Франсуаза Саган - Немного солнца в холодной воде

День выдался ужасный. Мерзкий Тома, ужасный Тома перешел все границы подлости. Потом Жиля вызвал к себе Фермон и устроил ему разнос: он, видите ли, находил статьи Жиля черес-чур "академичными", в них, по его мнению, отсутствовала сенса-ционность, которая нравится "читателю". Жиль представления не имел об этом пресловутом читателе, о котором ему прожужжали все уши, об этом неведомом часовом, охраняющем склады глупо-сти, но, если бы этот охранитель попался ему в руки, Жиль с на-слаждением задал бы ему хорошую трепку.

- Читателю,- говорил Фермон,- надо, конечно, давать объек-тивную информацию, но тема должна его увлечь, даже взвинтить.

- А вы не находите, что сами факты, сама действительность уже достаточно взвинчивают читателя? - иронически спросил Жиль. - Всюду война, всюду...

- Война взвинчивает читателя только в том случае, если она непосредственно его касается.

- Она и касается,- в отчаянии сказал Жиль. - Вы что же, хотите, чтобы я дал читателям адрес конторы по вербовке солдат для отправки во Вьетнам? А неужели цифры кажутся вам недо-статочно красноречивыми?

- Это вы недостаточно красноречивы.

Короче говоря, Жиль вышел от Фермона в бешенстве и при-нялся заново переделывать статью, а было уже шесть часов. На-толкнувшись на Гарнье, он попросил его предупредить Натали и, если возможно, повести ее куда-нибудь поужинать, что, по-види-мому, обрадовало Гарнье, а сам Жиль остался у себя в кабинете, сел за пишущую машинку, но мысли его были куда больше заняты обдумыванием запоздалых реплик в ответ на обвинения Фермона, чем злополучной статьей. В редакции было безлюдно, и он расха-живал по всем комнатам, чувствуя глубочайшее отвращение к своему творению. Зайдя в кабинет Жана, он обнаружил там бу-тылку шотландского виски и налил себе стакан, но, выпив, не по-чувствовал облегчения. До чего же ему осточертела эта проклятая газета, ничего он не добьется, будет прозябать здесь до конца своих дней, а Фермон совсем выживет из ума и все больше будет жучить его. Жиль Лантье постареет. Натали превратится в поч-тенную провинциалку, они, может быть, поженятся, и, может быть, у них пойдут дети; супруги Лантье купят себе машину, малень-кую, благоустроенную ферму с телевизором. Хорошо еще, если им удастся достигнуть такого благополучия. Все ужасно. Он, Жиль Лантье, способный на любую крайность, жаждущий объездить мир, он, кипучий Жиль, вот-вот загубит свою жизнь под игом хо-зяина и любовницы, и оба они еще смеют осуждать его... Ну так вот, он больше не желает ни чтобы его осуждали, ни чтобы его прощали, ни чтобы его заковывали в какие бы то ни было рам-ки - будь то профессия или область чувств. Он хочет быть одино-ким и свободным, как раньше. Свободным, словно молодой пес, каким он был. Прикладываясь к бутылке, он перебирал свои оби-ды и все больше разъярялся. Ах так! Они воображают, будто Жиль Лантье сидит и переписывает наново свое сочинение, будто школьник-двоечник, оставленный без обеда? Ах, так! Они вообра-жают, будто он смиренно возвратится домой, к своей верной и благородной любовнице?! Хорошо же, он им покажет! Он надел плащ и ушел, оставив гореть все лампы. По счетчику заплатит пресловутый "читатель".

Проснулся он в полдень в чьей-то незнакомой, вернее, слиш-ком хорошо знакомой постели - в доме свиданий. Рядом с ним храпела толстая черноволосая девица. Ему смутно вспомнились ночные кабаки на Монмартре, какая-то драка, физиономия поли-цейского,-слава богу, глупости он вытворял на правом берегу Сены. У него даже голова не болела, только смертельно хотелось пить. Он встал и напился-пил и пил прямо из крана над эмали-рованной раковиной, премило украшавшей комнату. Потом подо-шел к окну, выходившему на какую-то незнакомую улочку. И за-стонал про себя. Что же он все-таки натворил? Он встряхнул спя-щую девицу, она что-то буркнула и, приоткрыв глаза, поглядела на него почти так же удивленно, как и он на нее. На редкость противная девка!

- Это я с тобой, значит?..-произнесла она.-Ну и надрался же ты.

- Где мы?

- Около Бульваров. Ты мне должен пять косых, мальчик.

- А что я вытворял?

- Не знаю. Ты попал ко мне в шестом часу. Я тебя уложила, и все тут! А что раньше было, не знаю.

Он быстро оделся, положил на ее постель кредитку и напра-вился к двери.

- До свидания, дядя,-сказала она.

- До свидания.

Светило яркое солнце. Он вышел на Итальянский бульвар. На-тали, Натали, где же сейчас Натали? Может быть, в агентстве? Нет, должно быть, завтракает где-нибудь по соседству, как обычно. Он взял такси. Голова была пустая. Надо увидеть Натали во что бы то ни стало. Это главное. Но агентство было заперто, в сосед-нем ресторане он Натали не обнаружил. Он перепугался. Такси не отпустил и велел ехать домой. Он бесшумно отпер входную дверь и замер в передней: Натали сидела в кресле и казалась спокойной. У него возникло ощущение, будто разыгрывается очень старая и очень глупая сцена: возвращение беспутного мужа после ночного кутежа.

- Я напился,-сказал он.

Она не ответила. Он заметил, что у нее темные круги под гла-зами. Сколько ей, в сущности, лет? На ней было черное платье, его брошка,-должно быть, она не ложилась, так и просидела в этом кресле всю ночь.

- Я заходил в агентство,- продолжал он. - Тебя там не ока-залось. Я... Мне ужасно неприятно, Натали. Ты беспокоилась?

Он говорил глупые слова, но что же ему оставалось говорить? На душе, однако, стало легче. Теперь он сознавал, что все время, пока ехал в такси, боялся только одного - вдруг он не найдет ее. Но вот она тут и как будто даже улыбается.

- Беспокоилась? - переспросила она. - Почему?

Он подошел к ней, и тогда она встала с кресла, посмотрела ему в лицо с каким-то любопытством, почти что с интересом. А за-тем дала ему две увесистые пощечины. И направилась в кухню.

- Сейчас сварю кофе,- сказала она ровным голосом.

Жиль не шевелился. Он совсем ничего не ощущал, только го-рели щеки: у Натали оказалась тяжелая рука. Постояв, он по-плелся на кухню и прислонился к косяку. Она с величайшим вни-манием следила, как закипает вода.

- Гарнье просидел со мной до трех часов утра,-сказала она так же спокойно. - Звонил по телефону в редакцию, потом в клуб. Тебя там не было. Тогда он позвонил Жану, и Жан нам сказал, что ничего особенного тут нет для тебя это вполне обычное дело. Кажется даже, он счел все это довольно забавным, что нас и успо-коило.

В голосе ее звучала убийственная ирония.

- Так как Жан не знал, что я слушаю по отводной трубке, он даже сказал Гарнье, чтобы тот посоветовал мне привыкать. Мне это понадобится.

- Перестань,- сказал Жиль.

- Я стараюсь в две минуты объяснить то, что ночью заняло у меня двенадцать часов. Кажется, я не злоупотребляю твоим временем.

- Всякий может раз-другой напиться.