Грегори Дуглас - Шеф гестапо Генрих Мюллер

С. Да. Продолжайте, пожалуйста.

М. Спасибо. Робинсон действовал во Франции. Он был одним из лучших агентов в Европе. В дальнейшем он возглавил ОМС (Отдел международных связей). Ваши люди объяснят вам, что это такое. Очень высокого уровня координирующий центр международного шпионажа в Москве. Мы схватили этого человека, и я сразу понял, насколько он ценен. Разумеется, у него был опыт коммунистических восстаний после 1918 года, а таких людей я особенно не люблю. Но он, без сомнения, был очень полезен. Зачем же убивать его? Я довольно быстро привлек его на нашу сторону. Едва он попал в мои руки, я сделал так, что его судили и официально приговорили к смертной казни, и в дальнейшем он работал на меня. Один из богатейших источников, какими я когда-либо пользовался, и очень компетентный человек. Его очень ценили в Москве, так что, естественно, нам нужно было его убить... на бумаге. Этот человек выдал нам всех, кого знал, включая и информацию о сети в вашей стране и в Англии {Сомнительные утверждения Мюллера Агент советской разведки (завербованный или внедренный) знает только ту линию, которая ему поручена. Подобными сведениями вряд ли мог располагать и штатный сотрудник советской разведки, ее "нелегальный резидент" Мюллер то ли хвастает, то ли лукавит Примеч. ред.} . В настоящее время средний агент ничего не знает о других сетях, но этот человек знал. Он был агентом высочайшего класса. Его специальностью был саботаж, но он знал достаточно и о других вещах, так что он стоил своего собственного веса в алмазах. С помощью него и людей, которых он завербовал для меня, я построил для себя очень ясную, хотя иногда отрывочную, картину устройства сетей в других странах. Конечно, с Англией или Соединенными Штатами я ничего не мог поделать. Я мог бы отчасти проверить профессиональных агентов в этих двух странах на месте, но я не мог бы добраться до них, чтобы перевербовать их или получить от них дополнительную информацию. Было некоторое подтверждение от швейцарцев, что это правда, но они выдавали информацию как бы невзначай и преподносили ее соответственно. Чуть-чуть здесь, чуть-чуть там, но достаточно. Никто не знал, что у меня есть Гарри, так что я держал все это в тайне, и его досье хранились в секрете. Вы же держите некоторые досье в секрете, не так ли?

С. Я не заведую архивом, но я понимаю, что сведения о некоторых людях не подлежат огласке.

М. Как обо мне самом, например. Я уверен, что вы не сунули досье Генриха Мюллера в какой-нибудь ящик в Вашингтоне, чтобы все желающие могли полюбопытствовать. Верно ведь?

С. Великий боже, вы принимаете нас за сумасшедших?

М. Хотелось бы верить, что нет.

С. Я говорил вам уже, что никто ничего не знает о вас, кроме как только на самом высшем уровне и только на словах. Почему вы заговорили об этом?

М. Почему? Потому что если мои досье... досье гестапо... попадут во вражеские руки и всплывет информация о людях вроде Робинсона, будут ужасные неприятности, правда? Наши досье забиты сведениями о болтливых домохозяйках и ревнивых любовниках, но по-настоящему важных вещей там не найти. Дело Робинсона, как и досье Мюллера, это что-то такое, чего как бы не существует.

С. Вне всякого сомнения.

М. Что ж, тогда, если я называю вам какое-нибудь имя, не рассчитывайте отыскать его в захваченных документах. Я хранил подобные вещи в глубокой тайне. И в конце концов я приказал своим подчиненным все сжечь, просто чтобы защитить мои источники. Это вещи, которыми можно торговать, а если у кого-то еще есть копия, они сразу обесцениваются.

С. Думаю, мы хотели бы быть уверенными в ценности того, что получаем от вас.

М. Вы ничего от меня не получаете. Вы получаете меня и мои знания. Это знания, подтвержденные доказательствами. Если вы принимаете меня, значит, примите и факты. Это наилучший способ действовать. Вы нервничаете, сидя здесь, и я готов предположить, что не нравлюсь вам. Это неважно, вы мне тоже не нравитесь, но в делах такого рода личные чувства не имеют значения, если только ваши инстинкты не предостерегают вас относительно мотивов человека, сидящего напротив. У нас с вами такой проблемы не стоит. У меня есть что предложить, а вам это нужно. В 1945 году вы судили бы меня как военного преступника, а сегодня вы сидите в моем доме, угощаетесь первоклассным обедом, приготовленным моим поваром, какого вы никогда не найдете в ресторане, и наслаждаетесь моими превосходными винами. Кто знает, что случится через каких-нибудь пару лет. Может быть, русские нападут на вас, и я стану героем. Может быть, не станут нападать, и я вам больше не понадоблюсь. Впрочем, в этом я сомневаюсь. Хороший полицейский нужен всегда. Заметьте, он может не нравиться, но он нужен. А вам необходимо очистить ваши организации от всей этой коммунистической мерзости, которая накапливалась годами.

С. Вы ранее упомянули о "Красной Капелле". У нас есть кое-какая информация на этот счет. Так получилось, что я принимал участие в допросе Манфреда Редера {Манфред Редер, военный прокурор Люфтваффе, вел судебные разбирательства по делу группы "Красная Капелла".}.

М. Не знаю, что вы надеялись получить от него.

С. Довольно немного. Он несколько раз упоминал вас...

М. Могу вообразить, что он сказал. Однажды он назвал меня ужасным, жестоким человеком. Он имел репутацию хорошего следователя, но он не сумел продержаться до конца. Я как-то сказал ему, что он стоил государству большого количества времени и денег, пока валял дурака с этими людьми. Их виновность не вызывала ни малейших сомнений, и эти судебные процессы были бессмысленны. Большинство из них сознались по тому или иному пункту, а у Редера, так сказать, кончилось в пути горючее. Он начал переживать, что в дело оказались втянутыми женщины. Хотел спасти их. Не знаю почему. Госпожа Шульце-Бойзен была лесбиянкой, а любовница Харнака была безобразна, как щепка, так что не думаю, что он был без ума от них. В конце концов, Гитлер топнул ногой, им отрубили головы, и на этом дело закончилось. Пустая трата времени.

С. Он полагал, что законные формальности должны быть соблюдены.

M. Зачем? Было военное время, и эти твари были признаны... я сказал признаны... предателями. О чем еще говорить? Пустая трата времени {Странно... В других случаях (читатель это увидит) Мюллер весьма щепетильно говорит о строжайшем соблюдении законности в рейхе. - Примеч. ред.}.

ОТРЫВОК ИЗ БЕСЕДЫ О ГЕНРИ ЭГАРДЕ УОЛЛЕСЕ

На основе данных, полученных от перевербованных им советских источников, Мюллер построил для себя схему организации советских шпионских сетей и в Соединенных Штатах, и в Англии. Его списки не были полными, потому что лишь один из этих источников был хорошо осведомлен о советских операциях в обеих союзных странах, а его информация не всегда была точна. Собирая по крупицам информацию, полученную от других немецких разведывательных служб, Мюллер постепенно пополнял свои данные, так что в итоге у него сложилась достаточно объемная картина.