Джеймс Джойс - Улисс (часть 3)

Джей-джей-си - виски "Джеймисон".

Балликинлар - деревня на берегу бухты Дандрам, одного из предполагаемых мест высадки св.Патрика.

Звуки освященного колокольчика указывают, что процессия несет Св.Дары. Поскольку списки монахов и святых (большинство из них связаны с Ирландией) даны с пародийной, а не благочестивою целью, отметим лишь пародийные моменты. Св.Оун Каникулус - пес Гарриоун; св.Аноним... св.Синоним очевидны; св.Колумциллий и св.Колумба - одно лицо, также св.Брайд и св.Бригитта; брат Людовик Ратоборец - вымышлен ради симметрии Алоизию Миротворцу (брату и сподвижнику св.Франциска); св.Марта Вифанийская Марфа, сестра Лазаря; се Мэрион Гибралтарская - Молли Блум. В числе символов святых карнавальны: картечь (возможно, аллюзия на ирландцев жертв расстрелов толп англичанами), баночка с вазелином (аллюзия на жен-мироносиц), резиновые сапоги (версия Д.Гиффорда: они - атрибут "св." Габриэля Конроя в "Мертвых"; однако там - галоши). Малахия - Маллиган; описываемый обряд и тексты - служба освящения дома.

Проклятие Кромвеля - ирл. проклятие, призывающее на голову врага все муки, что Кромвель причинил ирландцам.

...на парламентской стороне - выражение времен Гражданской войны XVII в., которая велась между бывшими на парламентской и на королевской сторонах.

"Если б вдруг на луну влез жид" - вариация амер. песенки "Если б вдруг на луну влез вор".

Меркаданте не был евреем.

"Вернись в Эрин" - сентиментальная англ. песня на слова Карлотты А.Барнард (1830-1869); Ракоци-марш - венгерский национальный гимн.

Кембрии и Каледонии - Уэльса и Шотландии.

Площадь сорок один акр - цифры у Джойса обычно не соответствуют действительности.

Вознесение Блума подобно вознесению Илии, 4 Цар 2, 11-12, а также Мф 17, 2, 5.

Как ком навоза с лопаты - из выражений Джона Джойса.

13. НАВСИКАЯ

Сюжетный план. Основа эпизода - вставная новелла: Девушка и незнакомец на пляже. Героиня новеллы не участвует в романе (кроме обычных у Джойса беглых предвестий в эп. 10, 12, а потом - беглого же появления в миражах "Цирцеи"). Она предается девичьим грезам, исполняет для незнакомца бурлеск - и покидает сцену, хромая. Блум, оставшись один, изливает очередные страницы потока сознания, уже полусонного: время романа - 8 вечера. Единственное событие его роли - мастурбация. Ни новых сведений, ни развития образа тут почти нет, но скромная сюжетная цель поставлена и достигнута: пройдя самые мрачные часы (вдобавок к свершившемуся дома и к стычке с фением, он еще посетил дом покойника), герой восстанавливает тонус и готов вынести оставшиеся эпизоды. Хотя непонятно: разве же акт мастурбации психологически благотворен? Психологи как будто учат обратному.

Реальный план эпизода биографичен; сцена Блума и Герти отразила одну сцену, происшедшую с автором, и одно его приключение. Сцена важней приключения, хотя это - лишь недолгое видение, образ. В 16 лет, идя однажды по берегу, он увидал красивую девушку, вошедшую в море и стоящую в воде с подобранным платьем, высоко открывавшим ее ноги и белье. Она заметила его взгляд и, прежде чем отвернуться и покраснеть, минуту смотрела на него спокойно и безмятежно, не выражая ни развязности, ни смущения. Джойс проходил в ту пору духовный кризис, выбор меж аскетически-религиозным отношением к жизни и эстетическим наслаждением ею, принятием ее чувственной, языческой красоты. И образ девушки на берегу стал для него символом этого второго пути, символом радостного и бесстрашного принятия всей полноты жизни. Как все значительные моменты своего развития, он описал эту сцену в "Портрете художника" - она образует там завершение гл. 4, написанное в весьма патетическом стиле. Связь с "Навсикаей" очевидна: здесь вновь, по существу, та же встреча и та же сцена, то же жадное созерцание, безмолвное, но эмоциональное общение. Но какова перемена! Сцена перешла из высокого ключа в остро пародийный, где был лиризм - теперь онанизм. Перед нами двойная ирония - над прозой "Портрета" и над собою самим, восторженным юношей 1898 года. Ирония в свой адрес, часто безжалостная, - органическая черта позднего Джойса.

Дополнением к сцене служит помянутое приключение. Оно, собственно, тоже восходит к ней. 9 декабря 1918 г., через два десятка лет после сцены на берегу, художник встретил женщину на улице - и застыл пораженный: ему показалось, будто это она, та, из вод дублинского прилива! С этого началось его ухаживание за Мартой Флейшман - странноватый полуроман, состоявший из его дежурств у нее под окнами, вялой переписки (иронически отраженной в творчестве Блума за столиком ресторана "Ормонд") и немногочисленных свиданий не вполне ясного свойства: художник после одной из встреч сообщал другу, что он "исследовал самые холодные и самые горячие части женского тела", героиня же позднее настаивала на их "платонической любви". Конец был прозаичен. В июне дама созналась "во всем" своему постоянному любовнику, и художник с трудом избежал вульгарного скандала, вернув гневному собственнику все письма его предмета. Однако литература выиграла: в ноябре 1919 г. Джойс садится писать "Навсикаю", и Марта Флейшман внесла туда полезную лепту. В письме к ней он подписался однажды "Одиссей", а ее назвал Навсикаей: образ девушки на дублинском берегу все еще, видно, сливался с ней. Герти Макдауэлл получила от нее многое, и хромоту, и надменную манеру, и погруженность в особенный "дамский" мир. Впрочем, он отобрал у нее немало также и в пользу Марты Клиффорд. Писатели - ужасные люди!

Гомеров план. Песнь VI, встреча "бездомного, злополучного скитальца" с юной царевной на морском берегу, соотносится с эпизодом вполне естественно, с несложным ироническим сдвигом: царевна - хромая мещаночка, помощь царевны - возбуждающий показ панталон. Этого уже достаточно, но Джойс доставляет и подкрепляющие детали: храм на берегу - бога морей в поэме. Звезды Морей - в романе; игра в мяч, содействующая сближению героя и героини.

Тематический план. "Навсикая", прежде всего, артистична. Здесь - тонкая работа, которая вся держится на безошибочности чутья и вкуса, на точной и твердой руке мастера. Работа заключается в построении очень специфической речи, сливающей в себе несколько голосов и выполняющей несколько задач. Центральный, ведущий голос - поток сознания Герти. Но он как бы раздваивается в себе, разделяется на свое и заемное. Живой, настоящий голос слышится в ее непосредственных реакциях, в шпильках по адресу товарок, в мыслях о своем пареньке. Другой, составленный из клише и штампов, готовых блоков кукольного мирка модных журналов и сентиментального чтива, звучит в ее мечтаниях о своей судьбе, в ее представлениях о мире, о должном поведении, об облике и манерах настоящей барышни, "подданной Ее величества Моды". Этот искусственный, коллажный голос сам Джойс описал так: "особенный новый стиль... жеманно-джемово-мармеладный, панталонный, с добавлениями благовоний, молений Пречистой, мастурбации, вареных моллюсков, палитры художника, бабьих сплетен и словолитий и т.д. и т.п.".