Джеймс Клавелл - Сёгун (части 3-4)

Завещание начиналось словами: "Долг правителя провинции - обеспечивать мир и безопасность населения, а не прославлять своих предков или обеспечивать потомков". Одна из максим гласила: "Помните, что везение и невезение должны быть оставлены на волю небес и зависят от законов природы. Они не покупаются молитвами или хитроумными интригами, придуманными людьми или мнимым святым". Торанага подумал и вместо "людьми или мнимым святым" написал "людьми, какими бы они ни были".

Обычно он радовался, заставляя себя писать ясно и коротко, но в последние дни и ночи все его самообладание уходило на то, чтобы играть столь несвойственную ему роль. То, что это ему так удавалось, обрадовало, но и напугало: как люди могут быть столь доверчивы? "Слава богам, что это так, ответил он сам себе в миллионный раз. - Приняв "поражение", ты дважды избежал войны. Ты все еще в ловушке, но теперь твое терпение принесло плоды и у тебя есть новый шанс... Нет, возможно, будет еще один шанс, - поправил он себя. - Если только все это правда, если эти секреты не подсунул враг, чтобы совсем тебя запутать".

Боль в груди, слабость и головокружение обрушились на него неожиданно пришлось сесть и глубоко дышать, как много лет назад обучили его монахи, исповедовавшие религию дзен: "Десять глубоких, десять медленных мелких, погрузите свой разум в пустоту... Там нет прошлого и будущего, тепла и холода, боли и радости - из ничего в ничто... " Скоро ясность мысли вернулась к нему. Тогда он встал, подошел к столу и начал писать. Он просил мать быть посредницей между ним и сводным братом и представить ему предложения о будущем клана. Первая просьба, с которой он обращался к брату, - подумать о женитьбе на госпоже Ошибе:

"... Конечно, с моей стороны это неразумно, брат. Многих дайме разъярит моя "поразительная амбиция". Но такая связь с Вами упрочит мир в государстве и подтвердит наследование Яэмона - в Вашей лояльности никто не сомневается, хотя некоторые ошибочно сомневаются в моей. Вы, несомненно, можете взять и более подходящую жену, но госпоже Ошибе вряд ли удастся найти лучшего мужа. После того как будут убраны все изменившие Его Императорскому Величеству, я снова займу свое законное место президента Совета регентов. Тогда я приглашу Сына Неба и попрошу его потребовать этого брака, если Вы согласитесь нести такую ношу. Я всей душой чувствую, что такая жертва - единственный путь, которым мы можем обеспечить продолжение нашей династии и выполнить наш долг перед Тайко. Это первое. Во-вторых, Вам предлагаются все земли христиан-изменников Кийямы и Оноши. В настоящее время они вместе с иностранными священниками замышляют предательскую войну против всех нехристиан-дайме; война будет поддержана вторжением вооруженных мушкетами чужеземцев - все так, как они когда-то уже делали против нашего сюзерена Тайко. Далее, Вам предлагаются все земли других христиан острова Кюсю, которые встанут на сторону изменника Ишидо в последней битве со мной. (Известно ли Вам, что этот крестьянин, этот выскочка, был столь дерзок - и это перестало быть секретом, - что планировал роспуск Совета регентов и женитьбу на матери наследника? )

И взамен всего этого, брат, мне нужны тайный договор о союзничестве сейчас, гарантирующий безопасный проход моих армий через горы Синано, и совместная атака под моим руководством против Ишидо - выбор времени и способа остается за мной.

Как знак моего доверия я сразу же посылаю моего сына Судару, его жену, госпожу Дзендзико, и их детей, включая моего единственного внука, к Вам в Такато... "

- "Это не действия побежденного, - сказал себе Торанага, запечатывая свиток. - Затаки сразу же поймет это. Да, но теперь капкан поставлен. Дорога через Синано - мой единственный путь, и брат - мой первый шаг на пути к равнинам Осаки. Но верно ли, что Затаки нужна Ошиба? Не слишком ли многим я рискую, полагаясь только на глупую болтовню слуг, которые вечно где-то слоняются и что-то подслушивают, на шепот в исповедальне и бормотание отлученного священника? А если Дзеко, эта пиявка, просто солгала ради каких-то своих выгод... Два меча - вот настоящий ключ, чтобы открыть все ее секреты. У нее наверняка есть улики против Марико и Анджин-сана. Почему бы еще Марико пришла ко мне с этой просьбой? Тогда - Марико и чужеземец! Чужеземец и Бунтаро! Э-э-э, жизнь такая странная вещь... "

Знакомая боль опять подступила к груди. Через несколько минут он написал письмо для почтового голубя и с трудом потащился вверх по лестнице на голубятню. В одной из клеток он тщательно выбрал голубя на Такато и прикрепил ему на ногу маленький цилиндрик с письмом. Голубя он посадил в открытой клетке наверху - улетит сразу же, как рассветет.

В послании к матери он просил разрешить безопасный проезд Бунтаро, который везет важное послание ей и его брату. И подписано оно было, как и само письмо: Ёси-Торанага-нох-Миновара. Этот титул он использовал впервые в жизни.

- Лети спокойно и уверенно, маленькая птичка, - напутствовал он голубя, погладив его оброненным пером. - Ты несешь наследство династии на десять тысяч лет...

Глаза Торанага еще раз опустились на расстилающийся внизу под ним город. Узенькая полоска света видна была на горизонте с западной стороны. Внизу, около домов, он мог разобрать крошечные, с булавочный укол факелы, что окружали корабль чужеземцев.

"Вот еще один ключ", - подумал он и стал снова и снова обдумывать эти три секрета. Он знал, что ему чего-то не хватает...

- Хотел бы я, чтобы Кири была здесь, - сказал он ночи.

Марико стояла на коленях перед зеркалом из полированного металла. Наконец она отвела взгляд и посмотрела на нож, который держала в руках. Лезвие отражало свет масляной лампы.

- Мне бы надо воспользоваться тобой, - сказала она, охваченная горем. Ее глаза обратились к Мадонне с младенцем в нише, украшенной изумительно красивой веточкой цветов, и наполнились слезами: "Я знаю, что самоубийство смертный грех, но что я могу сделать? Как мне жить с таким позором? Лучше сделать это, пока я еще не предана".

Комната была очень тихая, как и весь их семейный дом, построенный внутри кольца укреплений и широкого рва с водой вокруг всего замка; здесь имели право жить только самые любимые и надежные хатамото. Через разбитый у дома сад с бамбуковым забором бежал маленький ручей, отведенный от одной из многих окружающих замок речек.

Услышав, что заскрипели, открываясь, передние ворота и слуги сходятся, приветствуя хозяина, Марико быстро спрятала нож и вытерла слезы. Вот раздались шаги... она открыла дверь и вежливо поклонилась Бунтаро. Он явно был в мрачном расположении духа. Торанага, сообщил он ей, опять передумал и приказал ему выехать немедленно.

- Я еду на рассвете. Хотел пожелать вам спокойного путешествия... - Он запнулся и взглянул на нее. - Почему вы плачете?