ладно, даже если все прошло не совсем гладко, думаю, дело все же сделано, я исполнил здесь все, что был должен.

— Да, мой друг.

— У меня даже получилось лучше, чем я думал! Неизвестно еще, что этот тип сделал бы с Эммой и Ивуар, если бы меня не оказалось там в нужное время! Кто знает, что бы с ними случилось, если бы я не умер…

— Да, правда.

— Надо же… Мне раньше это не приходило в голову, но, если бы я на тот момент был еще жив, возможно, умереть пришлось бы моей Ивуар! А что, если…

— Что же?

— Что, если все это на самом деле было не случайно? И я умер для того, чтобы все произошло именно так, как произошло? Чтобы я спас свою внучку?

— Кто знает…

— Ты, естественно! Я уверен, что как раз ты с твоими альтернативными будущими и приятелем Альбертиком все знаешь!

— Может быть. Но даже если и так, я все равно ничего тебе не скажу.

— Так я и думал. Самое главное, что моя внучка жива и невредима. А остальное, в сущности, неважно.

— Ну и ну! И тебе ни капельки не любопытно? Не хочешь узнать?

— Нет.

— Ну, ты меня удивляешь…

— Я и сам удивляюсь, честное слово. Но я думаю, что все это потому, что я уже готов. Теперь я могу уйти.

— Может быть…

— Ну, так что дальше будем делать?

— В каком смысле?

— В смысле, чтобы мне уйти?

— Ты хочешь сказать, прямо сейчас?

— Ну да… Я же говорил раньше, что уйду сразу после Третьей Власти…

— Знаю, но, говоря «сразу после», ты действительно имеешь в виду ближайшие минуты?

— Скажем, что так было задумано! Я тут так скучаю, мне не хотелось терять время…

— Ладно, как хочешь.

— Ладно…

— Хорошо.

— Хорошо.

— Эээ, я просто так говорю, но, знаешь, ты же можешь еще остаться!

— Зачем?

— Не знаю, можно было бы еще прогуляться вместе внизу, например! Я мог бы показать тебе пару-тройку довольно необычных мест и явлений!

— Да? Правда?

— Да! Но мне не хотелось бы тебя удерживать силой, понимаешь? Моя цель, чтобы тебе было ясно, не принуждать тебя поступать против первоначального решения!

— Знаю, но ты только что, прямо скажем, заинтриговал меня всеми этими твоими необычными явлениями!

— Поверь, там есть что посмотреть!

— И потом, днем раньше, днем позже…

— Именно! Кроме того, одну из вещей, которые я хочу тебе показать, можно увидеть только на рассвете, так что надо будет переждать ночь…

— Ну, давай, до завтрашнего утра я дотерплю!

— Ну да, конечно, днем раньше, днем позже! Пойдем, пройдемся немного, я тебе кое-что объясню…

— Идем… И я слушаю тебя!

Трава по-прежнему прохладна под моими ногами. Тишина вокруг по-прежнему вездесуща, как и окружающие нас призраки; но надо признать — с этим великолепным солнцем и вечно голубым небом место все же красивое. Даже очень.

Мы идем рядом среди всей этой красоты и беседуем. Даже спустя тридцать один год нам с ним все так же хорошо вместе.

Уйду завтра.

— Я вот подумал: на следующей неделе у твоей внучки новогодний праздник!

— Уже?

— Да! Ты видел ее в костюме зайчика? Она такая миленькая!

— Миленькая? Ты хочешь сказать — прелестная! А еще — я молчу, потому что я ее дедушка, — но признайся, что она поет лучше всех у себя в группе!

— Конечно! В этом нет ни тени сомнения!

— На следующей неделе, говоришь? Все же обидно было бы пропустить такое…

— Мне тоже так кажется, но тебе решать…

Я уйду.

Скоро.

Когда Лео вернулся из больницы, уже рассвело. Было уже очень поздно, когда он вышел из комиссариата после бесконечных заявлений и подписания документов по поводу смерти человека, наступившей в его доме, но, несмотря на усталость, он все же не решился вернуться домой, не удостоверившись в том, что с Эммой все в порядке.