Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Подсчитываешь? – с шутливой улыбкой спросил он. Ему хотелось хотя бы немного приободрить старика.

– Просто оценивал состояние моих дел на тот случай, если… – Он вопросительно взглянул на сына, и Фрэнк снова улыбнулся.

– Не беспокойся, отец. Я же сказал тебе, что договорился с Батлером и остальными насчет поддержки рынка. Я собираюсь послать на биржу Риверса, Тэргула и Гарри Элтиджа, чтобы они помогли с продажами; лучше их никого нет. Они аккуратно справятся с этой ситуацией. В данном случае я не стал бы доверять Эдду или Джо, поскольку в тот момент, когда они начнут продажи, все поймут, что со мной происходит. А так мои люди будут похожи на «медведей», которые давят на рынок, но не слишком сильно. Мне нужно сбросить достаточно бумаг с дисконтом в десять пунктов, чтобы собрать пятьсот тысяч. Рынок не должен опуститься еще ниже, хотя нельзя сказать наперед. Во всяком случае, он не может проседать до бесконечности. Если бы я только знал, что собираются делать крупные страховые компании! Утренние газеты еще не вышли?

Он собирался позвонить в колокольчик, но вспомнил, что слуги, скорее всего, еще спят. Тогда он сам спустился к парадной двери. Там лежали утренние выпуски «Пресс» и «Паблик Леджер», еще влажные от типографской краски. Он подобрал газеты и взглянул на передовицы. Его лицо омрачилось. На первой странице «Пресс» раскинулась большая черная карта Чикаго, похожая на погребальный костер, где черная часть обозначала сгоревшие кварталы. До сих пор он еще не видел такой четкой и подробной карты этого города. Белая территория обозначала озеро Мичиган и реку Чикаго, разделявшую город на три почти равные части: северную сторону, западную сторону и южную сторону. Он сразу же увидел, что город имеет неправильную форму, почти как Филадельфия, и что его деловой район занимал две или три квадратные мили на стыке трех сторон, будучи расположен к югу от главного русла реки, где она впадала в озеро после соединения с юго-восточным и юго-западным притоком. Это был большой центральный район, но, судя по карте, теперь он сгорел дотла. «Чигаго в руинах» – гласил заголовок сбоку, набранный крупными черными буквами. В статье говорилось о страданиях бездомных, количестве погибших и лишившихся своего состояния. Далее шли рассуждения о возможном влиянии этой катастрофы на восточные штаты. Страховые компании и производители, по всей вероятности, не вынесут такой нагрузки на свой бизнес.

– Проклятье, – уныло пробормотал Каупервуд. – Лучше бы я не лез в этот бизнес со спекулятивными сделками! Жаль, что я вообще занялся этим.

Он вернулся в свою гостиную и внимательно прочитал обе статьи. Потом, хотя было еще раннее утро, они с отцом поехали в его контору. Их уже ожидало более десятка сообщений с предложениями аннулировать сделки или продавать акции. Пока он знакомился с ними, мальчишка курьер принес еще три сообщения. Одно было от Стинера, где говорилось, что он вернется не раньше полудня, если успеет. Каупервуд испытал облегчение, смешанное с разочарованием. До трех часов дня ему требовались крупные суммы наличности для погашения различных займов. Каждый час был на вес золота. Ему нужно было успеть встретиться со Стинером на вокзале и поговорить с ним раньше остальных. День обещал быть трудным, неприятным и напряженным.

К тому времени, когда он прибыл на Третью улицу, она кишела банкирами и брокерами, побросавшими свои обычные дела в силу чрезвычайных обстоятельств. Отовсюду доносился топот ног, обозначавший разницу между сотней спокойных людей и таким же количеством встревоженных людей. Биржу лихорадило. При звуке гонга раздался нарастающий рев. Металлический гул еще висел в воздухе, когда двести человек, составлявших местное брокерское сообщество, в крайней степени возбуждения бросились друг на друга в хаотической схватке за продажу или скупку ценных бумаг. Интересы оказались настолько разнообразными, что скоро уже невозможно было сказать, у какого столба было лучше всего продавать или покупать.

Тэргул и Риверс, получившие соответствующие полномочия, направились в центр событий, в то время как Джозеф и Эдвард оставались на периферии и ловили каждую возможность продажи акций с разумным дисконтом. «Медведи» были решительно настроены придавить рынок, и все зависело от того, насколько хорошо агенты Молинауэра, Симпсона, Батлера и других крупных акционеров трамвайных линий поддерживали курс этих акций. Накануне вечером Батлер пообещал, что они постараются сделать все возможное. Они будут покупать до определенного момента. Разумеется, он не мог утверждать, что они будут поддерживать рынок до бесконечности. Он не мог отвечать за действия Молинауэра или Симпсона, равно как и не знал о состоянии их дел.

Каупервуд прибыл на биржу, когда возбуждение достигло пика. Когда он стоял в дверях, пытаясь найти взглядом Риверса, прозвучал биржевой гонг и торговля прекратилась. Все брокеры и трейдеры повернулись к маленькому балкону, откуда секретарь биржи делал свои объявления. И вот он появился, невысокий, смуглый, похожий на клерка мужчина лет сорока, чья худощавая фигура и бледное лицо свидетельствовали о разуме, не ведающем азартных мыслей. В правой руке он держал полосу белой бумаги.

– Американская компания по страхованию от пожаров из Бостона объявляет о неспособности выполнять свои обязательства, – заявил он, и гонг прозвучал снова.

Буря моментально возобновилась, еще более неистовая, чем раньше. Если после одного часа утренних разбирательств крупная страховая компания обанкротилась, то что произойдет через четыре-пять часов или через один день, два дня? Это означало, что люди, чье имущество сгорело в Чикаго, потеряли все. Это означало, что все займы, связанные с этими предприятиями, уже требуют погашения или будут аннулированы. Теперь крики испуганных «быков», предлагавших все более дешевые лоты по тысяче и пять тысяч акций в железнодорожных компаниях – Северо-Тихоокеанской, Центрального Иллинойса, Рединга, Лейк-Шор и Уобаша, а также всех местных трамвайных линий и сертификатов городского займа, которыми занимался Каупервуд, вселяли ужас в сердца тех, кто был связан с ними. В момент затишья он поспешил к Риверсу, но тот мало что мог сказать.

– Судя по всему, брокеры Симпсона и Молинауэра не слишком стараются для поддержки рынка, – мрачно сказал он.

– У них есть новости из Нью-Йорка, и теперь они вряд ли будут стараться, – столь же мрачно объяснил Риверс. – Насколько я понимаю, еще три страховые компании находятся на грани закрытия. Об этом может быть объявлено с минуты на минуту.

Они отступили от вопящей преисподней, чтобы обсудить средства и способы спасения. По соглашению со Стинером Каупервуд мог выкупить до ста тысяч долларов ценных бумаг городского долга по курсу выше обычных фиктивных сделок, на которых они зарабатывали. Это относилось только к ситуации, требующей поддержки курса. Сейчас он решил выкупить бумаги на шестьдесят тысяч долларов и использовать их для поддержки других своих займов. Стинер должен был немедленно расплатиться с ним. Так или иначе это могло бы помочь ему на какое-то время удержать другие активы, чтобы реализовать хотя бы немного акций по более высокому курсу до понижения котировок. Если бы он только имел средства, чтобы занять короткую позицию на таком рынке! Только бы избежать неминуемого краха! В критические моменты Каупервуд имел обыкновение в обстоятельствах, которые могут довести до разорения, таких как сейчас, думать, что в иных условиях это принесло бы ему огромную прибыль. Однако он не мог воспользоваться этим преимуществом. Каупервуд не мог находиться по обе стороны рынка, во всяком случае не в данный момент. Игра шла между «медведями» и «быками», и он по необходимости был «быком». Это было удивительно, но верно. Здесь его хитроумие оказалось бесполезно. Он уже был готов развернуться и поспешить на встречу с банкиром, который мог ссудить ему определенную сумму под залог дома, когда гонг зазвучал снова. Торговля опять прекратилась. Артур Риверс, со своей позиции у столба ценных бумаг, где продавались сертификаты городского займа, которые он начал покупать для Каупервуда, многозначительно посмотрел на него. Ньютон Тэргул торопливо подошел к нему.