Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 1)

— Я слышал, сэр! — воскликнул Джордж Уорингтон. — Мы все это слышали. Он здесь по моему приглашению, пунш заказал я, все вы были моими гостями — и я возмущен, капитан Уоринг, что за моим столом были сказаны столь чудовищные слова, с какими полковник Вашингтон только что обратился к моему благородному гостю.

— Черт бы побрал вашу наглость, проклятый мальчишка! — взревел полковник Вашингтон. — Вы смеете оскорблять меня в присутствии английских офицеров и называть мои слова чудовищными? Это уже далеко не первая ваша наглая выходка, и если бы я не любил вашу мать... да, сэр, и вашего деда, и вашего брата, я бы... я бы... — Тут разгневанный полковник окончательно лишился дара речи и, побагровев, содрогаясь от бешенства, несколько мгновений безмолвно смотрел на своего юного врага сверкающими глазами.

— Так что же вы сделали бы, сэр? — очень спокойно спросил Джордж. Если бы не любили моего деда, моего брата и мою мать? Вы прячетесь за ее юбки, оправдывая этим какие-то свои намерения... так что же вы сделали бы, сэр, могу я спросить еще раз?

— Я положил бы вас поперек колена и выпорол бы, злобный щенок! Вот что я сделал бы! — воскликнул полковник, который к этому времени успел перевести дух и снова дал волю ярости.

— Вы знаете нас с рождения и приезжали к нам, как к себе домой, но это еще не причина, чтобы вы нас оскорбляли! — Это крикнул Гарри, вскакивая на ноги. — То, что вы сказали, Джордж Вашингтон, это оскорбление не только моему брату, но и мне. Вы попросите у нас извинения, сэр!

— Извинения?

— Или дадите нам удовлетворение, как принято между джентльменами, продолжал Гарри.

Сердце доблестного полковника вдруг сжалось при мысли, что смертельная вражда неожиданно разделила его и юношей, которых он любил, и, быть может, ему даже придется пролить кровь одного из них. Глядя на Гарри, на его белокурые волосы и пылающее лицо, слушая его дрожащий голос, старший почувствовал, что сердце его исполнилось нежности: он был обезоружен.

— Я... я ничего не понимаю, — сказал он. — Возможно, мои слова были необдуманны. Но почему Джордж уже несколько месяцев ведет себя со мной так странно? Скажи мне, и, может быть...

Джордж Уорингтон был весь во власти злобы; его черные глаза метали молнии презрения и ненависти в стоявшего перед ним прямодушного и честного человека.

— Вы уклоняетесь от моего вопроса, сэр, как только что уклонились от тоста, — сказал он. — Я не мальчик и не желаю сносить ваше высокомерие. Вы публично оскорбили меня в публичном месте, и я требую удовлетворения.

— Пусть будет так, — ответил полковник Вашингтон с выражением глубочайшего горя на лице.

— И вы оскорбили меня! — заявил капитан Грейс, который, пошатываясь, приблизился к нему. — Что он сказал? Какой-то проклятый капитан милиции... полковник милиции, да кто он такой? Вы меня оскорбили! Ах, Уоринг! Только подумать, что меня оскорбил капитан милиции! — И при этой душещипательной мысли слезы оросили щеки благородного капитана.

— Я оскорбил вас? Боров! — опять загремел полковник, не наделенный чувством юмора, а потому, в отличие от остальных, не увидевший в этой сцене ничего смешного. И тотчас перед ним оказался четвертый противник.

— Силы небесные, сэр! — воскликнул капитан Уоринг. — Неужто вам мало троих и в эту ссору придется вмешаться еще, и мне? Вы оскорбили этих двух молодых людей...

— Необдуманные слова, сэр! — воскликнул бедняга Гарри.

— Необдуманные слова? — повторил капитан Уоринг. — Джентльмен говорит другому джентльмену, что положит его поперек колена и выпорет, а вы называете это необдуманными словами? Позвольте сообщить вам, сэр, что скажи мне кто-нибудь: "Чарльз Уоринг" или "Капитан Уоринг, я положу вас поперек колена и выпорю", — я бы ответил: "Я проткну вас насквозь моим вертелом", и проткнул бы, будь он ростом хоть с Голиафа. Следовательно, вы должны дать удовлетворение мистеру Джорджу Уорингтону. Мистер Гарри, как подобает мужественному юноше, поддержит брата. Это уже двое. Примирение между Грейсом и полковником невозможно. И вот теперь... пусть меня проткнут насквозь! Вы в моем присутствии назвали офицера моего полка — полка Холкетта, сэр! боровом! Боже великий, сэр! Мистер Вашингтон, вы в Виргинии все такие? Прошу извинения, я воздержусь от оскорбительных намеков, как — черт побери! — сам их ни от кого не потерплю! Но, клянусь дьяволом, полковник, позвольте сказать вам, что такого любителя ссор, как вы, я в жизни не видывал. Назвать обессилевшего офицера моего полка... ведь он же обессилел... верно, Грейс? назвать его боровом в моем присутствии! Вы берете свои слова назад, сэр... берете?

— Это что, какой-то дьявольский заговор против меня и вы все в нем участвуете? — крикнул полковник. — Словно пьян я, а не вы, хоть вы все пьяны. Я ничего не беру назад. Я ни в чем не извиняюсь. Черт побери! Я готов драться, будь вас хоть дюжина — молодых и старых, пьяных и трезвых.

— Я не желаю выслушивать новых оскорблений, — воскликнул мистер Джордж Уорингтон. — Мы можем обо всем условиться, сэр, и без дальнейших поношений с вашей стороны. Когда вам угодно будет встретиться со мной?

— Чем скорее, тем лучше, сэр, — вскричал полковник вне себя от ярости.

— Чем скорее, тем лучше, — громко икнув, заявил капитан Грейс и, разразившись проклятиями, которые незачем здесь воспроизводить (в те дни проклятия были необходимым украшением речи любого джентльмена), он с трудом встал со стула, шатаясь, побрел к своей шпаге, которую оставил у дверей, взял ее и тут же упал навзничь.

— Чем скорее, тем лучше! — провозгласил с пола злополучный пьяница и, взмахнув своим оружием, нахлобучил шляпу себе на глаза.

— Этот джентльмен, во всяком случае, может подождать до утра, — сказал полковник милиции, оборачиваясь ко второму королевскому офицеру. — Едва ли вы будете настаивать, чтобы ваш друг дрался сегодня, капитан Уоринг?

— Признаюсь, его рука, как и моя, сейчас не особенно тверда, — сказал капитан Уоринг.

— Зато моя тверда, — крикнул мистер Уорингтон, свирепо глядя на своего врага.

Его былой друг был полон такой же злобы и нетерпения.

— Хорошо! Какое оружие вы выбираете, сэр? — сурово спросил Вашингтон.

— Только не шпагу, полковник. Фехтуем мы лучше, чем вы. Это вам известно по нашим учебным поединкам. Лучше пусть будут пистолеты.

— Как вам угодно, Джордж Уорингтон... И да простит вас бог, Джордж, бог тебя прости, Гарри, за то, что вы втянули меня в эту ссору, — сказал полковник мрачно и с глубокой печалью.

Гарри понурил голову, но Джордж ответил с полной невозмутимостью:

— Я, сэр? Но ведь не я сыпал оскорблениями, не я говорил о порке, не я оскорбил джентльмена в публичном месте и в присутствии офицеров его величества. И вы не в первый раз изволили считать меня негром и говорить о порке.