Клапка Джером - Мальвина Бретонская

Джером К. Джером

Мальвина Бретонская

перевел Д.М.Прокофьев

Вступление

Доктор в эту историю так и не поверил, хотя утверждает, что она сильно переменила весь его взгляд на жизнь.

- Конечно, того, что было на самом деле, - того, что происходило у меня под носом, - продолжал Доктор,- я не оспариваю. Да и потом - случай с миссис Мэриголд. Признаю, что это было несчастьем, да и осталось им особенно для Мэриголда. Но само по себе это ничего не доказывает. Эти "пушистенькие", хихикающие женщины - частенько всего лишь шелуха, какую они сбрасывают с себя вместе с первой молодостью - и невозможно определить, что находится под ней. Что касается остальных, то здесь все зиждется на простой научной основе. Идея "витала в воздухе", как мы говорим... мимолетное наитие. А когда оно выработалось, все и кончилось. Что же до всего этого дуралейства, как в сказке про Джека и бобовое дерево...

С темнеющего нагорья донесся голос заблудшей души. Он возвысился, начал стихать и замер вдали.

- Поющие камни,- пояснил Доктор, остановившись, чтобы снова набить себе трубку. - Попадаются в этих местах. Полости, образовавшиеся в ледниковый период. И всегда их слышно как раз в сумерки. Воздушный поток в результате резкого падения температуры. Вот так и возникают всякие такие идеи.

Зажегши трубку, Доктор зашагал дальше.

- Я не говорю,- продолжал Доктор, - что всё это случилось бы и без нее. Вне всякого сомнения, именно она создала необходимые психические условия. Это у нее было - что-то вроде атмосферы. Этот ее причудливый архаичный французский... Король Артур и круглый стол, и Мерлин; они как бы воссоздали все это. Плутовка - единственное объяснение. Но пока она на тебя смотрела - из этой своей загадочной отстраненности...

Предложения Доктор не довершил.

- Что же до старика Литтлчерри,- внезапно опять заговорил Доктор,- то ведь это его специальность - фольклор, оккультизм да прочий подобный вздор. Постучись вы к нему в дверь с истинной Спящей Красавицей на руках, так он лишь засуетится вокруг нее с подушечками да выразит надежду на то, что она хорошо выспалась. Нашел как-то зернышко - отковырял от одной древней окаменелости - и прорастил в горшке у себя в кабинете. Невзрачнейший сорняк, какой только на глаза может попасться. А говорил о нем так, словно Эликсир Жизни переоткрыл. Если и не произносил такие слова, то так себя держал. Одного этого бы хватило, чтобы вся каша заварилась, а тут еще эта экономка его старая - полоумная ирландка, у которой голова битком забита эльфами, банши да одному богу ведомо, чем еще.

Доктор снова впал в молчание. Из глубины деревни один за другим вспыхивали огоньки. Через горизонт неким светящимся драконом ползла длинная, узкая полоска света, обозначив путь "Великого Западного экспресса", украдкой подбирающегося к Свиндону.

- Это было совершенно из ряда вон,- продолжал Доктор, - совершенно из ряда вон - от начала до конца. Но если вы готовы принять объяснение старика Литтлчерри...

Доктор споткнулся о продолговатый серый камень, наполовину скрытый травой, и еле удержался на ногах.

- Остатки какого-то старого кромлеха, - пояснил Доктор. - Где-то здесь, если б мы копнули поглубже, то наткнулись бы на связку ссохшихся костей, сгорбившуюся над прахом доисторической корзинки с обедом. Прелюбопытные окрестности!

Спуск был каменистый. Доктор больше не заговаривал, пока мы не добрались до околицы деревни.

- Интересно, что с ними сталось? - размышлял Доктор. - Чудно' все это. Хотелось бы мне докопаться до истины.

Мы дошли до калитки Доктора. Доктор толкнул ее и вошел. Обо мне он, казалось, позабыл.

- Обаятельная плутовка, - донеслось до меня его ворчанье, пока он возился с дверью. - И всё, конечно, с самыми благими намерениями. Но что до всех этих небылиц...

Я собрал по крупицам информацию из совершенно расхожих версий, предоставленных мне Профессором и Доктором, а также, - относительно последующих событий, - опираясь на сведения, известные всей деревне.

I. История.

Началось это все, по моим подсчетам, году в 2OOO до н.э., или вернее (так как цифры не самое сильное место древних летописцев), - когда Ирландией правил король Херемон, Гарбундия была королевой Белых Дам Бретани, а любимицей у нее была фея Мальвина. Именно с Мальвиной и связана в основном эта история. В пользу ее записаны разные вполне приятные происшествия. Белые Дамы принадлежали к числу "добрых" и, в целом, жизнью своей подтверждали такую репутацию. Но в Мальвине бок о бок со многим, достойным похвалы, уживался, по-видимому, еще и не заслуживающий ничего, кроме порицания, дух озорства, находивший выражение в проделках, простимых, или, во всяком случае, понятных для пикси, скажем, или пигвиджина, но совершенно не приличествующих благопристойной Белой Даме, считающей себя другом и благодетелем человечества. Всего лишь за отказ потанцевать с ней (в полночь, на берегу горного озера - ни время, ни место, явно не расчитанное на пожилого джентльмена, к тому же, возможно, страдающего ревматизмом) она превратила однажды почтенного владельца рудников в соловья, что повлекло за собой перемену привычек, которая делового человека наверняка должна была привести в крайнее раздражение. В другой раз одну-таки важную королеву угораздило поссориться с Мальвиной по какому-то глупому пункту этикета, касавшемуся ящериц, и, проснувшись на следующее утро, она обнаружила, что превратилась, судя по несколько туманному описанию, оставленному древним летописцем, в некое подобие огородного кабачка.

Согласно Профессору, готовому утверждать, будто имеется достаточно свидетельств исторического характера, доказывающих, что некогда Белые Дамы представляли собой реально живущее сообщество, превращения такие следует воспринимать в аллегорическом смысле. Как нынешние сумасшедшие мнят себя фарфоровыми вазами да попугаями, и мыслят и ведут себя соответственно, так и легко должно было существам с высшим разумом, утверждает Профессор, оказывать гипнотическое влияние на окружающих их суеверных дикарей, по интеллекту вряд ли намного превосходивших детей.

- Возьмите Навуходоносора. (- Я цитирую Профессора.- ) В наши дни на него пришлось бы накинуть смирительную рубашку. Живи он не в южной Азии, а в северной Европе, легенды рассказали бы нам, будто это какой-нибудь Кобольд или Стромкарл превратил его в сложное слияние змеи, кошки и кенгуру.

Как бы то ни было, страсть к переменам - в других людях - похоже, все сильнее завладевала Мальвиной, пока она не стала чем-то вроде нарушителя общественного порядка и, в конце концов, угодила в неприятности.

Инцидент этот уникален в анналах Белых Дам, и летописцы с явным удовольствием посмаковали его.