Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [litres]

– Бедный мальчик! Бедный мальчик! Бедный мальчик! – Потом прошептала хрипло, едва слышно: – Мы должны стараться любить друг друга.

Ужасная и прекрасная фраза, последняя, конечная мудрость, какую может дать земля, вспоминается в конце и произносится слишком поздно, слишком устало. И она стоит, грозная и неизменяемая, над пыльным шумным хаосом жизни. Ни забвения, ни прощения, ни отрицания, ни объяснения, ни ненависти.

О смертная и гибнущая любовь, рожденная с этой плотью и умирающая с этим мозгом, память о тебе вечным призраком будет пребывать на земле.

А теперь в путь. Куда?

Площадь лежала в пылании лунного света. Фонтан выбрасывал не колеблемую ветром струю, вода падала в бассейн размеренными шлепками. На площади не было никого.

Когда Юджин вошел на площадь с севера по Академистрит, куранты на башне банка пробили четверть четвертого. Он медленно прошел мимо пожарного депо и ратуши. У гантовского угла площадь круто уходила вниз к Негритянскому кварталу, словно у нее был отогнут край.

В лунном свете Юджин увидел поблекшую фамилию отца на старом кирпиче. На каменном крыльце мастерской ангелы застыли в мраморных позах – казалось, их заморозил лунный свет.

Прислонившись к железным перилам крыльца, над тротуаром стоял человек и курил. Обеспокоенно, немного боясь, Юджин подошел ближе. Он медленно поднялся по длинным деревянным ступенькам, внимательно вглядываясь в лицо стоящего, скрытое тенью.

– Тут кто-нибудь есть? – сказал Юджин.

Никто не ответил.

Но, поднявшись на крыльцо, он увидел, что этот человек был Бен.

Бен мгновение молча смотрел на него. Хотя Юджин и не мог разглядеть его лица, скрытого тенью полей его серой фетровой шляпы, он знал, что он хмурится.

– Бен? – сказал Юджин с сомнением, останавливаясь на верхней ступеньке. – Это ты, Бен?

– Да, – сказал Бен. Помолчав, он добавил ворчливо: – А кто, по-твоему, это мог быть, идиот?

– Я не был уверен, – робко ответил Юджин. – Мне не было видно твоего лица.

Они немного помолчали. Потом Юджин, откашлявшись из-за смущения, сказал:

– Я думал, ты умер, Бен.

– А-ах! – презрительно сказал Бен, резко вздергивая голову. – Только послушать!

Он глубоко затянулся – спиральки дыма развертывались и растворялись в лунно-ярком безмолвии.

– Нет, – негромко сказал он немного погодя. – Нет, я не умер.

Юджин прошел по крыльцу и сел на поставленную на ребро известняковую плиту постамента. Немного погодя Бен повернулся и взобрался на перила, удобно упершись в колени.

Юджин рылся в карманах, ища сигарету негнущимися дрожащими пальцами. Он не был испуган, он онемел от удивления и властной радости и боялся предать свои мысли на осмеяние. Он закурил. Вскоре он сказал с трудом, неуверенно, как извинение:

– Бен, ты – призрак?

Это не вызвало насмешки.

– Нет, – сказал Бен. – Я не призрак.

Снова наступило молчание, пока Юджин робко искал слова.

– Надеюсь, – сказал он потом с тихим надтреснутым смешком, – надеюсь, это не значит, что я сумасшедший?

– Почему бы и нет? – сказал Бен с быстрым отблеском улыбки. – Конечно, ты сумасшедший.

– Тогда, – сказал медленно Юджин, – мне все это только кажется?

– О, бога ради! – раздраженно крикнул Бен. – Откуда я знаю? Что – это?

– Я имею в виду, – сказал Юджин, – вот что: разговариваем мы с тобой или нет?

– Не спрашивай меня, – ответил Бен. – Откуда я знаю?

Громко зашелестев мрамором, с холодным вздохом усталости, ближайший к Юджину ангел переставил каменную ногу и поднял руку повыше. Тонкий стебель лилии жестко трепетал в его изящных холодных пальцах.

– Ты видел? – возбужденно воскликнул Юджин.

– Видел что? – с досадой сказал Бен.

– Эт-т-того ангела! – пробормотал Юджин, показывая на него дрожащей рукой. – Ты видел, что он пошевелился? Он поднял руку.

– Ну и что? – раздраженно спросил Бен. – Он же имеет на это право, разве нет? Знаешь ли, – добавил он со жгучим сарказмом, – по закону ангелу не возбраняется поднимать руку, если ему так хочется.

– Да, конечно, – медленно признал Юджин после краткого молчания. – Только я всегда слышал…

– А! Разве ты веришь всему, что слышишь, дурак? – яростно крикнул Бен. – Потому что, – добавил он, успокаиваясь и затягиваясь сигаретой, – ничего хорошего из этого для тебя не выйдет.

Снова наступила тишина, пока они курили. Потом Бен спросил:

– Когда ты уезжаешь, Джин?

– Завтра, – ответил Юджин.

– Ты знаешь, зачем едешь, или ты просто решил прокатиться в поезде?

– Знаю! Конечно, я знаю… зачем я еду! – сердито, недоуменно сказал Юджин. Он вдруг умолк, растерянный, образумленный. Бен продолжал хмуриться. Потом негромко и смиренно Юджин сказал:

– Да, Бен. Я не знаю, зачем я еду. Может быть, ты прав. Может быть, я просто хочу прокатиться в поезде.

– Когда ты вернешься, Джин? – спросил Бен.

– Ну… в конце года, наверное, – ответил Юджин.

– Нет, – сказал Бен.

– О чем ты, Бен? – сказал Юджин тревожно.

– Ты не вернешься, Джин, – мягко сказал Бен. – Ты это знаешь?

Наступила пауза.

– Да, – сказал Юджин. – Я знаю.

– Почему ты не вернешься? – сказал Бен.

Юджин скрюченными пальцами вцепился в ворот рубашки.

– Я хочу уехать! Слышишь? – крикнул он.

– Да, – сказал Бен. – И я хотел. Почему ты хочешь уехать?

– Здесь у меня ничего нет! – пробормотал Юджин.

– Давно ты это чувствуешь? – сказал Бен.

– Всегда, – сказал Юджин. – С тех пор как помню себя. Но я не знал об этом, пока ты… – Он замолчал.

– Пока я что? – сказал Бен.

Наступила пауза.

– Ты умер, Бен, – пробормотал Юджин. – Иначе быть не может. Я видел, как ты умирал, Бен. – Его голос стал пронзительным. – Слышишь, я видел, как ты умирал. Разве ты не помнишь? В большой спальне, наверху, которая сейчас сдана жене дантиста. Разве ты не помнишь, Бен? Коукер, Хелен, Бесси Гант, которая ходила за тобой, миссис Перт? Кислородная подушка? Я пытался держать тебя за руки, когда тебе давали кислород. – Его голос перешел в визг. – Разве ты не помнишь? Говорю тебе, ты умер, Бен.

– Дурак! – яростно сказал Бен. – Я не умер.

Наступило молчание.

– В таком случае, – очень медленно сказал Юджин, – кто же из нас двоих призрак?

Бен не ответил.

– Это площадь, Бен? И я говорю с тобой? Здесь ли я в действительности или нет? И лунный свет на площади? Это все есть?

– Откуда я знаю? – снова сказал Бен.

В мастерской Ганта раздались тяжелые шаги мраморных ног. Юджин вскочил и заглянул внутрь сквозь широкое стекло грязной витрины Жаннадо. На столе часовщика разбросанные внутренности часов мерцали тысячью крохотных точек голубоватого света. А за барьером, отделявшим владения Жаннадо, там, где лунный свет лился в склад сквозь боковое окно, расхаживали взад и вперед ангелы, как огромные заводные куклы из камня. Длинные холодные складки их одеяний гремели ломко и гулко, пухлые целомудренные груди вздымались в каменном ритме, а в лунном свете, стуча крыльями, кружили и кружили мраморные херувимы. В залитом лунным сиянием проходе с холодным блеянием неуклюже паслись каменные агнцы.