Барбара Константин - Как Том искал Дом, и что было потом

На нее это обрушилось — бум! — с первого раза. Второго раза с тем парнем не было. Она его не любила. А он ее кадрил только из-за ее грудей, точно. В их компании ни у кого таких больших не было. Она прекрасно видела, как это действует на мальчишек. У него, например, прямо глаза из орбит вылезали. Это было смешно. А потом он пригласил ее в киношку и купил ей попкорн. Впервые в жизни кто-то ее угостил. Фильм был шикарный, и попкорн тоже. В качестве благодарности она разрешила ему делать все, что он захочет. Он взялся за дело с грацией и ловкостью отбойного молотка. Три дня она ходить не могла, что совершенно отвратило ее от подобных занятий, во всяком случае на какое-то время. Если это и есть любовь, решила она про себя, то лучше обойтись без нее. Но парень вцепился в нее как клещ. Таскался за ней повсюду. Как собака. И плакался без передышки. И стихи писал. Одно ей даже понравилось… Ну и что? Одно стихотворение дела не меняет. Через какое-то время до него вроде дошло. И он переметнулся на сторону. На ее подружку Элоди. Та не возражала, чтобы он мял ее сиськи. Даже наоборот. Ей это правилось. Они у нее были маленькие.

Джос потеряла подружку, зато избавилась от приставалы.

Сейчас ей двадцать пять лет.

И она хочет получить аттестат зрелости.

Она едва умеет писать, но хочет научиться. Она хочет научиться всему. И развиваться тоже.

Она уже давно об этом подумывает. Стать интересной. Потому что никаких иллюзий она себе не строит. У нее симпатичная мордашка, но ничего выдающегося. Единственное, что в ней есть особенного, — это сиськи. Именно это люди в ней и замечают в первую очередь. Поэтому и получается, что с ней всегда разговаривают, опустив глаза. Уставившись на ее буфера.

И ее это достало.

Она решила сделать операцию. Уменьшить размер со 100 Д до 90 Б. Чтобы люди наконец-то смотрели ей прямо в глаза, когда с ней разговаривают. И если им с ней интересно, то чтобы это было из-за чего-нибудь другого, а не из-за объема груди.

Вот уже несколько лет она откладывает деньги. В черную коробочку, которую прячет под вагончиком. Том знает про этот тайник. Но ни он, ни она не прикасаются к тому, что там хранится. Никогда. Это святое. Даже когда они сидят без гроша. А такое случается часто, потому что работает она не очень регулярно. Клиенты на нее частенько жалуются.

С ее родом занятий это, конечно, не вяжется, но она терпеть не может уборку. Особенно посуду. В остальном на нее можно положиться. Она честная и добросовестная. Ей нравится заниматься больными, и стариками тоже. Она чувствует себя нужной. Даже если иногда смеется, рассказывая Тому совсем не смешные истории. Такие, каких обычно не рассказывают. Слишком интимные.

Но посуда… Это действительно проблема.

Может, это у нее осталось с детства, когда ее заставляли мыть посуду на всю семью, иначе оставляли без обеда. Наверняка это все оттуда.

Бедная мама.

Том подъехал к огороду соседей. Тех, которые называли друг друга на «вы» и разговаривали вежливо, даже когда сердились. Он спрятал велосипед в кусты, подошел к изгороди и прислушался. Ни души, даже кота не видать. В субботу в такое время хозяев никогда не бывает. Наверно, ездят по магазинам или ходят по гостям.

Вот и хорошо. Можно как следует оглядеться.

Том набил свой мешок и положил его у дырки в изгороди. Три морковки, три лука-порея, три репчатые луковицы и девять картофелин. Ему было не по себе. Обычно он так много не набирает. Он вернулся, чтобы уничтожить следы своего пребывания. Очень тщательно полил картофельный куст, который вырыл, а потом посадил обратно. Может, еще приживется?.. Заранее никогда не знаешь.

Еще оставалось время до возвращения хозяев. Он толкнул дверь и впервые вошел в сарай, стараясь не наследить. Остановился перед высокими стеллажами с инструментами, разными материалами для поделок и коробками всех сортов. Все аккуратно расставлено, разложено и снабжено этикетками. На столе стоят одна на другой плетеные корзины с осенними яблоками прошлогоднего урожая. Он спрятал три яблока в карман и с хрустом надкусил четвертое.

Мало-помалу он успокоился. Почувствовал себя как дома.

Решил заглянуть и в теплицу. Уф, как здесь жарко. Приятно пахло влажной землей. Повсюду цветочная и овощная рассада. На цветных фотографиях показано, что из всего этого должно вырасти. Больше всего помидорных кустов. Красные, оранжевые, желтые, зеленые, даже черные плоды. В форме груши, перца, сердечка… Никогда такого не видел.

Ладно, пора уходить. Он забрал мешок и нырнул под изгородь. Но, вылезая с другой стороны, замер. Кот. Вот он, тут как тут. И смотрит так же злобно, как в прошлый раз. Том опять отвел смущенный взгляд. Где-то он слышал, что кошкам нельзя смотреть прямо в глаза. Они воспринимают это как вызов и становятся агрессивными. Мешок болтался у него за спиной, но из кармана он достал три яблока. Слегка пожал плечами, как бы извиняясь: видишь, всего три яблочка, не сердись, ладно? Кот поднялся и медленно двинулся к нему. Разумеется, на трех лапах. И все той же устрашающей походочкой. Он шагал, не отводя от Тома глаз, и вдруг одним прыжком оказался под изгородью и исчез. Том перевел дух. Опять его в жар бросило.

Он прислонил велосипед к дереву. Потом прислушался. Из дома не доносилось ни звука. Подхватив мешок, он побежал вперед и заколотил в дверь. В ответ — тишина. Он тихонько толкнул дверь:

— Мадам?

По-прежнему никакого ответа. Он подошел к креслу, в которое накануне вечером усадил Мадлен. Она сидела все в той же позе, укутанная в одеяло, глаза закрыты. Дотронуться до нее он не осмелился. А вдруг она холодная? Это будет значить, что она умерла. Об этом даже думать страшно.

— Мадам? Вы меня слышите?

Он понял, что говорит очень тихо. Может, слишком тихо?

— Мадам! Прошу вас, мадам!

Она внезапно открыла глаза. В панике схватила его за руку. Уставилась на него выпученными глазами:

— Кто здесь? Что случилось?

У Тома отлегло от сердца — проснулась. Но тут она закричала:

— За мной пришли, да? Так вот, предупреждаю, я отсюда не уйду!

— Мадам, это я, Том!

— Какой еще Том? Не знаю никакого Тома!

— Ну как же! Помните, вчера вечером, это я привез вас на тачке!

— Убирайтесь вон, не то соседей позову!

Не без труда он оторвал руку Мадлен, цепко держащую его локоть, и отступил на пару шагов. Бедная бабушка, наверно, она сошла с ума. Ночью, пока его не было. Вчера вечером, когда он уходил, она казалась нормальной. Надо все-таки было кого-нибудь позвать. Его взгляд упал на собаку и кошку — они по-прежнему дрожали от холода. Он подложил в печку дров. Повернулся к Мадлен, но она снова заснула. Он вытащил из мешка овощи, почистил и поставил варить.