Чарльз Диккенс - Холодный дом (главы XXXI-LXVII)

Мистера Воулса он застал в конторе и сказал ему, что, по уговору с Ричардом, зашел сюда узнать его адрес.

- Правильно, сэр, - отозвался мистер Воулс. - Местожительство мистера Карстона не за сотню миль отсюда, сэр... не за сотню миль. Присядьте, пожалуйста, сэр.

Мистер Вудкорт поблагодарил мистера Воулса и сказал, что говорить им не о чем - он только просит дать адрес Ричарда.

- Именно, сэр. Я полагаю, сэр, - сказал мистер Воулс, не давая адреса и тем самым молчаливо настаивая на том, чтобы мистер Вудкорт присел, - я полагаю, сэр, что вы имеете влияние на мистера Карстона. Точнее, знаю, что имеете.

- Сам я этого не знаю, - заметил мистер Вудкорт, - но вам, должно быть, виднее.

- Сэр, мои профессиональные обязанности требуют, чтобы мне было "виднее", - продолжал мистер Воулс, как всегда сдержанно. - Мои профессиональные обязанности требуют, чтобы я изучал и понимал джентльмена, который доверяет мне защиту своих интересов. А я никогда сознательно не погрешу против своих профессиональных обязанностей. Как я ни стремлюсь работать добросовестно, я, конечно, могу погрешить против своих профессиональных обязанностей, сам того не ведая; но сознательно не погрешу, сэр.

Мистер Вудкорт снова попросил мистера Воулса дать ему адрес Ричарда.

- Уделите мне внимание, сэр, - настаивал мистер Воулс. - Потерпите немного и выслушайте меня. Сэр! мистер Карстон ведет крупную игру без... нужно ли говорить без чего?

- Без денег, надо думать?

- Сэр, - отозвался мистер Воулс, - скажу вам честно (быть честным - это мое золотое правило, все равно выигрываю я от этого или проигрываю, а я вижу, что большей частью проигрываю), именно - без денег. Имейте в виду, сэр, я не высказываю вам никакого мнения о шансах мистера Карстона в этой игре - никакого мнения. Быть может, бросив игру, после того как он играл столь долго и крупно, мистер Карстон поступит в высшей степени неблагоразумно, а может быть, и наоборот; я лично не говорю ничего. Нет, сэр, ничего! - закончил мистер Воулс с решительным видом, хлопая ладонью по пюпитру.

- Вы, по-видимому, забываете, - заметил мистер Вудкорт, - что я не просил вас высказываться и не интересуюсь вашими высказываниями.

- Простите, сэр! - возразил мистер Воулс, - вы несправедливы к самому себе. Нет, сэр! Простите! Я не могу допустить, - пока вы в моей конторе, я не могу допустить, - чтобы вы были несправедливы к самому себе. Вы интересуетесь всем, решительно всем, что касается вашего друга. Я слишком хорошо знаю человеческую натуру, сэр, чтобы хоть на минуту допустить, что джентльмен, подобный вам, не интересуется чем-либо, что имеет отношение к его другу.

- Может, и так, - проговорил мистер Вудкорт, - но я больше всего интересуюсь его адресом.

- Я, кажется, уже сообщил вам, сэр, номер дома, - сказал мистер Воулс "в скобках" и таким тоном, словно адрес Ричарда был чем-то совершенно лишним. - Если мистер Карстон и впредь намерен вести крупную игру, сэр, он должен иметь фонды. Поймите меня! В настоящее время фонды имеются налицо, я ничего не прошу, - фонды имеются налицо. Но для продолжения игры нужны еще фонды, если только мистер Карстон не намерен отказаться от того, что он предпринял, а это предоставляется исключительно и всецело его собственному усмотрению. Пользуюсь случаем откровенно заявить об этом вам, сэр, как другу мистера Карстона. Если фондов нет, я всегда буду счастлив выступать от имени мистера Карстона и вести его дела лишь в той мере, в какой могу твердо рассчитывать на гонорар, который мне выплатят из спорного наследства, но не больше. Я не могу пойти дальше этого, сэр, не нанося ущерба другим лицам. Мне пришлось бы тогда нанести ущерб своим трем дорогим дочерям или своему престарелому отцу, который живет на моем иждивении - в Тоунтонской долине или другим лицам. Принимая все это во внимание, сэр, я выношу решение (назовите его блажью или причудой, как хотите) не наносить ущерба никому.

На это мистер Вудкорт довольно сухо ответил: "Рад слышать".

- Я хочу, сэр, оставить по себе доброе имя, - продолжал мистер Воулс. Поэтому я пользуюсь каждым удобным случаем откровенно рассказать любому другу мистера Карстона, в каком положении сейчас находится мистер Карстон. А о себе скажу, сэр, что за свою работу я заслуживаю вознаграждения. Если я берусь налечь плечом на колесо, я и налегаю, сэр, и полностью окупаю работой свой гонорар. Для этого я и нахожусь здесь. Для этой цели моя фамилия написана на входной двери.

- А как насчет адреса мистера Карстона, мистер Воулс?

- Мне помнится, сэр, я уже сказал вам, что мой клиент живет здесь, ответил мистер Воулс. - Квартиру мистера Карстона вы найдете на третьем этаже. Мистер Карстон пожелал жить поближе к своему поверенному, и я ровно ничего не имею против этого, ибо только радуюсь, когда меня проверяют.

Тут мистер Вудкорт пожелал мистеру Воулсу всего доброго и пошел искать Ричарда, слишком хорошо понимая теперь, почему он так переменился.

Ричард оказался дома, в полутемной, убого обставленной комнате, и выглядел он почти так же, как в тот день, когда я виделась с ним в казармах, с той лишь разницей, что на этот раз он не писал, но держал в руках какую-то книгу, от которой и взгляд его и мысли были очень далеко. Дверь случайно была открыта, поэтому мистер Вудкорт некоторое время наблюдал за ним без его ведома и впоследствии говорил мне, что никогда не забудет, каким измученным и подавленным показался ему этот юноша, глубоко погруженный в свои думы.

- Вудкорт, дорогой мой! - воскликнул Ричард, вскочив с места и протянув руки. - Вы появляетесь передо мной, словно какой-то дух.

- Добрый дух, который, как и все прочие духи, по поверью, только и ждет, чтобы к нему обратились, - сказал мистер Вудкорт. - А как идут дела в мире смертных?

Они сели рядом.

- Довольно плохо и довольно медленно, - ответил Ричард, - во всяком случае - мои дела.

- Что же это за дела?

- Те, что связаны с Канцлерским судом.

- В жизни не слыхивал, чтобы там хоть когда-нибудь дела шли хорошо, заметил мистер Вудкорт, качая головой.

- И я не слыхал, - сказал Ричард хмуро. - Да и кто слышал?

Но вдруг он оживился и сказал со свойственной ему непосредственной откровенностью:

- Вудкорт, я не хочу, чтобы вы ошибались во мне, даже если эта ошибка будет в мою пользу. Вы должны знать, что за все эти годы я не сделал ничего хорошего. Я стремился не делать ничего дурного, но, по-видимому, только на это я и способен, а больше ни на что. Возможно, что мне лучше было бы держаться подальше от той сети, которой меня опутала судьба; но я этого не думаю, хотя вы, наверное, скоро услышите, а может быть, уже слышали противоположное мнение. Короче говоря, я, очевидно, нуждался в какой-то цели; но теперь я выбрал себе цель - или она выбрала меня, - и спорить об этом уже поздно. Берите меня таким, каков я есть, и не требуйте от меня большего.