Ури Дан - Операция Энтеббе

Замершие в трюме десантники вздрогнули, когда трап со скрипом откинулся и в самолет хлынул сырой воздух и бледный неожиданный свет. Удар трапа о бетон показался чудовищно громким.

- Теперь я знаю, - сказал позднее "Давид", - что такое молчание смерти. Это казалось невероятным. Ни выстрела. Ни движения. Тишина была страшнее, чем стрельба. Это было настоящее молчание смерти, а я сидел, беззащитный, держа руку на дросселе, и ждал, что вот-вот ловушка захлопнется.

Но никакой ловушки не было. Одновременно на параллельной посадочной полосе вне поля зрения "Давида" легко, как перышко, приземлился флагман второй группы "Геркулесов". 18 ИОННИ РАНЕН!

Бригадный генерал Дан Шомрон сбежал по трапу с такой скоростью, что сопровождавший его офицер связи потом сказал:

- Он двигался так быстро, что я потерял его из виду. Я не мог поверить, что это тот самый человек,

который всю неделю не вылезает из-за письменного стола.

Солдаты рассыпались в поисках террористов. "Мерседес" съехал по трапу и ринулся в направлении угандийских солдат, охранявших контрольно-диспетчерский пункт. Дверцы автомобиля были распахнуты, угандийцы отдали ему честь. Из черных пистолетов, снабженных глушителями, появились короткие вспышки, и охрана была уничтожена. Хитрость сработала. Ионни и его товарищи вытерли краску с лиц и сбросили черные угандийские блузы, чтобы их товарищи не совершили в темноте той же фатальной ошибки, что и угандийская охрана.

Следующий "Геркулес" приземлился почти рядом с новым зданием аэропорта, когда кто-то в диспетчерском пункте с перепугу выключил освещение. Внезапно весь аэропорт погрузился в темноту.

- Это случилось очень кстати, - сказал командир последнего "Геркулеса". - Я летел прямо в перестрелку, которая вдруг возникла по всему полю. Куда безопаснее было приземлиться в полной темноте. Мы умеем это делать. Когда я увидел, что Энтеббе освещен, как увеселительный парк, мне это вовсе не понравилось. Я был рад, когда свет погас. Мое задание было сидеть на земле и ждать, пока все не улетят, а затем подобрать последнюю группу, которой было приказано уничтожить русские "МИГи". В течение 90 минут я был подсадной уткой, - это были самые длинные минуты в моей жизни, потому что как только мой "Геркулес" остановился, на аэродроме начался форменный ад.

Это была та самая стрельба, которую услышала специальная комиссия в Тель-Авиве, за 2500 миль от Энтеббе, - стрельба, переданная через микрофоны десантников на самолет Бенни Пеледа, круживший над Энтеббе, и транслированная оттуда в Тель-Авив.

Бенни Пелед не требовал никаких донесений от пилотов "Геркулесов". Было договорено, что, пока не случится чего-нибудь непредвиденного, воздушный штаб будет сам делать выводы из тех звуков, которые слышались в микрофонах. Эта техника была доведена до совершенства в течение многих лет рейдов на вражеские территории за пределами Израиля. Двадцать лет назад Бенни Пелед выбросился из поврежденного истребителя (впервые пилот ВВС использовал катапульту) . Он спустился на парашюте позади египетской линии, повредил лодыжку и дополз до укрытия. В течение нескольких часов он скрывался от египетских поисковых отрядов, пока легкий разведывательный самолет ВВС не нашел его и не вызвал "Мустанга" для его охраны. Еще через некоторое время Бенни Пелед был подобран самолетом "Пайпер Каб". Этот случай наглядно продемонстрировал ему пользу радиосвязи.

- Тут не было никакого чуда, - сказал другой руководитель ВВС, Эзер Вейцман. - Это была операция, основанная на накопленном опыте.

Вейцман, планировавший превентивные воздушные удары во время Шестидневной войны, говорил то, что знает каждый израильский солдат: годы борьбы против террористов выработали систему и дисциплину, которые могут показаться фантастичными тем, кто не знаком с буднями израильской армии.

Бригадный генерал Дан Шомрон устроил свой КП рядом со зданием, где были заложники. Теперь управление операцией в Энтеббе было сосредоточено в его руках. Тут-то его наконец и нашел офицер связи.

"Илан", один из людей Ионни, бежал вперед: его целью была немка, отождествленная как Габриель Крош-Тидеманн, которую сам он называл "эта нацистская сука". Ее соотечественник, Вильфрид Безе, стоял снаружи около окна спиной к гигантскому "Гиппо", который буквально дышал ему в затылок,

не подозревая о людях, обутых в башмаки на каучуковых подошвах, которые бесшумно бежали к нему.

Внутри тускло освещенного здания Барух Гросс, 42 лет, и его жена Руфь с шестилетним сыном Шаем на руках стояли посреди зала, где на матрасах лежали люди. Услышав слова Амина, что до полуночи ожидается окончательный ответ правительства Израиля, Гросс уже не мог уснуть. Наблюдая через окно за немцем, Гросс представлял себе, что тот вот-вот поднимет свой "Калашников", направит его на заложников и спустит курок.

И вдруг по лицу немца расползлось выражение недоумения; он откачнулся назад и поднял свой автомат. Затрещала длинная очередь. Немец повернулся и упал ничком; лицо его сохранило все то же выражение недоумения. "Калашников" так и не успел заговорить. Заместитель Ионни перепрыгнул через немца, спеша к следующей цели, а бегущий за ним солдат остановился, чтобы перевернуть тело лицом вверх.

Гросс схватил маленького Шая и крикнул жене, чтобы бежала за ним - в пустой кабинет управляющего Восточно-африканскими авиалиниями.

"Илан" затаил дыхание. Прямо перед ним у самого входа с пистолетом в одной руке и гранатой в другой стояла немка. Какую-то долю секунды он видел ее застывшее, отупевшее лицо. Он направил на нее автомат и нажал спусковой крючок, разрядив всю обойму. Он никогда прежде не стрелял в женщину, и это вызвало у него что-то вроде шока. Но он переступил через ее тело, распростертое поперек выхода, и ворвался в здание.

Десантники из третьего "Геркулеса" добежали до старого здания в тот момент, когда солдаты Ионни ворвались в холл. Они кричали на иврите:

- Ложитесь! Вниз! На пол!

Если бы даже приказ был не понят, испуг пришел бы ему на помощь: заложники застыли на своих местах. Два террориста - Джабер и Эль Латиф начали стрелять, один - из автомата, другой - из револьвера. Десантники обнаружили источник огня и обрушили в том направлении целый град пуль.

В течение этих секунд Моше Перец записал в свой дневник: "Несколько ребят вдруг подскочили со своих мест и сказали, что слышат звуки стрельбы. Все легли на пол. Люди повалились друг на друга. Матери прикрывали собой детей. Некоторые побежали в туалеты. Стрельба. Я в туалете. Я думал, что они собрались нас убивать, одного за другим. Крики ужаса".

Одна из заложниц, 56-летняя Ида Борохович, была ранена шальной пулей. Ида была одной из зачинательниц борьбы советских евреев за право эмигрировать в Израиль. Ее сын, Борис Шлейн, видел, как один из террористов, видимо, Джабер, выстрелил в нее; через несколько секунд сам Джабер был убит.