Чарльз Диккенс - Холодный дом (главы XXXI-LXVII)

- Мистер Кендж, - сказал Аллен, который, видимо, сразу все понял, простите меня, но мы спешим. Не значит ли это, что все спорное наследство полностью истрачено на уплату судебных пошлин?

- Хм! Как будто так, - ответил мистер Кендж. - Мистер Воулс, а вы что скажете?

- Как будто так, - ответил мистер Воулс.

- Значит, тяжба прекратилась сама собой?

- Очевидно, - ответил мистер Кендж. - Мистер Воулс?

- Очевидно, - подтвердил мистер Воулс.

- Родная моя, - шепнул мне Аллен, - Ричарду это разобьет сердце!

Он переменился в лице и так встревожился, - ведь он хорошо знал Ричарда, чье постепенное падение я сама наблюдала уже давно, - что слова, сказанные моей дорогой девочкой в порыве проникновенной любви, вдруг вспомнились мне и зазвучали в моих ушах похоронным звоном.

- На случай, если вам понадобится мистер Карстон, сэр, - сказал мистер Воулс, следуя за нами, - имейте в виду, что он в зале суда. Я ушел, а он остался, чтобы немножко прийти в себя. Прощайте, сэр, прощайте, мисс Саммерсон.

Завязывая шнурки своего мешка с документами, он впился в меня столь памятным мне взглядом хищника, медленно пожирающего добычу, и приоткрыл рот, как бы затем, чтобы проглотить последний кусок своего клиента, а затем поспешил догнать мистера Кенджа, - должно быть, из боязни оторваться от благожелательной сени велеречивого столпа юриспруденции - и вот уже его черная, застегнутая на все пуговицы зловещая фигура проскользнула к низкой двери в конце зала.

- Милая моя, - сказал мне Аллен, - оставь меня ненадолго с тем, кого ты поручила мне. Поезжай домой с этой новостью и потом приходи к Аде!

Я не позволила ему проводить меня до кареты, но попросила его как можно скорее пойти к Ричарду, добавив, что сделаю так, как он сказал. Быстро добравшись до дому, я пошла к опекуну и сообщила ему, с какой новостью я вернулась.

- Что ж, Хлопотунья, - промолвил он, ничуть не огорченный за себя самого, - чем бы ни кончилась эта тяжба, счастье, что она кончилась, - такое счастье, какого я даже не ожидал. Но бедные наши молодые!

Все утро мы проговорили о них, думая и раздумывая, чем бы им помочь. Во второй половине дня опекун проводил меня до Саймондс-Инна, и мы расстались у подъезда. Я поднялась наверх. Услышав мои шаги, моя милая девочка вышла в коридор и кинулась мне на шею; но сейчас же овладела собой и сказала, что Ричард уже несколько раз спрашивал обо мне. По ее словам, Аллен отыскал его в зале суда - Ричард забился куда-то в угол и сидел как каменный. Очнувшись, он вспыхнул и, видимо, хотел было обратиться к судье с гневной речью. Но не смог, потому что кровь хлынула у него изо рта, и Аллен увез его домой.

Когда я вошла, он лежал на диване, закрыв глаза. Рядом на столике стояли лекарства; комнату хорошо проветрили и привели в полный порядок - в ней было полутемно и очень тихо. Аллен стоял около дивана, не сводя с больного внимательных глаз. Лицо Ричарда показалось мне мертвенно-бледным, и теперь, глядя на него, пока он меня еще не видел, я впервые поняла, до чего он измучен. Но я давно уже не видела его таким красивым, как в этот день.

Я молча села рядом с ним. Вскоре он открыл глаза и, улыбаясь своей прежней улыбкой, проговорил слабым голосом:

- Старушка, поцелуйте меня, дорогая!

Меня очень утешило, хоть и удивило, что он и в этом тяжелом состоянии не утратил бодрости духа и с надеждой смотрел на будущее. Он говорил, что радуется нашей предстоящей свадьбе, да так, что слов не хватает. Ведь Аллен был ангелом-хранителем для него и Ады; и он благословляет нас обоих и желает нам всех радостей, какие только может принести нам жизнь. Я почувствовала, что сердце у меня готово разорваться, когда увидела, как он взял руку моего жениха и прижал ее к своей груди.

Мы как можно больше говорили о будущем, и он несколько раз сказал, что приедет к нам на свадьбу, если только здоровье позволит ему встать. Ада как-нибудь ухитрится привезти его, добавил он. "Ну, конечно, милый мой Ричард!" Откликаясь на его слова, моя дорогая девочка, спокойная и прекрасная, казалось, все еще надеялась на ту поддержку, которую должна была получить так скоро, а я уже все поняла... все!..

Ему было вредно много говорить, и когда он умолкал, мы умолкали тоже. Сидя рядом с ним, я сделала вид, что углубилась в какое-то рукоделье, предназначенное для моей любимой подруги, - ведь он привык подшучивать надо мною за то, что я вечно чем-нибудь занята. Ада облокотилась на его подушку и положила его голову к себе на плечо. Он часто впадал в забытье, а проснувшись, сразу спрашивал, если не видел Аллена:

- Где же Вудкорт?

Настал вечер; и вдруг, случайно подняв глаза, я увидела, что в маленькой передней стоит опекун.

- Кто там, Хлопотунья? - спросил Ричард. Он лежал спиной к двери, но по выражению моего лица догадался, что кто-то пришел.

Я взглядом спросила у Аллена, как быть; он кивнул, и я тогда нагнулась к Ричарду и сказала ему, кто пришел. Опекун все это видел и, тотчас же подойдя ко мне, тихонько покрыл ладонью руку Ричарда.

- Вы, вы пришли! - воскликнул Ричард. - Какой вы добрый, какой добрый! - И тут впервые за этот день из глаз его хлынули слезы.

Опекун - олицетворение доброты - сел на мое место, не снимая руки с руки Ричарда.

- Милый Рик, - проговорил он, - тучи рассеялись, и стало светло. Теперь мы все видим ясно. Все мы когда-нибудь заблуждались, Рик, - кто больше, кто меньше. Все это пустяки. Как вы себя чувствуете, мой милый мальчик?

- Я очень слаб, сэр, но надеюсь, что поправлюсь. Придется теперь начинать новую жизнь.

- Правильно; хорошо сказано! - воскликнул опекун.

- Я начну ее не так, как раньше, - сказал Ричард с печальной улыбкой. Я получил урок, сэр. Жестокий был урок, но я извлек из него пользу, не сомневайтесь в этом.

- Ну полно, полно, - утешал его опекун, - полно, полно, милый мой мальчик!

- Я думал, сэр, - продолжал Ричард, - что ничего на свете мне так не хотелось бы, как увидеть их дом, то есть дом Хлопотуньи и Вудкорта. Вот если бы можно было перевезти меня туда, когда я начну поправляться, - там я наверное выздоровлю скорее, чем в любом другом месте.

- А я и сам уже думал об этом, Рик, - сказал опекун, - да и наша Хлопотунья тоже - мы как раз сегодня говорили об этом с нею. Надеюсь, муж ее ничего не будет, иметь против. Как вы думаете?

Ричард улыбнулся и поднял руку, чтобы дотронуться до Аллена, стоявшего у его изголовья.

- Об Аде я не говорю ничего, - сказал Ричард, - но думаю о ней постоянно. Взгляните на нее! Видите, сэр, как она склоняется над моей подушкой, а ведь ей самой так нужно положить на нее свою бедную головку и отдохнуть... любовь моя, милая моя бедняжка!

Он обнял ее, и все мы умолкли. Но вот он медленно выпустил Аду из своих объятий, а она оглядела всех нас, обратила взор к небу, и губы ее дрогнули.