О. Генри - Седла для избранных

Золотая днем и серебристая ночью, пролегает к нам тропа через Индийский океан. В последнее время смуглокожие короли и принцы открыли наш западный Бомбей, и теперь почти всякий раз, когда они отправляются повидать белый свет, пути-дороги странствий приводят их на Бродвей.

Если случай приведет вас когда-нибудь к отелю, который служит временно резиденцией кого-нибудь из этих коронованных вояжеров, советую вам отыскать там Лукулла Полка. Вы наверняка найдете его среди республиканцев — любителей громких титулов, осаждающих вход в отель. Вы узнаете его по красному, возбужденному лицу с веллингтоновским носом [1] Артур Уэлсли Веллингтон (1796–1852) — герцог, английский военачальник и государственный деятель, известный своим характерным профилем. , по его повадке, представляющей собой смесь нервной настороженности и решимости, по его преувеличенно суетливой деловитости прожектера или биржевого маклера и по ярко-пунцовому галстуку, элегантно прикрывающему изъяны его видавшего виды костюма из синей саржи, подобно воинскому штандарту, все еще реющему над брошенным редутом. Мне он оказался полезен, быть может, пригодится и вам. Ищите его в рядах легкой кавалерии бедуинов, наседающих на заградительные цепи из телохранителей и секретарей странствующих величеств, среди духов из арабских сказок с дико горящими глазами, дерзко и недвусмысленно посягающих на казну заезжих принцев.

Я впервые увидел мистера Полка, когда он спускался со ступеней отеля, в котором остановился его высочество Гаэквар [2] Гаэквар — титул правителя княжества Барода в Индии. После освобождения Индии от колониализма княжество было ликвидировано и впоследствии вошло в территорию штата Бомбей. Марахты — народность, населявшая княжество Барода. Бароды, самый просвещенный из всех марахтских князей, которые в последнее время вкушали хлеб-соль в нашей западной метрополии.

Лукулл двигался быстро, словно побуждаемый некой могучей моральной силой, которая в любую минуту грозила превратиться в физическую. По пятам за ним следовал источник этой силы — гостиничный детектив, если верить белой альпийской шляпе, ястребиному носу, неизменной часовой цепочке и кричащей галантности манер. Два униформированных швейцара за его спиной, храня декорум отеля, своим безучастным видом отметали всякое подозрение в том, что они составляют группу резерва в операции «выдворение».

Очутившись на тротуаре и почувствовав себя в безопасности, Лукулл Полк обернулся и погрозил веснушчатым кулаком в сторону караван-сарая. Затем, к немалому моему удовольствию, он разразился потоком брани в следующих странных выражениях.

— Вот как! Он под балдахином ездит! На слоне! — кричал он громко и насмешливо. — И это называется принц! Ха, тоже мне короли! Приезжает сюда, рассуждает про лошадей, будто он президент какой-нибудь, а потом вернется домой и будет ездить в приватной гостиной на слоне. Ну и ну!

Комитет по выдворению спокойно удалился. Хулитель принцев повернулся ко мне и прищелкнул пальцами.

— Ну что вы на это скажете? — саркастически воскликнул он. — Гаэквар Бароды ездит на слоне под балдахином. А тот старый хрыч Бикрам Шамшер Янг гоняет по грязным закоулкам Катманду на мотоцикле. Нравится вам это? А шах персидский? Уж его-то я надеялся выставить по меньшей мере на три штуки. Не тут-то было! Он, видите ли, завел моду передвигаться в паланкине. А этот принц из Кореи в смешной шляпе! Не кажется ли вам, что он мог бы прокатиться на белоснежном иноходце хоть раз или два в династию? Так нет же! Его балаклавский маневр [3] Балаклавский маневр — вошедший в военную историю маневр английских войск во время сражения с русскими под Балаклавой 25 октября 1854 г. — это подоткнуть повыше юбки и трястись в воловьей упряжке по лужам Сеула со скоростью миля в шесть дней. Вот какие правители Востока прибывают нынче в нашу страну! Тяжелый случай, друг!

Я пробормотал несколько слов сочувствия. Но прозвучали они не слишком убедительно, потому что я не знал причины его недовольства восточными вельможами, которые время от времени проносятся по нашим берегам со скоростью метеоров.

— Последнее я продал, — продолжал жалобщик, — трехбунчужному турецкому паше, что побывал тут год назад. Пятьсот долларов отвалил он за него, запросто. Я говорю этому типу, который состоит при нем не то в палачах, не то в секретарях, — он был еврей, а может, и китаец: «Видать, его затурканное величество большой любитель лошадей?» — «Он-то? — отвечает секретарь или палач. — Ничего подобного. Просто у него в гареме есть здоровенная толстая жена по имени Дора Стерва, которую он терпеть не может. По-моему, он собирается оседлать ее и каждый день скакать на ней верхом по танцевальному помосту в саду Бульбуль. Кстати, не найдется ли у вас в придачу парочки шпор подлиннее?» Вот так-то, сэр! Разве сыщешь теперь настоящих берейторов среди этих королевских пижонов?

Когда Лукулл Полк достаточно остыл, я подобрал его и, потратив на уговоры не больше усилий, чем требовалось бы, чтобы склонить утопающего ухватиться за соломинку, убедил его пойти со мною и посидеть где-нибудь в тенистом уголке полутемного кафе.

Официант поставил перед нами пойло, и Лукулл Полк рассказал мне, почему он осаждает приемные всех принцев мира.

— Слышали вы когда-нибудь про железную дорогу Ф. О. и А. С. в Техасе? Так вот, это совсем не то же самое, что Филантропическое Общество Актеров Самаритян. Я ездил по ней в те времена, когда был антрепренером небольшого кодла жевателей резинки и синтаксиса, которые давали летние представления в деревушках на Западе. Ну, мы, конечно, прогорели с треском, когда субретка бежала с лучшим парикмахером Бивилля. Не знаю, что сталось с остальной частью труппы. По-моему, им причиталось какое-то жалованье. В последний раз я видел их, когда объявил, что всего капитала у меня осталось сорок три цента. Я говорю, что больше не видел их. Но слышал я их после этого еще минут двадцать. Оглядываться мне было некогда. Когда стемнело, я вышел из подполья и завел с железнодорожным кассиром разговор насчет средств передвижения. Он сразу же предоставил в мое распоряжение всю железную дорогу, только любезно предупредил, чтобы я не вздумал воспользоваться ее подвижным составом.

На другое утро, часов в десять, я сошел с рельсов в деревушке, которая величает себя Атаскоза-Сити [4] Сити в США — большой город с местным самоуправлением. . Я купил завтрак за тридцать центов, сигару за десять центов, и вот стою я на главной улице, а в кармане у меня позвякивают три монетки по одному пенни. На мели, да и только. В Техасе человек с тремя центами в кармане слывет таким же богачом, как тот, у кого вовсе нет денег, да еще два цента долгу.