Уильям Сароян - Приключения Весли Джексона

Пусть люди говорят и делают все то,

Что говорят и делают, а я

В оцепенении священном повторяю:

"Люблю тебя".

А тут еще эта мудрая мысль, которую отец сберег для меня со времен прошлой войны. Ведь к той же мысли пришел и я своим особым путем, и Виктор своим, и Джо Фоксхол - своим. Все мы пришли к одному: "Нет истины ни в чем, кроме любви". И все тут. Это не какая-нибудь случайная мыслишка, пришедшая в голову одному мне, - это у всех на уме, это чувствует каждый. И Олсон в его поисках истины. И писатель, который ищет добра во всех и во всем. И женщина, которую я встретил в Нью- Йорке, и та, другая, из Огайо. И даже те сукины сыны - да простит им бог, - которых я ненавижу. Даже им это присуще в той или иной форме. Но мысль об этом меня испугала, я видел, что наступили тяжелые времена - горькие, унылые, жестокие, - и они могли оказаться не по силам любви.

Все так же томила нас неизвестность. Дни проходили за днями, и никто из нас не знал, что его ждет впереди. Мы сидели и ждали, и каждый размышлял о своей собственной судьбе. Мы разговаривали, смеялись, пили пиво, веселились и были счастливы, но мы ждали. Мы не знали, что с нами будет. Может быть, идут наши последние денечки. Уж это-то мы все понимали. Об этом никто из нас не мог забыть ни на минуту. Времена пришли тяжелые, но избежать их было нельзя. Бомбы настигали славных жителей Лондона и многих из них унесли с собой, а они ведь этого не хотели, они были застигнуты врасплох, им еще так много предстояло сделать - столько любви еще жило в них.

Как-то утром писатель показал мне письмо, отпечатанное на мимеографе, которое он только что получил со специальным курьером. Время вторжения все приближалось: все говорили об этом, все были уверены, что оно начнется со дня на день, - и вот из Бюро военной информации примчался посыльный и вручил писателю письмо, отпечатанное на мимеографе. Писатель с перекошенным от гнева лицом протянул письмо мне.

Я прочитал письмо и нашел его замечательным. Тот, кто его написал, был, должно быть, великий человек. Ей-богу, оно было похоже на послания святых апостолов!

"В эти дни, когда действия неприятеля лишили нас возможности встречаться в "Пи-Ай-Пи клубе" что у нас вошло в обычай, ряд участников наших ежемесячных обедов подали мне мысль устроить маленький сюрприз Роберту Сэмсону, нашему неутомимому секретарю, в знак высокой оценки его организаторской деятельности по устройству наших обедов. Я принял это предложение и уверен, что и Вы непременно откликнетесь. Не могу сказать с уверенностью, какой именно подарок явился бы наиболее подходящим к случаю, но я убежден, что, если каждый из нас, американцев, кто участвовал на равных паях в превосходных обедах нашей радушной группы, внес бы, скажем, по три шиллинга, мы совершили бы поистине благородный поступок.

Как Вы, вероятно, знаете, ежемесячный обед вошел в практику начиная с 1942 года с целью знакомства заинтересованных вновь прибывающих членов американских миссий с группой британских должностных лиц, которые связаны с американскими делами и регулярно встречаются в "Пи-Ай-Пи клубе". Вскоре стало очевидно, что подобные информационные собрания было бы желательно проводить ежемесячно, с тем чтобы небольшая группа заинтересованных лиц обсуждала важнейшие текущие вопросы, связанные с нашей жизнью и работой в UK (Соединенное королевство). В эту группу вошли несколько представителей американских вооруженных сил. Когда Хенри Стэнтон вернулся в Вашингтон, Карлтон Каммингс и я унаследовали его обязанности по привлечению на эти собрания соответствующих американцев в добавление к ветеранам, которые, так сказать, вступили в дело на правах учредителей в 1942 году, и не кто иной, а именно Роберт Сэмсон спаял нашу группу и превратил наши собрания в полезный, подлинно значительный и всегда интересный форум. Вы, конечно, согласитесь, что это содействие англо-американскому сближению, дружеским дискуссиям и взаимопониманию должно быть оценено по достоинству.

Не будете ли Вы так любезны в случае Вашего на то согласия потрудиться внести мне три шиллинга до конца этой недели. Заранее благодарный, остаюсь искренне Ваш..."

- Очень милое письмо, - сказал я.

- Один из самых гнусных документов этой войны, - возразил писатель.

- Человек просто собирает по три шиллинга на скромный подарок Роберту Сэмсону.

- Я уж десять дней не получаю писем от жены, а тут этот английский мальчишка врывается с подобным посланием.

- А если бы вы не ждали письма от жены, вы бы, наверно, согласились, что это - потрясающее письмо, не правда ли?

- Да-да, в весьма определенном, отвратительном смысле.

- А мне оно кажется таким простодушным и трогательным.

- И это люди, которые призваны содействовать тому, чтобы американцы и англичане понимали друг друга! Очаровательные, милейшие люди! Вы с ними раскланиваетесь мимоходом - и это все, не правда ли? "Пи-Ай-Пи клуб!" Наш неутомимый секретарь! Наша жизнь и работа в "С.К."! Что это еще за "Эс-Ка"? Эскалатор, что ли?

- Вы просто расстроены, что нет писем из дому. Может быть, будут после обеда.

И действительно, после обеда писатель получил сразу семь писем. Он читал их и смеялся, а потом сказал мне:

- Дайте-ка сюда еще раз то письмо, ладно?.

Он прочел его еще раз и вернул мне.

- Вы правы, - сказал он. - Очень милое и простодушное письмо, совершенно безвредное. Я пошлю ему три шиллинга до конца этой недели и надеюсь, что этот, так его растак, неутомимый секретарь насладится трубкой в девяносто восемь центов, которую ему поднесут ветераны за то, что их приняли в 1942 году, так сказать, на правах учредителей. И, так сказать, вы, наверное, догадываетесь, что я ему желаю сделать с этой трубкой.

Он напечатал автору письма ответную записку, где объяснял, почему вместо трех шиллингов может послать только два шиллинга шесть пенсов; а именно потому, что он не был ветераном на правах учредителей с 1942 года, ни разу, насколько он мог вспомнить, не принимал участия ни в одном полезном, подлинно значительном или просто интересном форуме, никогда не встречался с неутомимым секретарем, а следовательно, полагал, что два шиллинга шесть пенсов - это все, что он может пожертвовать на соответствующий подарок этому сукину сыну, да и тех не послал бы, если бы только что не получил семь писем из дому.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Тайна человека, который разбрасывал письма из окон, раскрыта

В один прекрасный день приносит мне Виктор Тоска экземпляр газеты "Старс энд страйпс" и говорит:

- Прочти-ка это.

Там было написано про одного парня, арестованного агентами федерального бюро расследования в городе Флагстаф, штат Аризона, которого разыскивали три года с лишком, как уклоняющегося от военной службы. Статья мне показалась неинтересной, и я уже хотел отложить газету, как вдруг взглянул на фотографию этого человека. Мне показалось, что я его где-то встречал, да и Виктор, видимо, ждал, что меня заинтересует эта довольно- таки нудная история, - ну я и продолжал читать. Скоро я дошел до места, из которого узнал, кто был этот человек. Это оказался тот самый парень, что бросал письма из окон гостиницы напротив нашей "Большой Северной". Я внимательно рассмотрел фотографию; ну да, это он, точь-в-точь такой, как в тот день, когда я опоздал за письмом на улицу и пытался купить его за доллар у девушки, работавшей в автомате-закусочной.