Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Все против нас! – воскликнул он. – Я бы не пытался продавать на таком рынке, это бесполезно. Они выбивают почву у нас из-под ног. Дно уже пробито. Ситуация развернется не раньше, чем через несколько дней. Вы сможете продержаться? А, вот и новые неприятности.

Он посмотрел на балкон, где появился секретарь с новым объявлением.

– Восточная и Западная компания по страхованию от пожара из Нью-Йорка объявляет о неспособности выполнять свои обязательства.

По залу пронесся приглушенный звук, похожий на «а-ах!». Молоток распорядителя торгов призвал к порядку.

– Компания Эри по страхованию от пожаров из Рочестера объявляет о неспособности выполнять свои обязательства.

И снова «а-ах!» и стук молотка.

– Американская трастовая компания объявляет о приостановке выплат.

– А-ах!

Буря продолжалась.

– Ну, что думаете? – спросил Тэргул. – Вы не можете выдержать этот шторм. Нельзя ли прекратить продажи и продержаться несколько дней? Почему бы не перейти на короткие позиции?

– Им следовало бы закрыть торги, – сухо произнес Каупервуд. – Это был бы превосходный выход. Тогда уже ничего нельзя было бы поделать.

Он быстро посоветовался с теми, кто оказался в сходном затруднительном положении, но мог бы поспособствовать ему, воспользовавшись своим влиянием. Это был бы ловкий ход против игроков, для которых падение рынка было благоприятным обстоятельством и которые сейчас собирали богатый урожай. Но что ему с того? Бизнес есть бизнес. Продажа по разорительному курсу не имела смысла, и он распорядился, чтобы его помощники вышли из торгов. Если банки не отнесутся к нему с особой благосклонностью, если не закроется фондовая биржа и если Стинер не согласится немедленно перевести на него депозит в триста тысяч долларов, то он будет разорен. Он совершил молниеносный обход банкиров и брокеров с одним и тем же предложением: закрыть биржу. За несколько минут до полудня он спешно приехал на вокзал для встречи со Стинером, но, к его огромному разочарованию, последний так и не приехал. Дело выглядело так, как будто он опоздал на поезд. Каупервуд ощущал некий подвох и решил посетить городскую ратушу и дом Стинера. Возможно, казначей уже вернулся и пытается избежать встречи с ним.

Не обнаружив Стинера на службе, Каупервуд поехал к нему домой. Он не удивился, когда встретил Стинера, который, очень расстроенный, как раз выходил из дома. При виде Каупервуда он побелел как полотно.

– День добрый, Фрэнк, – смущенно произнес он. – Откуда вы едете?

– Что стряслось, Джордж? – спросил Каупервуд. – Я думал, что вы собирались на Брод-стрит.

– Так и есть, – простодушно отозвался Стинер. – Но я подумал, что нужно заскочить домой и переодеться. Сегодня днем у меня намечено много дел. Я собирался встретиться с вами. – После срочной телеграммы Каупервуда эти слова прозвучали глупо, но молодой банкир не обратил на них внимания.

– Садитесь в мой экипаж, Джордж, – сказал он. – У меня очень важный разговор к вам. В телеграмме я сообщил вам о возможной панике. Она началась. Теперь нельзя терять ни минуты. Акции обесценились, а большинство моих займов будет востребовано к погашению. Я хочу знать, можете ли вы выделить мне триста пятьдесят тысяч долларов на ближайшие несколько дней под четыре или пять процентов. Я все верну, но сейчас мне очень нужны эти деньги. Если я не получу их, то с большой вероятностью стану банкротом. Вы понимаете, что это значит, Джордж. Все мои деньги будут заморожены. Вместе с ними будут заморожены все ваши активы в трамвайных компаниях. Я не смогу передать их вам для получения какой-либо выручки, и тогда ваши ссуды, выданные мне из казначейства, предстанут в неприглядном виде. Вы не сможете вернуть деньги, и вы прекрасно знаете, что это будет означать. Мы с вами вместе в этом деле. Я хочу защитить ваши интересы и вывести вас из этого кризиса, но не смогу это сделать без вашей помощи. Вчера вечером мне пришлось обратиться к Батлеру, чтобы договориться о его ссудном депозите, и я делаю все возможное, чтобы получить деньги из других источников. Но боюсь, я не вижу выхода из положения, если вы не согласитесь помочь мне.

Каупервуд сделал паузу. Он хотел как можно более ясно и наглядно представить Стинеру положение вещей, прежде чем тот получит шанс отказать ему. Он хотел, чтобы Стинер осознал собственные затруднения.

По сути дела, подозрения Каупервуда от начала до конца оказались верными. Со Стинером уже успели связаться. Сразу после того, как Батлер и Симпсон ушли от Молинауэра прошлым вечером, он пригласил своего самого расторопного секретаря Эбнера Сенгстэка и велел ему выяснить, где на самом деле находится Стинер. Сенгстэк послал телеграмму Стробику, который находился рядом со Стинером, где настоятельно просил предупредить казначея о возможных действиях Каупервуда. О состоянии городской казны было известно. Стинер и Стробик должны были встретиться со Сенгстэком в Уилмингтоне (дабы пресечь возможность преждевременного контакта с Каупервудом). Требование было сформулировано четко: никакого самовольного использования денег под страхом судебного преследования. Получив ответ от Стробика с сообщением о предполагаемом прибытии в город к полудню, Сенгстэк отправился в Уилмингтон, где встретился с ними. В результате Стинер не поехал в Сити, но высадился в Западной Филадельфии, пообещав сначала поехать домой и переодеться, а потом явиться к Молинауэру для дополнительных указаний перед встречей с Каупервудом. Он был сильно испуган и хотел выгадать время для размышлений.

– Я не могу этого сделать, Фрэнк, – умоляюще пролепетал он. – Мои дела и без того плохи. Секретарь Молинауэра встретил поезд в Уилмингтоне, чтобы предостеречь меня, и Стробик тоже выступает против. Они знают, сколько денег я задолжал в городскую казну, либо от вас, либо от кого-то еще. Я не могу идти против Молинауэра. В некотором смысле я обязан ему всем, что у меня есть. Он устроил мне эту должность.

– Послушайте, Джордж. Что бы вы ни сделали, не позволяйте бредням о политической лояльности замутить ваш здравый смысл. Вы находитесь в очень серьезном положении; впрочем, как и я сам. Если сейчас вы не будете действовать заодно со мной ради себя, то никто – ни теперь, ни потом – ничего не сделает для вас. А потом будет слишком поздно. Я убедился в этом вчера вечером, когда обратился к Батлеру за помощью для нас обоих. Им все известно о нашем бизнесе с акциями трамвайных линий, и они хотят целиком и полностью вытеснить нас из дела, не больше и не меньше. Это игра на выживание, и либо мы отобьемся от всех, либо вместе пойдем ко дну. Вы должны хорошо понять это. Молинауэру сейчас не больше дела до вас, чем вон до того фонаря. Его беспокоят не деньги, которые вы мне платили, а то, кто получит выгоду от этих вложений и что это будет за выгода. Итак, они знают, что мы с вами являемся крупными акционерами трамвайных линий, и они не хотят, чтобы мы стали их владельцами. Разве вы этого не понимаете? Как только мы потеряем наши инвестиции, то вместе пойдем ко дну, и никто не подаст нам руку – ни в политическом, ни в любом другом смысле. Я хочу, чтобы вы это поняли, Джордж, потому что это правда. И прежде чем вы скажете «я не могу» или «я должен поступать так, как говорит Молинауэр», подумайте о том, что сейчас услышали от меня.