Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Батлер продиктовал ему свой адрес.

– И никто больше не узнает?

– Никто, уверяю вас.

– Когда он приедет?

– Завтра, если хотите. У меня есть сотрудник, которого я могу отправить уже сегодня вечером. Я поговорю с ним и объясню его задачу. Можете не беспокоиться; честь вашей дочери будет в надежных руках.

– Большое спасибо, – сказал Батлер, немного смягчившись, но сохраняя прежнюю осторожность. – Премного обязан. Вы оказали мне большую услугу, и я щедро заплачу за нее.

– Не беспокойтесь об этом, мистер Батлер, – ответил Мартинсон. – Мы окажем вам всевозможное содействие по обычным расценкам.

Мартинсон проводил Батлера до двери, и старик вышел на улицу. Он был сильно угнетен случившимся и чувствовал себя совсем дряхлым. Только подумать, что ему пришлось пустить сыщиков по следу Эйлин, его любимой дочери!

На следующий день в контору Батлера явился долговязый, угловатый, необыкновенно серьезный мужчина, темноволосый и темноглазый, с узким, темноватым лицом и хищным крючковатым носом. Он беседовал с Батлером более часа, а потом удалился. Вечером перед ужином он пришел домой к Батлеру и, когда его пригласили в кабинет хозяина, получил возможность увидеть Эйлин с помощью нехитрой уловки. Сыщик стоял за одной из тяжелых портьер, уже повешенных на зиму, и делал вид, будто смотрит на улицу.

– Кто-нибудь выезжал на Сисси сегодня утром? – поинтересовался Батлер у Эйлин, имея в виду ее любимую лошадь из семейной конюшни. Его план на тот случай, если присутствие сыщика будет замечено, состоял в том, чтобы выдать его за коннозаводчика, пришедшего купить или продать лошадь. Сыщика звали Джонас Олдерсон, и его внешность вполне могла сойти за торговца лошадями.

– Вряд ли, отец, – ответила Эйлин. – Я не выезжала, но могу выяснить.

– Не беспокойся. Я просто хочу знать, понадобится ли она тебе завтра?

– Нет, если она тебе нужна. Меня вполне устраивает Джерри.

– Вот и хорошо. Оставь ее в конюшне.

Батлер тихо закрыл дверь. Эйлин сразу же решила, что ее отец хочет купить или продать лошадь. Она знала, что он не станет избавляться от ее любимицы, сперва не посоветовавшись с ней, так что больше не стала думать об этом.

После ее ухода Олдерсон вышел из-за портьеры и заявил об успехе предприятия.

– Это все, что мне нужно, – сказал он. – Через несколько дней я дам вам знать, если что-то выясню.

Он ушел, и через тридцать шесть часов дом и офис Каупервуда, дом Батлера, офис Харпера Стэджера, а также лично Каупервуд и Эйлин находились под тщательным наблюдением. Сначала для этого понадобилось шесть человек, а после того, как было обнаружено второе тайное место для встреч на Шестой улице, к ним добавился седьмой. Все сыщики приехали из Нью-Йорка. Через неделю Олдерсон располагал всеми необходимыми сведениями. Между ним и Батлером существовала договоренность, что если Каупервуд и Эйлин встретятся, то Батлера известят вскоре после того, как она будет на месте, чтобы при желании он мог сразу же прийти и застигнуть ее с поличным. Он не собирался убивать Каупервуда, и Олдерсон бы не допустил этого – по крайней мере, в своем присутствии, – но он бы устроил ему хорошую выволочку; возможно, сбил бы его с ног и увел Эйлин. Он больше не потерпит лжи относительно ее отношений с Каупервудом. После этого она уже не сможет решать, что она должна или не должна делать. Батлер напомнит ей об отцовской власти. Ей придется изменить свое поведение, иначе он отправит ее в исправительное учреждение. Только подумать о ее влиянии на сестру или на любую порядочную девушку, когда они узнают, чем она занималась! Она должна будет отправиться в Европу или в любое другое место, куда он пожелает отослать ее.

Батлер был вынужден поделиться с Олдерсоном своим планом действий, и сыщик недвусмысленно предупредил его, что будет охранять личную неприкосновенность Каупервуда.

– Мы не можем допустить его избиения или другого насилия, – сказал он Батлеру, когда они впервые обсуждали эту тему. – Это будет против правил. При необходимости вы сможете войти туда с ордером на обыск. Я могу достать для вас такой ордер без чьего-либо ведома о вашей связи с делом. Мы можем сказать, что следим за девушкой из Нью-Йорка. Но вам придется войти внутрь в сопровождении моих людей. Они не допустят никаких неприятностей. Разумеется, вы получите вашу дочь – мы приведем ее к вам, и его тоже, если пожелаете, но если вы это сделаете, то вам придется выдвинуть какое-то обвинение против него. Кроме того, существует опасность, что соседи узнают о происходящем. Не всегда можно гарантировать, что вы не соберете толпу, если будете действовать таким образом.

Батлер испытывал опасения по этому поводу. Его пугала возможность огласки. Тем не менее он хотел знать правду. Ему хотелось устрашить Эйлин, чтобы та осознала всю глубину своего падения.

В течение недели Олдерсон узнал, что Эйлин и Каупервуд посещают частный особняк, который, однако, выполнял совершенно иные функции. Дом на Шестой улице был настоящим борделем, но в своем роде он превосходил средние заведения подобного рода – четырехэтажный, построенный из красного кирпича с отделкой из белого камня, с восемнадцатью комнатами, обставленными с показной роскошью, но довольно чистыми. Он находился под особым попечительством, и туда допускались только клиенты, известные хозяйке или рекомендованные другими проверенными клиентами. Это гарантировало приватность, в которой нуждаются все незаконные романы. Обычной фразы «мне назначено» при условии знакомства с одной из сторон было достаточно, чтобы человека проводили в отдельный номер. Каупервуда там знали по его предыдущим визитам, и когда ему пришлось покинуть дом на Десятой улице, он направил Эйлин туда для продолжения тайных свиданий.

Узнав о характере заведения, Олдерсон сообщил Батлеру, что проникновение в такое место с целью найти нужного человека представляет большую проблему. Для этого требовался ордер на обыск, который было трудно получить. Силовое вторжение в большинстве случаев, когда бизнес владельцев противоречил общественным нравам, было достаточно легким, но иногда приходилось сталкиваться с ожесточенным сопротивлением обитателей дома. Единственным способом избежать такого противостояния было втереться в доверие к владелице заведения и щедро заплатить ей за молчание.

– Но в данном случае я не советую этого делать, – сказал Олдерсон Батлеру. – Судя по всему, она особенно дружелюбно относится к вашему подозреваемому. Несмотря на риск, будет лучше застигнуть их врасплох.

Он объяснил, что для этого необходимо иметь как минимум троих человек в дополнение к руководителю операции, которые, – после того как одному из них удастся проникнуть в прихожую, если дверь откроется после звонка, – быстро войдут следом и окажут ему поддержку. Следующим важным этапом был стремительный обыск, когда все служебные двери распахиваются и возможное сопротивление слуг подавляется численным преимуществом либо гарантией молчания. Иногда для этого требовались деньги, иногда применялась сила. Затем один из сыщиков, изображающий слугу, будет аккуратно стучаться в другие двери (Батлер и остальные будут находиться поблизости) и в случае ответа опознает нужное лицо. Если дверь не откроют при явном присутствии людей внутри, ее можно будет взломать. Дом стоял отдельно от остальных, поэтому оттуда можно было ускользнуть лишь через парадную или заднюю дверь, которые будут находиться под охраной. Этот план представлялся довольно рискованным, но, несмотря ни на что, эвакуацию Эйлин необходимо было сохранить в тайне.