Пэлем Вудхауз - Кодекс чести Вустеров

- Я не пью спиртного.

- Могу поспорить, что выпьешь и попросишь добавки. Присядь, Гусик, и давай поболтаем о том, о сём.

И, поместив его в удобное кресло, я принялся рассуждать о погоде и урожаях. Мне не хотелось его ошарашивать, пока восстанавливающая силы жидкость не окажется у меня под рукой. Я молол всякую чушь, одновременно пытаясь своей болтовнёй подготовить его к самому худшему, и вскоре обратил внимание, что он как-то странно на меня смотрит.

- Берти, по-моему, ты в стельку пьян.

- Ничего подобного.

- Тогда зачем ты несёшь околесицу?

- Просто тяну время и жду Дживза. Ах, вот и он. Спасибо, Дживз.

Я взял из рук Дживза бокал, наполненный до краёв, и нежно вложил его в пальцы Гусика.

- Мне кажется, Дживз, тебе следует сходить к тёте Делии и объяснить ей, что по независящим от меня обстоятельствам я не смогу к ней присоединиться. Некоторое время я буду занят.

- Слушаюсь, сэр.

Я повернулся к Гусику, который стал похож на изумлённого палтуса.

- Гусик, - сказал я, - пей бренди и слушай. Боюсь, у меня для тебя плохие новости. Я имею в виду записную книжку.

- Записную книжку?

- Да.

- Ты имеешь в виду, у Стефи её нет?

- В том-то всё и дело. Твоя книжка у Стефи, но она собирается вручить её папаше Бассету.

Я не сомневался, что от моего сообщения Гусик подпрыгнет до потолка, но не учёл, что в руках у него всё ещё был полный бокал. Когда он взлетел с кресла, бодрящая жидкость брызнула во все стороны, и в комнате запахло как в пивном баре субботним вечером.

- Что?!

- Увы! Ничего не попишешь.

- Но: Боже великий!

- Да.

- Послушай, а ты не шутишь?

- Нет.

- Но почему?

- У неё есть на то свои причины.

- Она просто не понимает, что произойдет.

- Не бойся, она прекрасно всё понимает.

- Мне конец!

- Само собой.

- О, господи!

Недаром говорят, что когда Вустеров припирают к стенке, они действуют решительно и хладнокровно. Я ощутил в себе ледяное спокойствие и потрепал бедолагу по плечу.

- Мужайся, Гусик! Вспомни Архимеда.

- Зачем?

- Он погиб от руки простого солдата.

- Что с того?

- Ну, вряд ли ему это было приятно, и тем не менее он, несомненно, умер с улыбкой на устах.

Моё бесстрашное поведение оказало на него самое благоприятное действие, и он немного успокоился, хотя, не скрою, оба мы в тот момент слегка напоминали двух французских аристократов, ожидающих свидания с гильотиной.

- Когда она тебе об этом сказала?

- Совсем недавно, на аллее.

- И она говорила вполне серьёзно?

- Да.

- Скажи, ты случайно не заметил:

- Озорного огонька в её глазах? Нет. Никаких огоньков.

- Неужели ей никак нельзя помешать?

Я, конечно, предвидел, что рано или поздно он задаст этот вопрос, но всё равно расстроился. По правде говоря, мне вовсе не хотелось тратить время на бессмысленные споры.

- Можно. Она говорит, что откажется от своего ужасного замысла, если я украду у старикашки Бассета серебряный кувшинчик для сливок.

- Ты имеешь в виду серебряную корову, которой он хвастался нам вчера за обедом?

- Её самую.

- Но зачем?

Я объяснил ему положение дел. Он слушал меня внимательно, и с каждой минутой его лицо светлело всё больше.

- Теперь понял. Совсем другое дело! А я-то ломал себе голову, зачем ей это понадобилось. Её поведение казалось мне необъяснимым. Слава богу, всё стало на свои места. Полный порядок.

Мне жутко не хотелось развеивать его мечты, но выхода меня не было.

- Не совсем. Я не собираюсь воровать никаких коров.

- Что?! Это ещё почему?

- Потому что, как сказал Родерик Споуд, если корова исчезнет, он сделает из меня отбивную.

- При чем здесь Родерик Споуд?

- Он рьяно взялся отстаивать интересы этой коровы. Несомненно, из уважения к старикашке Бассету.

- Гм-м-м. Ну, вряд ли ты боишься Родерика Споуда.

- Ещё как боюсь.

- Глупости! Я тебя лучше знаю.

- Нет, не знаешь.

Он зашагал взад и вперёд по комнате.

- Но, Берти, такие, как Споуд, вовсе не страшны. Гора мяса и мускулов. Наверняка он с трудом передвигает ноги. Ему никогда не удастся тебя поймать.

- Я не собираюсь состязаться с ним в спринте.

- К тому же тебе вовсе не обязательно здесь оставаться. Ты можешь уехать сразу, как сделаешь дело. Пошли Стефиному викарию записку, чтобы он ждал тебя, начиная с полуночи, и действуй. Допустим, кража коровы займёт у тебя от пятнадцати минут до получаса, пусть даже сорок минут, учитывая непредвиденные обстоятельства. Смотри, как здорово всё получается. В двенадцать сорок ты отдаёшь корову викарию, в двенадцать сорок пять садишься в машину и в двенадцать пятьдесят мчишь по дороге в Лондон, удовлетворённый прекрасно выполненной работой. Не понимаю, чего ты беспокоишься. Твоя задача до смешного проста.

- Тем не менее:

- Ты отказываешься?

- Да.

Он подошёл к камину, взял с полки фарфоровую статуэтку, отдалённо напоминавшую пастушку, и принялся вертеть её в руках.

- И это говорит Берти Вустер?

- Он самый.

- Берти Вустер, которым я так восхищался в школе, мальчик по прозвищу «Сорвиголова Берти»?

- Ты не ошибся.

- Ну, тогда говорить больше не о чем.

- Вот именно.

- У нас остается один выход: забрать записную книжку у мисс Бинг.

- Каким образом?

Он нахмурился. Затем его маленькие серые клеточки, видимо, пришли в движение.

- Я понял. Слушай меня внимательно. Ведь эта книжка много для неё значит, верно?

- Верно.

- А раз так, Стефи наверняка с ней не расстаётся и носит с собой, как в своё время носил я.

- Должно быть, ты прав.

- Подумай, куда девушка может спрятать маленькую записную книжку? Скорее всего, в резинку чулка. Что ж, дело ясное.

- В каком смысле «дело ясное»?

- Неужели не понимаешь, к чему я клоню?

- Нет.

- Ладно, слушай. Ты запросто сможешь завести с ней разговор о всякой всячине, а затем: ну, сам понимаешь: вроде как шутливо обнять и:

Я резко его прервал. Существуют границы, которые мы, Вустеры, никогда не нарушаем.

- Гусик, ты предлагаешь мне ощупать Стефины ноги?

- Да.

- Ни за что на свете!

- Почему?

- Давай не будем углубляться. Хватит с тебя того, что на меня можешь не рассчитывать.

Он бросил на меня взгляд, полный немого укора, - должно быть, так смотрел на него умирающий тритон, которому он забыл сменить воду в аквариуме.

- Да, ты здорово опустился. Совсем не похож на того мальчика, с которым я учился в школе. Ни пыла. Ни жара. Ни изюминки. Алкоголь тебя доконал.

Он глубоко вздохнул, уронил пастушку, разбившуюся вдребезги, и мы пошли к двери. Когда я её открыл, Гусик бросил на меня ещё один взгляд.

- Надеюсь, ты не собираешься появиться за столом в таком виде? С какой стати ты нацепил белый галстук?

- Дживз порекомендовал его для поднятия духа.

- Ты будешь выглядеть последним идиотом. Папаша Бассет обедает в прокуренном, засаленном бархатном пиджаке с пятнами супа на лацканах. Не валяй дурака.