Ки-но Цураюки - Дневник путешествия из Тоса (Тоса никки)

- Как непохоже, что вы были измучены морской болезнью!

День 7-й. Сегодня корабль углубился в дельту реки, и, пока поднимался на веслах по течению, река все мелела, и мы совсем замучились. Подниматься .кораблю очень трудно. Между тем старший корабля, будучи от природы человеком неотесанным, с такими вещами, как стихи, не был знаком совершенно. Однако же, восхищенный стихами почтенной дамы с Авадзи или же ободренный приближением к столице, с трудом сочинил неуклюжие стихи. Вот эти стихи:

Вот пришли,

Поднимаемся вверх по реке,

Но мелеет вода на пути.

И корабль, и я сам

Мы измучены оба сегодня!

Это он, должно быть, из-за болезни так сочинил. Одним стихотворением он не довольствуется, и вот еще одно:

Он оттого расстроился

Корабль, который так был рад опешить,

Что обмельчала

Душа воды,

Когда меня узрела.

А это стихотворение наш старший произнес, не в силах, должно быть, сдержать радость приближения к столице. "И все-таки,- сетует он,- получилось хуже, чем стихотворение почтенной дамы с Авадзи. Жаль. Лучше бы мне молчать". Между тем наступила ночь, все уснули.

День 8-й. По реке подниматься по-прежнему трудно; остановились поблизости от места по названию Придворный выпас Торикаи 68. Сегодня вечером у старшего на корабле поднялась обычная его боль, и он очень страдал. Один человек принес рыбы свежего улова. Ответное дарение сделали рисом. Мужчины украдкой переговариваются: "Никак, "выуживают по луфарю на рисинку" 69". Такие обмены уже случались в разных местах. А сегодня рыбы не употребляем: начинаем поститься.

День 9-й. В нетерпении еще до рассвета принялись тянуть корабль вверх по реке бечевой, но только воды в реке нет, и мы еле-еле тащимся. Между тем достигаем места под названием Развилок, что у пристани Вада 70. Нищие просят рису, рыбы и других припасов. Подаем. Пока тянем так вверх по течению свой корабль, проходим мимо монастыря Нагиса. Этот монастырь, если вспомнить старину, был интересным местом. Сзади, на холме, сосновые деревья, а во внутреннем дворике распустились цветы слив. Люди здесь рассказывают: "Это - место, которое в старину слыло знаменитым": "Это как раз то место, где покойный ныне тюдзе 71 Аривара-но Нарихира, сопровождая ныне уже тоже покойного принца Корэтака 72, сложил такие стихи:

Если б вишни

Совсем не цвели

В этом мире,

Было б сердцу спокойно

С приходом весны".

Теперь же один из тех, кто побывал здесь сегодня, сложил такие стихи, подобающие этому месту:

Хоть сосны здешние

Стоят тысячелетья,

В них издревле

Шум ветра

Остается неизменным.

А еще один сложил так:

У этого приюта

Слив цветы

Любил владелец, здесь окончивший свой век.

Они благоухают и теперь

Все тем же, прежним ароматом...

Обмениваясь стихами, мы поднимаемся по течению и радуемся приближению к столице.

Ни у кого из тех, кто едет теперь в столицу, в пору нашего отъезда из нее не было детей. Там, в провинции, у некоторых родились дети. Когда корабль останавливается, все они с детьми на руках сходят на берег. Видя это, мать того, прежнего ребенка, не в силах сдержать свою скорбь, произносит сквозь слезы:

Кто детей не имел,

Тот домой возвратится с ребенком.

У меня же не стало

Той, что прежде со мною была...

Без нее приезжаю - о горе!

Каково же отцу это слышать! Только ведь и слова такие, и стихи произносят отнюдь не потому, что так нравится. Говорят, что и в китайской земле, и у нас это делают тогда, когда нет сил сдержать свои переживания.

Сегодня вечером останавливаемся в месте по названию Удоно.

День 10-й. Случилась помеха, и мы не поднимаемся.

День 11-й. Дождь немного пошел и перестал. Все так же поднимаясь по течению, мы увидели, что на восток от нас лежат горы. Спрашиваем у людей, и нам говорят: "То храм Яхата" 73. Услышав это, все радуются и возносят молитвы.

Виден мост Ямадзаки 74. Радости нашей нет пределов. Здесь, в окрестностях храма Соодзи 75, ненадолго останавливаем корабль и держим совет о разных вещах. По берегу, возле этого храма, много ив. Один человек, глядя, как эти ивы отражаются на дне реки, сложил стихи:

Видно мне

Будто ткется узор

Набегающей рябью

По зеленой основе

В воде отразившихся ив!

День 12-й. Стоим в Ямадзаки.

День 13-й. Все еще в Ямадзаки.

День 14-й. Идет дождь. Сегодня посылаем в столицу за повозками.

День 15-й. Сегодня притащили повозки. От корабельной неустроенности переезжаем с корабля в дом к одному человеку. В доме у этого человека нам как будто рады, постоянно угощают. При взгляде на этого хозяина и на то, как хороши угощения, приходят дурные мысли 76. Всячески отдариваемся. Манеры владельцев дома приятны и учтивы.

День 16-й. Сегодня вечером едем в столицу. Взглянув мимоходом, мы видим, что и изображения шкатулок на лавочках Ямадзаки, и форма огромных крючков перед лавками на излучине реки нисколько не изменилась. Но ведь говорят же: "Не понять привязанностей торгаша" 77.

И вот, когда мы ехали в столицу, то в Симасака один человек устроил нам угощение. Вряд ли это непременно нужно было делать. Однако теперь, когда мы приезжаем домой, люди и стали такими, в отличие от того времени, когда мы отправлялись в путь 78. Отдарили и этого.

Мы решили, что в столицу въедем, когда наступит ночь, поэтому и не спешим. Тем временем всходит луна. Через реку Кацура (Багряник) переправляемся при лунном свете. Люди говорят: "Эта река - не то что Асука (А Завтра?): у нее ведь не изменились совсем пучины и стремнины" 79. А один человек слагает стихи:

На дне реки Багряника,

Растущего

На той луне извечно-дальней,

Не изменилось

Отражение луны 80.

Другой человек произнес:

Реку Багряника,

Которая была далекой,

Как облака на небе,

Переплываем,

Увлажняя рукава.

А еще один человек произнес:

Хоть не впадает

В сердце мне

Река Багряника,

В нем для реки

Достало б глубины.

С избытком радуемся столице, вот и стихов получается избыток.

Наступила глубокая ночь, поэтому вокруг ничего не видно. Радуемся, что вступили в столицу. Когда мы, добравшись до дома, въехали в ворота, от луны сделалось светло и стало очень хорошо видно. Все разрушено и поломано невозможно сказать как,- даже больше того, что мы слышали. Сердце человека, которому было поручено присматривать за домом, тоже находилось в запустении. Он сам просил поручить ему присмотр, потому что у нас с ним как бы один особняк, только разделенный изгородью. И все же после каждого известия ему постоянно посылали подарки. Правда, нынешним вечером "о таких вещах громко говорить не полагается. И хотя хозяин выгладит очень огорченным, он намерен выказать благодарность.

Есть здесь углубление наподобие пруда - место, заполненное водой. Рядом даже была сосна. За эти пять или шесть лет половины ее не стало, будто прошла целая тысяча лет. Сюда же примешались и совсем новые побеги. По большей части все запущено, поэтому люди говорят: "Да, печально!" Не обходится без воспоминаний, а среди самых милых воспоминаний - девочка, родившаяся в этом доме. Ах, как это горько, что она не вернулась вместе со всеми! Спутники все шумят, созывая детей. От всего этого горечь становится еще нестерпимее, и вот для человека, который понимает это состояние, потихоньку звучат стихи: