Чарльз Диккенс - Письма 1855-1870

193

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

7 февраля

Продолжаю эти каракули сегодня утром, ибо только что видел президента, который весьма любезно просил, чтобы я назначил удобное для меня время. У него очень выразительное лицо, свидетельствующее о смелости, осторожности и, безусловно, силе воли. Лицо вебстеровского типа, но не с такими резкими чертами, как у Вебстера. Такое характерное лицо бросилось бы мне в глаза где угодно. Фигура довольно полная для американца, рост немного ниже среднего; руки скрещены на груди; очень сдержан, скрытен и молчалив. Мы очень пристально смотрели друг на друга... Он принял меня в своем кабинете. Когда я уходил, подъехал Торнтон на санях - выезд для торжественных случаев, чтобы вручить свои верительные грамоты. В двенадцать часов должен был собраться совет министров. Комната очень похожа на приемную в Лондонском клубе. На стенах всего две гравюры - портрет президента и портрет Линкольна... В приемной сидел некий генерал Блэр - загорелый, израненный на войне. Он встал, чтобы пожать мне руку, и я вспомнил, что двадцать пять лет назад мы вместе были в прериях... Газеты сообщили, что сегодня день моего рождения, и моя комната наполнена чудеснейшими цветами. Во время завтрака их приносили в огромном количестве от всевозможных людей. Слушатели здесь действительно замечательные. Они с такой готовностью плачут и смеются, что можно подумать, будто это манчестерские шиллинги, а не вашингтонские полусоверены. Увы! Увы!

Я простужен сильнее, чем когда-либо...

194

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

25 февраля 1868 г.

...Хорошо, что до сих пор деньги поступали без перебоев - я опасаюсь, ч то этот переполох, вызванный обвинением президента в нарушении конституции, нанесет ущерб нашей выручке. Голосование состоялось вчера в 5 часов. В 7 часов вечера три больших театра, которые делают сейчас отличные сборы, не обнаруживали никаких признаков жизни. В 8 часов не было видно и следа длинной очереди, обычно стоящей у входа в надежде на свободные места. Сегодня все на улицах говорят только об одном. Я отменю намеченные на следующую неделю чтения (к счастью, еще не объявленные) и буду наблюдать за ходом событий. В этой стране, как я уже говорил, ничто не способно надолго заинтересовать людей, и мне кажется, что к 9 марта, когда я должен читать на значительном расстоянии отсюда, история с президентом порядочно всем надоест. И вот представьте себе - я целую неделю могу отдыхать!

195

Г. У. ЛОНГФЕЛЛО

Бостон,

четверг, 27 февраля 1868 г.

Дорогой Лонгфелло,

От всего сердца поздравляю Вас с днем рождения (драгоценный день для всего цивилизованного человечества) и желаю всяческого счастья и благополучия, какие только возможны на земле. Да благословит Вас бог, мой дорогой друг. Надеюсь будущим летом приветствовать Вас в Гэдсхилле и оказать Ван самый сердечный прием, какой только нижеподписавшийся "деревенский кузнец" способен выковать на своей домашней наковальне.

Долби известит Вас о том, что последние полчаса я насмерть запугиваю его своим мелодичным чиханьем. Как только с неба начинает капать, меня снова одолевает эта национальная простуда. Я не осмеливаюсь сегодня пойти к Филдсам, ибо завтра должен читать; но сегодня вечером после чтения я подниму за Ваше здоровье полную чашу (серия "апчхи"), и Вы даже не можете себе представить, с какой любовью, нежностью и преданностью.

Любящий.

196

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

Буффало,

13 марта 1868 г.

...Завтра мы едем на Ниагару для собственного удовольствия, и я беру на эту увеселительную экскурсию всех своих людей.

В прошлый вторник мы нашли Рочестер в очень любопытном виде. Быть может, Вам известно, что здесь расположены Большие водопады реки Дженеси (они очень красивы, даже на таком близком расстоянии от Ниагары). Во время внезапной оттепели над порогами застряли огромные глыбы льда, и городу (второй раз за четыре года) угрожало наводнение. На улицах стояли наготове лодки, и всю ночь никто, кроме детей, не спал. Среди ночи раздался оглушительный грохот, лед тронулся, разбухшая река с ревом устремилась через пороги, и город был спасен. Очень живописно, но "не особенно полезно для дела", как говорит мой импрессарио. Особенно если принять во внимание то обстоятельство, что зала расположена в самом опасном месте и во время последнего наводнения вода поднялась там на десять футов. Но я думаю, что мы выручим более двухсот английских фунтов. В прошлый вечер в Сиракузах - самом что ни на есть захолустном и бессмысленном на вид городишке, в котором явно нет жителей, - мы выручили триста семьдесят пять фунтов с лишним. А здесь вчера и сегодня у нас столько слушателей, сколько можно впихнуть в залу.

Буффало стал крупным и важным городом; здесь множество немцев и ирландцев. Однако любопытно, что по мере нашего продвижения к западу красота американских женщин как бы вымирает, и повсюду встречаются женские лица, в которых беспорядочная смесь немецких, ирландских, западноамериканских и канадских черт еще не слилась и не сплавилась в единое целое. Обычно на наших вечерах можно увидеть множество красивых женщин, но вчера во всей толпе их не нашлось бы и десятка и все лица были тупые. Сейчас, прогуливаясь по улицам, я наблюдал то же самое...

Зима была настолько суровой, что гостиница на английской стороне Ниагары (там самый лучший вид на водопад, почему она и предпочтительнее) еще не открылась. Поэтому нам волей-неволей пришлось остановиться в американской гостинице, откуда нам в ответ на нашу телеграмму протелеграфировали: "Все требования мистера Диккенса будут удовлетворены". Пока что я видел не больше двух очень скверных гостиниц. Я был в некоторых, где можно было, как здесь говорят, "утонуть в помоях", но мне удавалось прекрасно устроиться. "Утонуть в помоях" в данном случае означает грязь и беспорядок. Это весьма красочное выражение имеет множество значений. Филдс на днях приценивался к бочонку хереса. "Знаете, мистер Филдс, - сказал ему виноторговец, - цена, понятное дело, зависит от качества. Если вы хотите "утонуть в помоях", я могу продать вам немного хереса по дешевке..."

197

ДЖ С. ПАРКИНСОНУ *

Редакция журнала "Круглый год",

четверг, 4 июня 1868 г.

Уважаемый мистер Паркинсон,

В парламент внесен небольшой законопроект (я забыл, кем именно) о предоставлении замужней женщине права распоряжаться своим собственным заработком.

Я очень хотел бы выступить - в разумных пределах - в защиту женского пола и упомянуть о лишениях, на которые теперешний запрет обрекает женщину, связанную с пьяным, распутным и расточительным мужем. Она хочет его поддержать и фактически поддерживает, но ее жалкие заработки у нее все время вымогают.

Дело обстоит следующим образом: мы отлично знаем, что этот законопроект не пройдет, но разве разумно и справедливо отказываться от возможности хотя бы частично исправить зло, проистекающее из нашего закона о браке и разводе? Допустим, то, что епископы, священники и дьяконы говорят нам о святости брака, нерасторжимости брачных уз и т. д. и т. д., правда. Допустим, все это направлено к общему благу, но разве не могли бы и не должны были бы мы в случае, подобном этому, помочь слабой и обиженной стороне?