Джеймс Хэрриот - Вечное чудо жизни [litres]

И действительно, в маленьком приюте сестры Розы для брошенных собак будущее ее подопечным обычно улыбалось. Поразительно, как быстро ласковая заботливость преображала тоскующие, запуганные существа в бойких, веселых собак. Вот и теперь в открытую дверь смотровой я видел за сеткой вольеров виляющие хвосты и ухмыляющиеся пасти, а воздух оглашало заливчатое тявканье.

Я заехал провести профилактический осмотр. Проверить здоровье вновь поступивших, сделать им прививки против чумы, гепатита и лептоспироза, снять швы (все суки сразу же по поступлении в приют подвергались стерилизации) и приступить к лечению, если обнаружу какое-нибудь заболевание.

– Он поджимает заднюю лапу, – сказал я.

– Да. Он как будто вообще на нее не наступает, и мне хотелось бы, чтобы вы ее посмотрели. Надеюсь, просто легкая травма.

Я проверил лапу и когти. Все в норме. Но, продолжая ощупывать ногу выше, я скоро нашел причину и обернулся к сестре Розе.

– У него был перелом бедра, и кость не вправили. Образовалась мозоль, но по-настоящему кость так и не срослась.

– То есть малыш сломал ногу, а его хозяева не сочли нужным посоветоваться с ветеринаром?

– Вот именно. – Я провел ладонью по худому тельцу, по торчащим позвонкам и ребрам, прикрытым только кожей. – И он истощен. Просто живой скелет. Видимо, всегда был заброшен.

– И, держу пари, никогда не знал ласки, – пробормотала сестра Роза. – Посмотрите, как он вздрагивает, когда слышит наши голоса. Словно боится людей. – Она глубоко вздохнула. – Ну что же, сделаем что можем. А как с лапой?

– Придется сделать рентген, и тогда посмотрим.

Я кончил прививки, и сестра Роза унесла пса в отдельный маленький вольер.

– Да, кстати, – спросил я, когда она вернулась, – как вы его назвали?

– Путик. – Она улыбнулась. – Не слишком звучное имя, но он же такой крохотный.

– Вы правы. Очень ему подходит.

И в который раз я подумал, что подбор кличек все новых и новых спасенных собак – еще наименьшая из ее трудностей. Сестра Роза работала рентгенологом в большой больнице, но умудрялась выкраивать время, и чтобы ухаживать за своей постоянно меняющейся собачьей семьей, и чтобы изыскивать деньги для нее, устраивая всякие благотворительные мероприятия, а недостающие пополняя из собственного кармана.

Я перевязывал загноившуюся лапу другой собаки, когда заметил, что вдоль вольеров прохаживается какой-то человек. Заложив руки за спину, он внимательно вглядывался в оживленные морды за сеткой.

– А, так у вас есть заказчик? – заметил я.

– Надеюсь. Он мне нравится. Приехал незадолго до вас и не торопится с выбором. Такой дотошный!

В этот момент человек полуповернул голову в нашу сторону, и я лучше рассмотрел его коренастую фигуру.

– Так это же Руп Неллист! – воскликнул я. – Мой старый знакомый.

Он держал в Дарроуби большой бакалейный магазин, и его дела шли так хорошо, что он открыл еще один в Харгрове, процветающем городе в тридцати милях от нас, и переехал туда. Однако клиентом оказался верным и регулярно привозил на осмотр свою собаку, пока она не умерла от старости. Случилось это всего неделю назад.

Я кончил бинтовать, и мы с сестрой Розой вышли во двор.

– Добрый день, Руп! – окликнул я его.

Он с удивлением оглянулся:

– А, мистер Хэрриот! Не ждал вас здесь встретить. – Его грубоватое лицо выглядело воинственным, но, когда он улыбался, оно становилось очень симпатичным. – Без собаки мне тоскливо, вот и вспомнил ваш совет. Подыскиваю себе новую.

– Правильно сделали, Руп, и приехали куда следует. Здесь есть просто чудесные собаки.

– Правда ваша. – Он снял фетровую шляпу и пригладил волосы. – Да только, черт дери, никак выбрать не могу. Чувство такое дурацкое: возьму одного, а их вон сколько тут бедняг мается, так почему его? Меня совесть замучает.

Сестра Роза засмеялась:

– Не вы первый, мистер Неллист! Многие чувствуют то же. Но пусть совесть вас не тревожит: все мои собаки находят хороших хозяев. И держу я их тут столько, сколько требуется. Мы никого не усыпляем. За исключением совсем уж одряхлевших и неизлечимо больных.

– Дело! Ну так я пройдусь еще разок.

И он вновь принялся разглядывать обитателей вольеров, заметно припадая на правую ногу, – память о перенесенном в детстве полиомиелите.

Сестра Роза не преувеличивала, назвав его дотошным. Он переходил от вольера к вольеру, разговаривал с их обитателями, просовывал палец сквозь сетку и поглаживал их по носу. Среди этих собак было немало прекрасных образчиков своей породы, чистейших кровей, если судить по их виду: благородные лабрадоры, величавые золотистые ретриверы, немецкая овчарка – настоящий чемпион по экстерьеру. И, глядя, как они виляют хвостами и ластятся к Рупу, я вновь отказывался понять их бывших хозяев. Бросить на произвол судьбы таких чудесных псов! Всякий раз, когда Руп проходил мимо вольера Путика, песик скакал на трех лапах рядом с ним по ту сторону сетки и заглядывал ему в лицо.

Руп остановился и долгое время смотрел на малыша.

– Знаете, мне вот этот пришелся, – сказал он.

– Неужели? – Сестра Роза искренне удивилась. – Он здесь первый день. Мы еще не успели ничего для него сделать. А он в жутком состоянии. И совсем хромой.

– Оно заметно. Дайте-ка посмотреть на него поближе. – Сестра Роза отперла дверцу, Руп Неллист протянул руку, ухватил песика и поднес к самому своему лицу. – Вот что, кроха, – сказал он ласково, – хочешь поехать со мной?

Испуганные глаза несколько секунд поглядывали на него из зарослей косматой шерсти, потом хвостик дернулся, и розовый язык лизнул ему щеку. Руп засмеялся.

– Какие нежности! Ну, пожалуй, мы поладим.

– Вы хотите забрать его прямо сейчас? – с удивлением спросила сестра Роза, уставившись на него широко открытыми глазами.

– Вот-вот. Прямо сейчас.

– Но я бы предпочла, чтобы мы прежде привели его в божеский вид.

– Не беспокойтесь. Я сделаю все, что требуется. – Он поставил песика на землю и опустил банкноту в ящик для пожертвований. – Спасибо, сестра, что позволили мне отнять у вас столько времени. А как вы назвали кроху?

– Боюсь, что Путик. Наверное, вы подберете что-нибудь позвучнее.

Руп Неллист засмеялся:

– И не подумаю. Идем, Путик! – Он захромал к своей машине, и его новая собака захромала рядом с ним. Через десяток шагов Руп с улыбкой обернулся. – А ходит он прямо как я, верно? Даже на ту же самую ногу хромает.

Увидел я их снова через две недели, когда они явились ко мне в приемную для тонизирующей инъекции. Путик волшебно преобразился. Позвонки и ребра больше не торчали, но главное, он не дрожал и в глазах у него не было страха.

– Его не узнать, Руп, – сказал я. – Сразу видно, что он наконец-то получает хороший корм и, самое важное, он счастлив.