Теодор Драйзер - Гений

- Только один, - просил он, придвигаясь.

Золотистая головка не сдавалась. Но рука, державшая каштаны, была так близко к Юджину, что он мог схватить ее. Девушка хотела было убрать ее за спину и там переложить каштаны в другую руку, но он подскочил и крепко сжал ее запястье.

- Миртл! Выручай! - позвала она.

Миртл бросилась на помощь. Их было двое против одного. В самом разгаре борьбы Стелла увернулась от Юджина и встала. Ее волосы задели его по лицу. Он крепко держал ее маленькую ручку. На мгновение он заглянул ей в глаза. Что это было? Он не мог бы сказать. Но только он выпустил ее руку и подарил ей победу.

- Ну вот, - улыбнулась она. - А теперь я дам вам один каштан.

Он схватил каштан и засмеялся. Но гораздо больше ему хотелось схватить ее в объятия.

Незадолго до ужина вошел отец и подсел к ним, но немного погодя взял свежий номер чикагской газеты и ушел читать в столовую. А потом мать позвала всех ужинать, и Юджин сел рядом со Стеллой. Его занимало все, что она делала и говорила. Когда ее губы шевелились, он наблюдал за тем, как они шевелятся. Когда обнажались ее зубы, он думал о том, какие они красивые. Светлый завиток у нее на лбу манил его, словно золотой пальчик. Только сейчас он понял всю прелесть выражения "золотистые пряди волос".

После ужина он, Миртл и Стелла вернулись в гостиную. Отец продолжал читать в столовой, а мать принялась мыть посуду. Миртл вскоре ушла помогать ей, и Юджин остался со Стеллой вдвоем. Теперь, когда они были одни, Юджин не решался говорить. Что-то в ее красоте сковывало его.

- Ты любишь школу? - спросила она, помолчав. Ей казалось неудобным сидеть молча.

- Не очень, - ответил он. - Там нет ничего для меня интересного. Я думаю бросить учение и начать работать.

- А что ты собираешься делать?

- Еще не знаю, - может, стану художником.

Впервые он признавался в своем честолюбивом стремлении. Зачем, он и сам не знал.

Но Стелла пропустила это признание мимо ушей.

- Я боялась, что меня не примут в выпускной класс, - сказала она, - но меня приняли. Директор школы в Молине написал здешнему директору.

- Они в таких случаях ужасно придираются, - сочувственно отозвался он.

Она встала и принялась рассматривать книги на полке. Он не спеша последовал за ней.

- Ты любишь Диккенса? - спросила она.

- Очень, - сказал он серьезно.

- А мне он не нравится. Он слишком длинно пишет. Я больше люблю Вальтера Скотта.

- И я люблю Вальтера Скотта, - сказал он.

- Сейчас я тебе назову одну книгу, которая мне очень нравится.

Она замолчала, губы ее приоткрылись. Она силилась вспомнить, название книги и подняла руку, словно хотела поймать его в воздухе.

- "Русое божество"! - воскликнула она наконец.

- Да, прекрасная вещь, - одобрил он. - Помнишь, как собираются принести в жертву Авахи?

- Да, и мне это понравилось.

Она взяла с полки "Бен-Гура" и стала неторопливо перелистывать книгу.

- Это тоже замечательный роман.

- Да, чудесный!

Они умолкли. Стелла подошла к окну и остановилась под дешевыми тюлевыми занавесками. Ночь была лунная. Деревья, в два ряда окаймлявшие улицу, стояли голые; трава была бурая, мертвая. Сквозь тонкие ветви, сплетавшиеся в серебряную филигрань, они различали огни ламп в других домах, светившиеся через приспущенные шторы. Человек прошел мимо, - в полумраке мелькнула его черная тень.

- Красиво, правда? - сказала она.

Юджин подошел ближе.

- Замечательно, - ответил он.

- Скорей бы настали морозы и можно было кататься на коньках. Ты любишь коньки?

Она повернулась к нему.

- Ну еще бы, - ответил он.

- Ах, как хорошо на катке в лунную ночь. В Молине я много каталась.

- Мы здесь тоже часто катаемся. Ведь у нас тут два озера.

Ему вспомнились ясные хрустальные ночи, когда лед на Зеленом озере трескался с глухим гулом. Вспомнились шумные толпы конькобежцев, далекие тени, звезды. Юджин до сих пор не встречал девушки, с которой было бы приятно кататься. Он ни с одной не чувствовал себя легко. Однажды он упал вместе со своей спутницей, и это чуть не отбило у него охоту ходить на каток. Со Стеллой ему было бы приятно кататься. Он чувствовал, что и она, пожалуй, охотно будет кататься с ним.

- Когда подморозит, можно будет пойти всем вместе, - осмелился он сказать. - Миртл тоже катается.

- Вот и чудесно! - захлопала в ладоши Стелла.

Она долго, не отрываясь, смотрела в окно, потом вернулась к камину и, задумчиво потупившись, остановилась перед Юджином.

- Как ты думаешь, твой отец не уедет отсюда? - спросил он.

- Он говорит, что нет. Ему здесь нравится.

- А тебе?

- Да... теперь и мне нравится.

- Почему теперь?

- Потому что раньше мне здесь не нравилось.

- Почему?

- Да потому, должно быть, что я никого не знала. А теперь мне нравится.

Она подняла глаза.

Он подошел чуть ближе.

- У нас славный городок, - сказал он, - но мне тут нечего делать. Я думаю в будущем году уехать отсюда.

- Куда же ты поедешь?

- В Чикаго. Я ни за что здесь не останусь.

Она повернулась к огню, а он подошел к ее стулу и оперся на спинку. Она чувствовала, что он стоит совсем близко, но не шевельнулась.

- Но ведь ты вернешься? - спросила она.

- Возможно. Как сложится жизнь. Вероятно, вернусь.

- Вот уж не подумала бы, что ты собираешься так скоро уехать.

- Почему?

- Да ведь ты сказал, что здесь хорошо.

Он ничего не ответил, и она взглянула на него через плечо. Он совсем близко склонился к ней.

- Так ты будешь со мной кататься зимою? - выразительно спросил он.

Она кивнула.

Вошла Миртл.

- О чем вы тут беседуете? - спросила она.

- О том, какое у нас катание на коньках, - ответил Юджин.

- Ужасно люблю кататься! - воскликнула Миртл.

- Я тоже, - сказала Стелла, - что может быть лучше?

ГЛАВА II

Некоторые эпизоды последовавшей затем поры влюбленности - несмотря на всю ее мимолетность - оставили глубокий след в душе Юджина. Вскоре выпал снег. Зеленое озеро замерзло, и они со Стеллой стали вместе ходить на каток. Стояли чудесные дни. Морозы держались так долго, что к Миллер-Пойнту, где запасались льдом, приезжали на подводах и выпиливали специальными пилами целые глыбы льда толщиною в фут. После Дня благодарения почти каждый вечер толпы школьников - мальчики и девочки - носились по льду, словно водяные жуки. Юджин не всегда бывал свободен - иногда вечерами и в субботу ему приходилось помогать отцу в магазине. Но каждый свободный вечер Миртл по его просьбе звала Стеллу, и они все вместе шли кататься. Иногда он приглашал девушку пойти вдвоем, и она нередко соглашалась.

Однажды, катаясь по озеру, они очутились у высокого берега, на склоне которого прилепилась кучка небольших домиков. Взошла луна, и ее льстивые лучи отражались в зеркальной поверхности льда. Сквозь черную гущу окаймлявших берег деревьев желтыми, приветливыми огоньками мерцали окна. Юджин и Стелла, намного опередившие остальных, решили повернуть обратно. Золотистые кудри девушки были скрыты вязаной шапочкой, из-под которой выбивалось несколько колечек; ее фигурку плотно облегал белый шерстяной свитер, доходивший до бедер, и юбка из толстого серого сукна; поверх чулок она надела белые шерстяные гамаши. В этот вечер она была особенно хороша и знала это.