Странности любви

Назвала щенка Дунькой. Имя пришло само собой, сразу и навсегда, словно собака родилась с ним.

Теперь после работы Нина торопилась домой — выгулять Дуньку. Если раньше просыпалась с трудом, долго не поддаваясь настойчивому зову будильника, то теперь вставала сама, ровно в шесть, и шла с Дунькой гулять, не без удовольствия думая, что в этот "собачий час" встретит многих милых людей из своего дома и из соседних, о существовании которых она раньше и не подозревала.

Дунька носилась по двору, задрав хвост, вспугивая голубей и воробьев, наводя ужас на местных кошек. Нина заряжалась на весь рабочий день стойким оптимизмом и ощущением безотчетной светлой радости.

Когда ложилась спать, Дунька впрыгивала к ней в кровать и устраивалась под боком. Так и засыпали, согревая друг друга своим теплом.

По воскресеньям вместе ходили на рынок. А потом Нина обзванивала своих новых друзей, с которыми познакомилась благодаря Дуньке, и делилась с ними радостями роста, спрашивала совета: когда лучше делать прививку? Нужно ли давать витамины? Какие именно?..

Звонили и они ей, приглашали в гости.

На работе все вошло в свою колею. Проект все же утвердили, законное вознаграждение в виде премии было им выдано.

Но коллеги, кажется, что-то заподозрили: смотрели на нее с сочувствием, за глаза осуждая Николая. Ира из планового, встретив ее как-то у проходной, спросила напрямик:

— Ты что, с Николаем — все? Матерью-одиночкой остаться хочешь?

А Нину на самом деле не покидало ощущение счастья. Вернее, предчувствие его, явное, как шевеленье ребенка под сердцем. С приближением весны, когда до родов оставалось три месяца, это чувство усиливалось, заполняя всю ее так, что становилось трудно дышать.

Гуляя с Дунькой, Нина особенно остро ощущала радость бытия. Она закрывала глаза и подобно щенку, начинала тянуть носом, впитывая в себя тонкие, плывущие в воздухе потоки. В них было все — и липкий аромат набухающих почек, и теплое дыхание южных ветров, и еще что-то волнующее и тревожное…

Однажды в воскресенье, возвращаясь с прогулки, Нина увидела у подъезда Николая. Даже и не удивилась, сказала только:

— A-а, это ты? — И, взяв под руку, повела домой, словно они давно об этом договорились.

С приходом в дом мужчины Дунькина жизнь несколько осложнилась. Во-первых, сократилось время прогулок: у Нины появились другие обязанности. Во-вторых, ей пришлось потесниться. Для начала Дуньку прогнали с кровати: места для троих там явно не хватало. Наивная, она никак не могла уяснить, что это всерьез и надолго. Как только Нина с Колей выключали свет, Дунька прыгала к ним, стараясь устроиться между супругами. Коля, конечно, ее выпроваживал, бесцеремонно беря за холку и вышвыривая в отведенный для нее угол.

Наконец до Дуньки дошло, что отвоевать свое прежнее место не удастся. Прыгать на кровать она перестала, ложилась рядом и укоряюще смотрела вверх преданными глазами.

Сперва Коленька добродушно смеялся: "Вот дурочка! Думает, мы с ней играем…" Потом Дунька стала его сердить всерьез: "Ну надо же, никак не поймет, что это просто нечистоплотно…" Наконец Дунька достала его окончательно: вечером Николай выдворял собаку из комнаты и запирал дверь на защелку, специально для этой цели самолично им придуманную. И когда Дунька скулила, грозя перебудить весь дом, Николай начинал злиться: "Может, предложим ей вернуться к собственной маме? Как ты мне однажды предложила…"

Лишь утренние и вечерние прогулки оставались для Нины и Дуньки святыми. И даже Николай на них не покушался, не мог их украсть у нее. Дунька это знала: весь день, а потом ночь она жила ожиданием. И когда наконец раздавался звон поводка, Нина нарочно громко срывала его с крючка, собака просто теряла от счастья голову.

— Морду! — строго приказывала Нина, стараясь накинуть на нее ошейник. — Ишь разыгралась!..

Однажды поздно ночью Дуньку потревожили резкие шаги хозяина, а потом в квартире появились какие-то незнакомо пахнущие люди, и вскоре квартира опустела — все ушли.

Утром Николай вернулся один, неуверенно — Дунька сразу это почувствовала — потоптался в прихожей, потом рассеянно снял с вешалки поводок и, присев на корточки рядом с ничего не понимающей Дунькой, почесал ее за ухом, неловко застегивая ошейник:

— Сегодня со мной погуляешь, лады?

Три дня он выводил гулять Дуньку, и не только не сердился на нее, когда она скулила по ночам, тоскуя по хозяйке, но даже разрешил ей спать на прежнем месте — на кровати, рядом с ним.

Днем он ненадолго уходил куда-то, а вернувшись, принимался мыть полы, вытирать пыль и передвигать мебель. Потом вдруг взял Дунькину подстилку и унес ее в лоджию.

— Сейчас тепло уже, поживешь пока тут, — объяснил он Дуньке, ласково потрепав ее по холке.

Слов его Дунька не поняла, но покорно осталась спать там, куда ее определили.

А потом вернулась хозяйка. И не одна — с ее возвращением в квартире появилось новое живое существо, кричавшее по ночам, которое и переключило на себя все внимание хозяев.

Теперь они гуляли втроем: Нина выходила во двор со скрипучей коляской, а Дунька, свободная от поводка, бежала рядом.

В свой годовалый юбилей Петька вдруг разболелся. Врачи лечили его от простуды, но насморк держался слишком уж долго. И тогда Николай сам поставил диагноз:

— У ребенка явная аллергия. Я читал, что это бывает от собачьей шерсти. Надо избавляться от Дуньки.

— Как "избавляться"? — не поняла Нина.

— Это не вопрос. По-моему, чем скорее, тем лучше.

— Да что ты, Коленька! Разве так можно?..

— Глупости! — оборвал Николай. — Тебе кто дороже — собака или ребенок?

— Может, это вовсе не от шерсти, — вяло попыталась защищать Дуньку Нина. — Может, и не аллергия. Надо поговорить с врачом.

В тот же день побежала в поликлинику. Врач пожал плечами:

— Может, и не от шерсти. Но скорее всего аллергия. Надо сделать пробы на аллергены…

Наблюдать Николай не пожелал:

— Нечего на ребенке экспериментировать! Надо от Дуньки избавляться, — но глянув на побелевшее лицо жены, сказал: — Пусть она еще кому-нибудь принесет счастье — у тебя полно подруг-одиночек…

Нина вывела Дуньку вроде бы на прогулку. "Побегай, побегай, девочка", — подзадорила собаку, спуская поводок.

Дунька подошла к ближайшему кустику, без интереса понюхала его и, сделав то, чего от нее ждала хозяйка, снова вернулась к Нине.

"Ну побегай же, побегай, — легонько подтолкнула ее Нина. А про себя прибавила: — Последний раз в этом дворе".

Но Дунька от нее не отошла, смотрела печально и вопросительно.

— Ну, тогда пошли, — сказала, надевая поводок.

Дунька покорно подставила шею. Покорно пошла за хозяйкой.

— Ну чего ты? — уговаривала Нина. — Тебе будет хорошо. Будешь жить у хорошего человека. У моей подруги.